Читать книгу 📗 "Хроники пилота: Звездолет для бунтаря (СИ) - Алексеев Евгений Артемович"

— А, черт возьми, действительно, — полковник шутливо хлопнул себя по лбу. — Дарлин, вы так умны. Больше всего в женщинах я ценю ум и высокий интеллект, — уже открыто взял её за руку и прикоснулся губами.

Пришлось пригнуть голову, чтобы полковник не увидел моего ухмылки. Так он ценит интеллект девушки, что подробно расспрашивал меня, есть ли у моей спутницы органы, что подошли бы под его физиологию.

— А почему ты не пьешь алкоголь? — поинтересовался Ковалев с долей презрения.

— Здоровье берегу. Алкоголь убивает клетки мозга. А мне мои мозги нужны для пилотирования звездолета.

— Логично. Но жаль, очень жаль.

Не оборачиваясь, он сделал короткий жест. И тут же рядом нарисовался официант. Открыв одну из бутылок на столе, налил аккуратно в бокал Дарлин золотистый напиток. А полковнику наполнил пузатый бокал из граненной бутылки.

Ковалев подержал бокал в руке, держа ножку между пальцами. Пригубил. И только потом, принялся за еду.

— Ну как вам тут еда?

— Отлично. И всех тут так кормят? — я не скрывал иронии. — При коммунизме?

— Не всех, — совершенно серьёзно ответил Ковалев. — Только самых важных. Элиту, что называется.

— К которым, конечно, относишься ты?

— Да, отношусь. Впрочем, все старшие и высшие офицеры у нас являются элитой. Но не только. Ценятся все значимые люди. Ученые, конструктора. И в первую очередь у нас почитают пилотов. А таким, как ты, Эдгар, придают особое значение.

— Понятно, — комплименты полковника я всерьез не воспринимал. — Ну, а ты, полковник. В чем ценность тебя? Всех расстреливать подряд? Я правильно понимаю?

— Я не собирался никого расстреливать из зэков, — Ковалев наклонился ко мне, его лицо приняло суровое выражение, глаза стали холодны, как сталь в зимнюю ночь. — Лишь хотел, чтобы они выдали убийц коменданта и охранников. Всё! — он так яростно стукнул рукой по столу, что ближайший бокал подскочил, жалобно звякнув, упал на бок, скатился на пол.

— Но ты ведь готов был расстрелять тех несчастных, что взяли на себя это убийство.

— Если они признались, значит, ощущали за собой какую-то вину.

— Они просто хотели принести себя в жертву ради остальных. Больше ничего.

— Знаешь, Эдгар, — полковник откинулся на спинку кресла, зло сощурился, заходили желваки. — Я люблю свою работу. Мне приходится прилагать максимум усилий, чтобы все работало, как швейцарские часы. И если я не буду уверен, что делаю все правильно, то грош мне цена.

— Грош? Это сколько?

Ковалев с шумом втянул ноздрями воздух, ему явно начало надоедать, что я задаю столь глупые примитивные вопросы.

— Грош — это мелкая монета в империи, на месте которой возникла новое государство под властью большевистской партии, — вмешалась Дарлин.

— Да, верно, Дарлин.

— Империи? У вас был император? — заинтересовался я.

— Да, у нас был царь, император всея Руси, — с какой-то брезгливостью объяснил Ковалев. — Потом он отрекся от престола. Начался хаос, анархия. А партия большевиков взяла власть в свои руки, навела порядок. Построила великую державу.

— Под руководством Великого Вождя? Которого вы сейчас воскресили?

— Да, и под его руководством тоже. Слушайте, да к черту лысому все эти разговоры о политике! Надоело. Дарлин, — он с удивительной мягкостью улыбнулся. — Давайте потанцуем?

— Я не умею, полковник.

— Ничего, я вас научу.

Ковалёв подозвал официанта. Что-то шепнул ему. И тот поклонившись, исчез. И через мгновение, будто из ниоткуда на эстраде, где стоял рояль, появился пианист. Прикоснулся к клавишам, полилась нежная, но ритмичная мелодия.

— Моя любимая музыка. Шопен. Вальс номер семь. Очень красиво. Пойдемте, Дарлин.

