Читать книгу 📗 "Хроники пилота: Звездолет для бунтаря (СИ) - Алексеев Евгений Артемович"

К счастью Зайцев самообладания не потерял и вовремя пробудил меня.

— Давай, нажимай кнопку! — скомандовал он.

Но система сделала это сама, без моего участия. Тонкий, невидимый пучок нейтрино вылетел из пушки. И прямо в гадину, которая так и сидела внутри двигателей станции. Пфф. И тварь начала сдуваться, как будто проткнули воздушный шарик.

— Попал, — спокойно оценил Зайцев.

Я выдохнул с облегчением. Наконец-то я свободен.

— Толян, давай к делу. Мне нужна точка посадки для спейсфайтера. Поближе к тому месту… Ну, где может быть спортзал или бассейн.

Зайцев задумался, стал каким-то мрачным. Подергал себя за усы.

— Схема станции у тебя имеется? — наконец, поинтересовался он.

— Только общий вид. Снаружи.

— Давай.

Зайцев приник к схеме станции.

— Вот здесь коридор. Он ведет к центральной части станции, — проткнул изображение насквозь пальцем. — Оттуда мы легко доберемся до бассейна. Тут есть стыковочный шлюз для челноков.

— Мой челнок не сможет автоматически пристыковаться к вашей станции. У него другие параметры.

— А, да не важно, — Зайцев махнул рукой, как будто дело касалось парковки легковой машины около магазина. — Сейчас все устроим, — одобряюще хлопнул меня по плечу.

Лихо выхватил с пояса рацию:

— Лейтенант Зайцев вызывает базу. Прием. Лейтенант Зайцев вызывает базу.

— База слушает.

— Это ты, Павлов? Ага. Ну слушай. Нам надо организовать швартовку челнока нашего гостя к стыковочному шлюзу 5−5–11. Понял?

— Да, понял.

Треск в рации. Повисла тишина.

Через пару минут рация вновь ожила. Павлов в своей манере говорить быстро и невнятно, пробормотал что-то, чего я совершенно не понял. И вопросительно посмотрел на Зайцева. Но тот лишь хитро улыбался и кивал головой в такт звукам, которые выплевывала рация.

— Ага, — наконец сказал Зайцев. — Значит так, Эдгар. Дай нам параметры своего челнока.

Вытащил плоский предмет с листами и тонкую палочку. И начала манипулировать этими предметами. С возрастающим удивлением я наблюдал за его движениями.

— Я не понимаю, что нужно.

— Как не понимаешь? Вот здесь перечислены параметры твоего челнока, или шаттла, или как ты его там называешь. Ты должен все это рассказать Павлову. Они подготовят роботизированную руку. Она подхватит нашу скорлупку, и нежно-нежно, как младенца перенесет в туннель стыковки, — он показал театральным жестом, как это самая «рука» аккуратно посадит мой корабль. — И вуаля, мы уже на станции.

— Я не понимаю, что здесь написано, — повторил я, ощущая себя полным кретином. — Продиктуй мне! Словами перескажи! И я смогу тебе всё объяснить.

— Шутишь? Ты неграмотный? Да? — Зайцев так издевательски ухмыльнулся, что хотелось дать ему по башке.

— Я грамотный. Но мой нейроинтерфейс переводит только ваши мыслеобразы! То есть то, что вы думаете и облекаете в слова. Все, что ты пишешь, я не понимаю!

— Ты наши мысли читаешь? Правда? — он почесал затылок. — Это неприятно, однако.

— Не все. Только те, которые потом вы воспроизводите.

— Да, б… — Зайцев хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты ж у нас это… инопланетянин. А я уж тебя своим начал считать.

Наконец, мы поняли друг друга. Я сообщил Павлову характеристики моего спейфайтера, а Павлов передал информацию, как мой летательный аппарат должен подойти к стыковочному узлу.

Но осталась одна проблема. Движкам спейсфайтера не хватало топлива для торможения, чтобы сравняться со скоростью станции. Как это сделать? Я решил сделать еще пару витков. Зайцев одобрил, плюхнулся в кресло, покачиваясь в нем наблюдал за тем, как проносятся перед глазами металлические фермы станции.

И пока мы проносились мимо станции, я сумел заметить торчащую из мешанины ферм станции длинную, сложенную пополам конструкцию. Это и есть та сама «роботизированная рука».

