Читать книгу 📗 "Хроники пилота: Звездолет для бунтаря (СИ) - Алексеев Евгений Артемович"

— Ага! Получили! Получили! — услышал я свой радостный вопль.

Сейчас мы вас всех уничтожим! Всех. Адреналин кипел в крови, заставлял сердце колотиться так, что внутри разрасталась боль, но это лишь подстегивало меня, усиливало жажду убивать, уничтожать врага.

Мне так нравилось рубить этой саблей, что я бросился на ближайшего робота, рубанул по плечу. Бац. Правая рука отвалился. Еще сильный удар. Отлетела вторая рука с автоматом. Шмякнулась на пол, я отбросил её ногой в сторону. И тут я уже с удовольствием отсек башку робота от его массивного тела. Бронированное чудовище покачнулось и рухнуло на пол, я едва успел отскочить.

Вдруг роботы замерли, прекратив всякое движение. Их круглые глаза потускнели.

— Апгрейд! Апгрейд! — разнесся роботизированный бас, отразился от стен эхом.

Круглые глаза металлических солдат вновь разгорелись зловеще-алым огнём. И мой удар не оставил на шее врага ни царапины. Зараза! Невероятное разочарование захлестнуло, как огромная океанская волна. Как же они умудряются так изменить себя? Это просто невозможно! Молекулярная структура брони меняется для защиты от оружия? Фантастическая технология. Во всей Вселенной, где побывал, я не знал ни одной расы, которая способна на такое.

Но я все же решил попытаться. Размахнулся и со всей силы врезал по блестящему бедру железяке. Удачно. Сабля разрезала плотный металл. Робот не удержал равновесия и свалился на бок.

— Бежим! — Тимур оказался рядом, схватил меня за рукав и потащил.

Мы промчались мимо оставшихся врагов, и скрылись в диспетчерской. По костюму Тимура пробежали голубые огоньки, он с грацией силача схватил здоровенный и явно очень тяжелый ящик с панелью. Еще один. Рядом с дверью выросла куча агрегатов. Вот только, сможет ли она остановиться наших врагов?

Но те, кажется, и не пытались пробраться к нам. Рентгеновский лучи сканера прошли сквозь стену и дрожащими зелеными линиями показали контуры бронированных солдат, замерших в отдалении от входа.

Тимур, шатаясь, подошел к щитку на стене. Вытащил провод, воткнул себе в бок и медленно опустился рядом. Я не ощущал себя уставшим. Наоборот, прошёлся по комнатушке в сильнейшем возбуждении.

— Как справиться с этими мразями? Как их победить? — повторял я. — Как? Они меняют молекулярную структуру металла, или что у них там за доспехи? Как это возможно?

Внутри меня кипело бешенство, досада, злость на бессилие, на тщетность всех наших усилий.

Я поставил стул напротив Тимура, сел верхом, вглядываясь в бледное лицо напарника. Он открыл щиток и тяжело дышал, прикрыв глаза. Костюм у него, конечно, крутой, но вот хватает его ненадолго.

Через пару минут, лицо парня уже начало розоветь, он вздохнул легко, свободно расправил плечи, открыл глаза и сел прямо, подтянув одну ногу.

— Что делать будем?

— Не знаю.

Я вновь вскочил с места, отбросив стул. Вспомнил, что давно не проверял, как дела у Ковалева с Дарлин.

Динамик нейро-интерфейса взвыл, взорвал мозг мерзким до тошноты хохотом. Оборвался. И я услышал едва заметный стон. Ну, Ковалев жив. Ага. Тепловизор показал, что рядом где-то Дарлин и пацан.

— Тебе больно, Ковалев? Больно? — радостно орал Вайсерман. — А как мне было больно узнать, что ты изнасиловал мою жену!

Я вздрогнул от этой фразы. Может быть, Тимур не прав? И Ковалев еще тот мерзавец и в отношении женщин?

— Я твою жену не насиловал, я ее пальцем не трогал, — голос полковника звучал глухо и тихо, он говорил через силу, каждое слово давалось ему с трудом. — У меня своя жена была. И лучше твоей в миллион раз!

— Ах, была жена? А куда ж ты ее дел, Ковалев?

— Ольга погибла.

— А может, ты ее сам убил, чтобы она не мешала тебе трахать чужих жен? Она ревновала тебя? А? — каждое слово Вайсерман выкрикивал так, словно вонзал нож.

— Она не мешала мне. Только видно такая же, как ты мразь, ее убила!

