Читать книгу 📗 "Другие Звезды 2 (СИ) - Сергеев Артем Федорович"

Другие Звёзды 2

Глава 1

Любой опытный лётчик скажет вам, что вспомнить или описать один обычный, рядовой, благополучный полёт невозможно — все они похожи друг на друга, а потому стираются из памяти. Так что в ответ на такую просьбу вам выдадут нечто усреднённое, и в рассказе этом не будет ничего интересного или героического, это будет больше похоже на поездку в автобусе, будничную и напрочь лишённую всякой романтики.

Хорошо запоминаются только те вылеты, в которых что-то случилось, в которых была опасность, ну или самые первые, потому что те эмоции, что ты испытал тогда, те эмоции, что били через край и захлёстывали тебя с головой, всё это просто невозможно забыть.

Радость, эйфория, ликование, упоение, ощущение полёта — есть много слов, которыми можно было бы описать то, что я почувствовал, выводя «Кэлпи» на орбиту, но всё это будет не то, потому что можно обойтись и одним коротким словом, и это слово будет — счастье. Я как будто наконец получил то, к чему так долго стремился, я шалел от собственных новых возможностей и способностей, от своего потенциала, хотя почему именно моего, ведь мы работали в плотной связке, все трое — я, Олег и Кэлпи.

Однако сейчас в нашем экипаже выкладывалась на все сто процентов именно Кэлпи, мы же с Олегом доказали свой профессионализм тем, что были подчёркнуто аккуратны и осторожны, потому что первый испытательный полёт — дело такое, тут чем меньше, тем лучше. Ну, вывели корабль на низкую свободную орбиту, а потом, дождавшись окончания лихорадочно быстрого общения Кэлпи с диспетчерской службой и получив разрешение, прыгнули чуть повыше, чтобы никому не мешать.

Там мы осмотрелись, и это было странно, но это было здорово, я ощущал себя кораблём, ведь сейчас все его датчики, детекторы, сенсоры и прочие локаторы были моими органами чувств, я всё видел в деталях на астрономическую единицу в радиусе от нас и всё учитывал, ничего не теряя из виду и не теряясь сам.

Миллионы мелких объектов и многие тысячи спутников, кораблей и космических станций, да десятки тысяч, векторы их движения и вероятные траектории в этой звёздной системе — мне всё было видно, а почему вероятные — так ведь сфера сканирования в одну а. е. — это электромагнитному излучению пятьсот секунд туда, да пятьсот обратно, вот вам и шестнадцать с лишним минут до результата, и мгновенное осознание этого чудовищного расстояния заставило меня уважительно поёжиться в кресле.

Но странное дело — вся эта прорва данных и колоссальная работа по обнаружению и сопровождению множества объектов лично меня нисколько не напрягала — всё тащил на себе мой нейрокомп в связке с вычислительными мощностями Кэлпи, я лишь пользовался результатами, но даже и так — прежний я не смог бы сделать и этого, просто бы не осилил.

Мы повисели немного на верхней орбите, я с Олегом без ощутимого дела, мы пока привыкали к нашим новым возможностям да присматривались, а вот Кэлпи лихорадочно тестировала все свои узлы и вела интенсивный радиообмен.

А потом, чтобы испытать главный внутрисистемный привод, мы рванули в свободный сектор, перпендикулярно плоскости эклиптики, на ускорении в тысячу «же». Ускорение это было максимальным для нас и недостижимо рекордным для всех остальных кораблей человечества, для всех, кроме девяти систершипов нашей «Кэлпи», всего лишь девяти посудин её серии на все обитаемые Миры.

Шли мы так целую минуту, не боясь быть размазанными по переборкам от перегрузок, потому что гравикомпенсаторы не дали ничего почувствовать, внутри корабля сила тяжести не изменилась абсолютно.

А потом, когда эта минута кончилась и наша скорость почти в сорок раз превысила третью космическую для этой звёздной системы, я убрал тягу до нуля и затребовал полный отчёт.

Олег ответил сразу же, Кэлпи с трёхсекундной задержкой, что было непозволительно много для обычного полёта, хотя для испытательного сойдёт. Но всё равно, эти три секунды для неё были равны, наверное, трём часам для меня, и я счёл за лучшее уточнить:

— Причина задержки?

— Радиообмен, — быстро отозвалась она.