Хвать. Скрежет металла. Манипулятор подтащил мой спейсфайтер к широкому круглому отверстию и аккуратно внес внутрь.

— Все, приехали, — Зайцев спрыгнул с кресла и направился к выходу.

— Эй, Толян, шлем-то надень. Там за бортом немного холодно. Замерзнешь.

Зайцев тихо выругался, нацепил шлем и подождал меня. Когда дверь отошла, осторожно выглянул наружу и показал мне большой палец вверх. Жест напарника я не понял. Но решил не узнавать, чтобы он совсем не посчитал меня кретином.

Выход из туннеля мутным красноватым светом освещали аварийные лампы.

Высокая металлическая дверь медленно пошла вверх, отрыв нам путь. Зайцев снял шлем, вдохнул полной грудью воздуха.

— Хорошо как. Вот мы и дома. Пошли, брат!

Огромное помещение с потолками в двух- или даже в трехэтажный дом. Пустые контейнеры из серебристого металла, разбитые агрегаты на массивных станинах, деревянные ящики на стеллажах. Какие-то запчасти, рассыпанные инструменты. Кто-то хорошо похозяйничал на этом складе. И явно приводить всё в порядок никто не собирался.

На фоне хаоса и запустения яркими пятнами на стенах выделялись плакаты. Для усиления образов художники в основном использовали три цвета — белый, черный и красный. Очень много красного. Практически все главные объекты плакатов рисовались красным, кричаще-красным. Заглавными буквами шли лозунги. Я не сразу смог понять, что там написано. Если написанный текст от руки для меня вообще выглядел, как каракули ребенка, то печатный я мог разобрать. На фоне планеты, окрашенный в ярко-красный цвет, я разобрал надпись: «Слава советским людям — покорителям космоса». Это слово «советский» меня заинтриговало. Насколько я понял из воплей Григорьевой, планета, к которой мы прибыли называлась Земля. Разумная раса — земляне, или люди. Но что такое «советский»? Мой нейроинтерфейс выдал мне справку, что это означает тот, кто дает советы. Но это совсем не подходило к пафосному лозунгу.

Надпись на следующем плакате заставила совсем впасть в ступор. Художник изобразил космический корабль, допотопный с многокамерными и явно устаревшими химическими двигателями (такие мы на своей планете использовать перестали давно), взлетающий в ослепительно яркой вспышке света со стартовой площадки — толстая дуга, которую пересекало стилизованное изображение большого молотка. И венчало все это странное сооружение пятиконечная звезда. Сверху я разобрал надпись: «Коммунизм — стартовая площадка для освоения космоса.»

Что такое «коммунизм»? Почему именно он стал какой-то стартовой площадкой для исследования космоса?

— Эй, ты там заснул? — веселый голос Зайцева заставил меня отвлечься от изучения артефактов земной расы. — Дуй сюда быстрее. А то налезут мимики.

Я оторвался от изучения следующей картинки, где в стиле детского примитивизма художник изобразил три космических корабля (и все в ярко-красном свете) с надписями: «Союз-6, Союз-7, Союз-8». Они рвались куда-то в небо на фоне стелы с пятиконечной звездой.

Гордая надпись гласила: «Победный старт космической эскадры».

Что-то зашуршало внизу. Я бросил машинально взгляд. На агрегат с разбитой стеклянной трубой выбралось странное существо. Я бы решил, что это большой мохнатый паук, но для того, чтобы называться так, ему не хватало четкости. Все очертания его менялись, будто состоял он из черной дымки.

— Эдгар! Беги сюда! Быстро! Оно тебя сейчас убьет!

Голос Зайцева выражал такую явную тревогу, что я улыбнулся. Ну паучок из дыма. Что тут страшного?

Но решил не рисковать, развернулся и заторопился к выходу.

Прыг! Мохнатая тварь перепрыгнула через меня и вдруг превратился в такой же гаечный ключ, который выпал из разбитого ящика инструментов, что попался мне под ноги. Абсолютно тот же цвет, размер, даже небольшое пятно ржавчины. Это так заинтриговало меня, что я присел рядом.

Прыг! Скок! Прыг! Весь мелкий хлам, выпавший из ящика, обратился в стайку мохнатых дымных пауков. Они как на пружинках заскакали вокруг меня.

— Твою мать, Эдгар! Они сейчас тебя убьют! Это мимики! Они…

Договорить Зайцев не успел.

Глава 7