Интересная картина сложилась. Заглушив разговор, я вновь уселся верхом на стул напротив Тимура, который уже явно пришел в себя. Оглядывался по сторонам, о чем-то думал, между бровей залегла глубокая складка. На щеках играл лихорадочный румянец, губы распухли, будто он их искусал.

— Тимур, я вот, что спросить хотел. А Ковалев был женат. Ну раньше?

— Ну да, был. А почему вы спрашиваете?

— Ну так. Решил узнать.

— Ковалев был женат. Таскал жену с собой, оберегал её всячески. Просто дрожал над ней.

— Сильно любил?

— Очень сильно. Боготворил, что называется. Она у него всегда одета была, как принцесса, как королева. Невероятно красивые наряды, побрякушки всякие, ну кольца, брошки, серьги из какого-то редчайшего драгоценного сплава. Ну и все в этом роде.

— А потом что же? Куда она делась?

— Убили. Потом ее растерзанное тело нашли где-то на свалке.

— А убийц поймали?

— Нет. У нас это обычное дело. Женщин мало, а если одна красивая женщина выбрала одного мужика, то держись.

— А что же её не клонировали?

— Ну что вы, Эдгар, у нас воскрешают только очень известных людей, — в голосе Тимура я ощутил скрытую печаль, словно он вспомнил еще о ком-то, кого хотел бы воскресить. — Государственных деятелей, знаменитых артистов. А тут ведь простая женщина.

— А Ковалев как это перенес?

— У-у-у. Он просто как с цепи сорвался. Он и раньше крут был. А тут просто спятил. В каждом мужике видел убийцу и насильника своей обожаемой супруги. Никакой пощады никому. Злой стал, как черт.Жестокий. Сволочь. Интересно, сдох он или все еще жив?

— Жив. Я могу включать разговор этого психа с полковником. А что ты его пристрелить хочешь?

— Хочу. Вот, честно, если это дурак Вайсерман его не убьет, я сам задушу Ковалёва голыми руками. Вот так возьму и сверну ему шею, как цыпленку. И ведь никто не узнает, что именно я это сделал. Ведь правда?

— А зачем, Тимур? — я не удержался от усмешки. — Я же его оживить могу, как тебя после того, как ты умер около оранжереи.

— Не возвращайте его к жизни. Пожалуйста! Для Ковалёва в аду уже котел черти подготовили. Особый.

— Что ж ты его так ненавидишь-то? Он кого-то из твоих близких убил?

— Он многих убил, — проворчал Тимур. — Или сделал все, чтобы убили. Он мразь последняя.

— А знаешь, Тимур, я как-то уничтожил целую планету. Там было восемь миллиардов представителей разумной расы. Помимо животных, растений. А я сжег, спалил дотла. Представь, вместо живой планеты обугленный каменный шарик.

Тимур выпрямился, замер, лицо застыло, как маска, а глаза широко раскрылись. Воззрился на меня, будто я превратился в ядовитую змею, или еще какого мерзкого гада.

— А зачем вы это сделали, Эдгар? — чуть заикаясь, спросил.

— Эта раса хотела напасть на нашу планету, а у нас оказалось очень устаревшее вооружение. Они бы уничтожили нас. Или мы — их, или они — нас.

— Но вы могли лишь уничтожить вооружение. Там же мирные жители. Дети.

— Вооружение они бы быстро восстановили. А у нас был лишь один шанс. Наши ученые создали такую адскую смесь, которая могла поджечь атмосферу планеты. И я это сделал. Сжег всю атмосферу.

— Они все погибли?

— Да, Тимур, видимо, все. По крайней мере, напасть на нас они уже не пытались. У них остались колонии на планетах их звездной системы. Но создать новое вооружение они уже не смогли. Ну что, теперь меня ненавидишь, как Ковалева? — я встал со стула, подошел ближе, вглядываясь в лицо парня.

Тимур не выдержал мой взгляд, отвернулся, но лицо словно в тень ушло, нахмурился.

— Не знаю, что сказать, Эдгар. Оправдать я это не могу. Но, наверно, у вас выхода другого не было. Иначе…

Не стал я Тимуру рассказывать, что действительно стоял перед дилеммой — или меня казнят, как моего отца, или я выполню эту миссию. И всякий раз возвращаясь к этой ситуации, пытался ответить на вопрос, правильно ли я поступил. Или всё-таки надо было отказаться, не совершать подобный геноцид целого народа, лишь бы спасти свою жизнь. Никчёмную жизнь. Преступника, изгоя.