Читать книгу 📗 "Сайфер: Владыка Падших (ЛП) - Френч Джон"

– Когда мы его арестовали, с ним был меч. Огромный клинок, едва ли подходящий даже воину такой стати. Редкое и причудливое оружие, это мы поняли, даже не вынимая его из ножен.

– Куда вы его отправили? – спрашивает Анция.

– В безопасное место.

– Тогда нам лучше его забрать, хранитель Хеккаррон.

– Почему же?

– Возможно, нам и не найти его в лабиринте Дворца, но если этот меч будет в твоих руках, нам и не придётся. Он сам нас найдёт.

Ах да… меч. Не мой, пусть я и носил его на протяжении долгих жизней. Необыкновенное оружие, выкованное для одной цели, но сейчас следующее к другой судьбе. Гадаешь, почему я не упомянул его раньше? Извиняться за это не буду. Все мы храним свои тайны, и я не писатель этой истории, а лишь рассказчик. И потому клинок лишь теперь становится стержнем происходящего. Давай немного о нём побеседуем?

В конце концов, меч и вызывает у людей столько же вопросов, сколь и его носитель. Гаданий. Теорий. Страхов. Поэтому сперва вернёмся к истинам. Я – носитель меча. Клинок висит на моей спине потому, что от острия до навершия он длинной с меня самого. И он скрыт в ножнах. Навершие – заострённое, способное крушить кости и лицевые пластины, и пустое внутри, созданное таким для равновесия. Крестовина выкована из сплава золота и адамантия. По обе стороны от выбеленного черепа распростёрты красные крылья. Этот меч не спутать ни с чем. Таковы истины, то, что можно увидеть и пощупать.

Что же до клинка? Что можно сказать наверняка о клинке, не покидавшем ножен? И здесь мы прощаемся с истинами, ведь я ни разу не обнажал меч. Во всяком случае, на глазах у других. Если я когда-либо доставал его и смотрел на него… на длинный язык металла, обоюдострый клинок с долом, тянущимся от рукояти до острия… и никто другой этого не видел, можно ли считать, что я его обнажил? Считают ли упавшего замертво одиноким и забытым человека мёртвым или живым? Или и тем, и другим?

Думаешь, я обнажил его? А это важно? Конечно важно. Ведь важно всё. Каждая деталь. Думаешь, было бы важно, окажись обнажённый клинок не обоюдострым мечом рыцаря, но клинком с лишь одним острием… острием из отполированного серебра, блестящего на опалённом металле, непроницаемо тёмном как безлунная ночь, где вместо звёзд мерцают сигилы, обещая смерть… оружием, выкованном для чернокнижника? Много бы это изменило? Думаю, ты уже понял ответ.

Но клинок сломлен. И это ещё одна история, гуляющая и среди моих последователей, и среди преследователей. Непрощённых и Падших. Ведь про их рассказы и догадки я и говорю. Кроме них кто-то знает, что я вообще существую? Кому-то есть дело? Вот это вопрос, достойный размышлений. Сломанный клинок, некогда цельный, разбитый на войне, жаждущий, чтобы его перековали… Метафора, прекрасно описывающая две части легиона Тёмных Ангелов: тех, кто пал, и тех, кто остался верным. Представьте, что две половины соединятся вновь, конечно же, ради достойной цели. О да… за факелом такой историей не жаль и пойти во тьму. Правдива ли она? Да. Все такие истории правдивы, даже если не являются правдой.

Что приводит нас прямо к вопросу о том, чей же это меч… Не мой. Думаю, с этим мы все можем согласиться, не так ли? Есть… разные возможности, и за каждой таятся следствия.

У Льва Эль'Джонсона, моего генетического отца, был меч. На самом деле, за годы сражений бок о бок с нами он пользовался многими. Одни подходили к определённым стилям боя, другие – привлекали своим символизмом. Однажды я видел, как Лев прорвал строй со щитом и булавой в руках. Сама мысль, что примарх мог носить одну и ту же броню и сражаться одним и тем же оружием на протяжении веков на тысячах полей брани… смехотворна. Впрочем, не важно, что у него было так много оружия. Ведь когда я говорил, что у него него был меч, то имел в виду лишь один: Львиный Меч. Бледный огонь [24] в его сердце, взмах его – последний вздох. Меч палача. Меч короля. Тот самый меч. Тот ли это клинок, что я храню?