— Что-то важное? — я уже знал, что голосом тут по радио никто не говорит, неинформативно, да и вообще устарело, разве что эмоциями с кем-нибудь поделиться, хотя энтузиасты-любители этого дела имелись, как же без них, но всё же тут в ходу была принята пакетная передача информации на скоростях от многих и многих байт в секунду. Я ещё не вполне освоился с размерностью, все эти мега, гига, пета, экса, зетта и йоттабайты не успели уложиться у меня в голове, мне просто нечего и не с чем было сравнивать. Именно поэтому, кстати, за связь отвечала Кэлпи, в её обязанности входила обработка всех поступающих сообщений, фильтрация по назначению и приоритету, меня же с Олегом она информировала о самом главном, включая прямые вызовы, непонятное и сигналы бедствия.

— Нет, — отозвалась она. — Рутина. И поздравления экипажу и кораблю с первым выходом. Много.

— А, — сообразил я, — ну, ответь всем что-то такое. Или лично мне надо?

— Нет, — так же быстро отреагировала она. — И уже. По стандартной форме с добавлением допустимых вариаций. Приличия, традиции и действующий регламент соблюдены в полной мере.

— Спасибо, — отозвался я, просматривая предоставленный Кэлпи предварительный отчёт по ходовым испытаниям. Отчёт этот был открыт для меня с Олегом и для всех желающих на борту, в нём ежесекундно что-то менялось, там выскакивали всё новые и новые результаты всё новых и новых проверок, но за рамки норм не выходило ничего — корабль работал как часы.

— Программа испытаний первого полёта выполнена в полном объёме, — с каким-то нетерпеливым предвкушением в голосе доложилась Кэлпи, ну или мне так показалось, — все системы работают в штатном режиме, нарушений и отклонений нет, мало того, — тут в её голосе прорезалось что-то похожее на гордость, — результаты близки к идеальным, диапазоны допустимых отклонений выбраны максимум на десять процентов. Жду приказа приступить ко второму этапу.

— Отлично, — я тоже был рад за всех. — Но приказ этот будет только после разбора полётов. И, скорее всего, уже завтра. Не, точно завтра. А пока повисим ещё немного, для полноты впечатлений, да и домой. Причём с тщательным соблюдением всех необходимых процедур, нарочито и напоказ, без лишней спешки. Приказ понятен?

— Понятен, но смысл? — требовательно спросила Кэлпи, я вздохнул, и вместо меня отозвался Олег.

— Применительно к тебе никакого, — усмехнулся он, — но вот положено проводить разбор полётов на земле, и всё тут, утешься этим. А вот по отношению к нам смысл есть, и большой…

— Именно, — подтвердил я, разглядывая свежеприсланный мне с Надежды-главной, из центра управления полётами, документ, который можно было бы назвать моей электрической лётной книжкой. Ну, или электронной, так, наверное, всё-таки будет правильнее.

Книжка эта была дополнена целой кучей сертификатов и электронных подписей — и неспроста. Открыты там у меня были не все категории и допуски, но и того, что оставалось, хватало с головой. Мне нельзя было, например, управлять пассажирскими звездолётами или космическими тягачами, что держали на своих орбитах огромные заводские или научные комплексы, точнее, можно было, но только в случае крайней необходимости, ещё нельзя было управлять кораблями с командой по штатному расписанию больше тридцати человек, хотя это тоже лечилось увеличением налёта и постоянным подтверждением и повышением классности, мне были предписаны дальние и сверхдальние полёты, разведка и поиск, быстрое реагирование на сигналы бедствия, в общем, всё то, чем экзаменовала меня Кэлпи совсем недавно. Кстати, именно по результатам этого экзамена мне мои допуски и открыли, но не больше, никаких авансов не было.

Мало того — мне были закрыты все типы кораблей с искином на два поколения ниже, чем сама Кэлпи, то есть всё старьё от ста лет и раньше, там требовалась уже квалификация со стажем, там нужны были знания, и это было серьёзным вызовом, с этим нужно было разбираться в первую очередь. Случись что, не дай бог, я ведь и сделать ничего не смогу, да и старьём я эти корабли назвал сейчас больше в сердцах, они ведь летали, и летали плотно, в дальних системах многое только на них и держалось. Да и по сравнению с моим временем какое же это старьё?