Полковник вывел Дарлин на свободный пятачок перед роялем. Показал несколько движений. И поначалу его партнерша ступала неуклюже, невпопад, хихикала, пыталась повторить. И вдруг. С такой отточенной пластикой, изящной легкостью вступила в танец, что полковник на миг опешил, остановился. Взглянул с удивлением, перешедшим в восхищение. Они начали кружиться, будто делали это уже много-много раз, как профессиональная пара. А я знал, почему это так произошло. Все банально и просто. Нейро-интерфейс Дарлин считал все движения, что показал полковник, и начал посылать сигналы, а Дарлин оставалось лишь грациозно следовать им.

Они увлеклись, забыли, они не одни. Зачем обращать внимание на нечаянных свидетелей, когда ты увлечен, влюблен и совершенно потерял голову. Ковалёв уже не стесняясь прижимал Дарлин к себе, вначале лишь прикоснулся к щеке, будто что-то шепнул ей на ухо. Его губы как бы невзначай, случайно тронули шеи девушки, она не отстранилась. И тогда он совсем осмелел. Начал покрывать поцелуями шею, спустился ниже, к отрытой груди. Танец уже перестал быть бальным, превратился в эротический.

Наблюдать за ними стало неловко, я углубился в еду. И тут вдруг меня пронзила мысль, что Ларри один в космолёте, голодный. Арихман меня побери, я тут наслаждаюсь деликатесами, но совершенно забыл принести еду парню. Я беспомощно огляделся. Без полковника я не могу ничего сделать.

Громкие четкие шаги заставили вздрогнуть и поднять глаза. В зал ворвался адъютант Ковалева, с перекошенным багровым лицом. Он задыхался, словно пробежал марафон.

— Товарищ полковник! Срочная новость!

Ковалёву ничего не оставалось, как мягко, но решительно отстранить Дарлин и направиться к так не кстати возникшему Кузнецову.

— Что случилось? — лицо полковника вновь приняло обычный суровый вид.

— Товарищ полковник, только что сообщили, — отрапортовал парень. — На станции Галактических стражей произошла серия взрывов. Связь с маршалом прервалась. Пытались восстановить, ничего не выходит.

— Взрывы? Станция разрушена?

— Нет, пока мы можем её наблюдать, но есть сильные разрушения.

— Ясно. Я вылетаю. Готовьте космолёт.

Глава 22

— Какой космолёт? — я успел схватить Ковалёва за рукав. — Ты забыл, что у тебя есть личный пилот?

Он развернулся ко мне, выражение его лица совсем не понравилось мне. Зло сощуренные глаза, сжатые в тонкую линию губы.

— Рей, ты не летишь. Всё, — он попытался вырвать свой рукав из моих пальцев, но я держал его очень крепко.

— Почему? — я подошел вплотную, пытаясь понять причину такой перемены ко мне.

— По кочану.

— Послушай, полковник, мы все равно должны были вернуться на станцию. Там у меня мой челнок. Мне он нужен. Я хочу добраться до моего звездолета, вытащить члена моей команды. Без челнока я этого сделать не смогу.

— Хорошо, — Ковалев тяжело вздохнул. — Мы полетим вместе. Но Дарлин не полетит.

Ах, вон оно что. Полковник не хочет брать с собой Дарлин, боится за нее. Влюбленный дурак.

— Андрей, если вы хотите, чтобы я стала вашей женой, вы должны обращаться со мной, как с обычным, нормальным человеком, а не со слабой и беспомощной женщиной.

Дарлин подошла, встала рядом со мной. И она прекрасно всё поняла. И это ласковое обращение «Андрей», а не полковник. Хитрая, умная Дарлин.

Ковалёв прикрыл устало прикрыл глаза, он казался теперь старше и как-то болезненно бледно выглядел.

— Обложили, черти, со всех сторон, — проворчал он, наконец.

Но судя по тому, как мягко прозвучал его баритон, да еще ниже на полтона, от обращения Дарлин к нему по имени он просто растаял, стал податливым, как пластилин. Лепи, что хочешь из влюбленного идиота.

— И еще, нам надо еды захватить.

— Ты что не наелся, Рей? Столько еды вон на столе.

— Это не для меня. В космолете сидит Ларри, он голодный.

— Голодный? Ты шутишь, Рей? Или издеваешься? В космолете продуктовых пакетов на восемь человек!

— Ты не знаешь Ларри. Он все уже сожрал. И да, еще один момент. Ему надо вернуть скафандр.