И если так, что это значит? Хочу ли я убить человека, или же дело в том, что символизирует Львиный Меч? Возможно и то, и другое…

Склониться перед Императором. Протянуть Ему меч. Попросить о прощении. Попросить об исцелении.

Встать перед Императором. Направить на него меч. Обвинить Его в Его преступлениях против человечества. Вонзить клинок в труп.

Думаю, Львиный Меч подошёл бы для обеих целей. Но ведь есть и другие возможности…

Желания искупить предательства, как и самого предательства, не бывает без предателей и преданных. Что если меч это вовсе не клинок моего генетического отца, но оружие, которым его пытались убить? Повергатель тиранов. Наполненный отголосками силы старше и примархов, и Империума. Смертоносец, орудие ненависти и возмездия. Меч Лютера. Оружие не полубога, а человека, выкованное, чтобы убивать богов и их потомков.

Но возможно, что и это не правда. Что если важен не сам клинок, а то, что он можешь рассечь, что он может открыть? Непрощённые хранят свои Клинки Грехопадения, и каждый из них – и оружие, и ключ. Отпирающий все заточённые в их крепости тайны. Что если это один из них? Безымянный собрат мечей, носимых магистрами и гроссмейстерами Тёмных Ангелов? Меч, что способен отпереть двери к самой важной тайне, о которой не знают даже они. Это возможно, не правда ли? С чего бы ещё мне хранить клинок и всюду носить с собой, не сражаться им? Ну что же ещё может стоить всей этой крови и мук?

Уверен, ты уже знаешь ответ…

В этой вселенной действительно ценны лишь тайны.

Восьмая глава

Пока Хеккаррон беседует с Анцией, я и мои братья бежим по лабиринту Дворца. Мы облачены в доспехи и вооружены, и в ушах наших ещё звенит грохот выстрелов. Наконец, пройдя последний метр в километровом туннеле, мы видим из его распахнутого в насмешке щербатого рта перед собой каньон и два его потрескавшихся скалобетонных склона.

В какой-то момент за прошедшие века сдвиг тектонических плит расколол эту часть Дворца, отчего теперь сквозь неё протянулась бездна. Над нами, под нами, пред нами… повсюду виднеется пчелиный улей из разбитых комнат и коридоров. С верхних уровней водопадом льётся жидкость. Где-то над головой я вижу проблеск чего-то, что может быть лунным светом. Мы останавливаемся на самом краю обрыва. Высоко над нами протянулись мосты, видны огни едущих машин и спешащие в панике люди. Глядя наверх, я слышу треск далёких выстрелов и вижу вспышки. Что-то взрывается у нас над головами, так далеко, что я едва слышу громовой раскат.

– Се – рана в теле мира, оплакивающего падение царствий, – бормочет Бахариил, вглядываясь во мрак.

– Как всегда поэтично, – фыркает Азхар, – но что нам теперь делать, идти назад, а? Что, брат Сайфер, в твоих планах, как и в земле, нашлась большая дыра?

– Там есть мост, – говорит Корлаил. – Посмотри вниз, он где-то в полукилометре под нами. И по нему никто не идёт.

– Так он разрушен, – возражает Азхар. И он прав, полкилометра заржавевшего железа и износившихся несущих тросов над бездной не внушают доверия. – Может нам проще сразу прыгнуть, а?

Я обдумываю все возможности. Их не много. Выстрелы доносятся издалека, будто сдавленные смешки.

– Рискнём, – наконец, говорю я.

Даже Меченосец не оспаривает решения. И мы начинаем спускаться к мосту. Я не замечаю взгляды наблюдавших за мостом Нариила и Мордекая… но они там, на другой стороне.

– Уверен, что они пойдут здесь? – спрашивает сержант.

– Ни в чём нельзя быть уверенным, – отвечает Мордекай. – Но вероятнее всего пойдут они именно здесь.

– Если так, то мы сможем отправить их обратно во тьму первыми же выстрелами. Мост и так почти обвалился. Пара подрывных зарядов и ракета в слабое место…

– Можем, но тогда никто не найдёт искупления. Ни они, ни мы.