Читать книгу 📗 "Хроники пилота: Звездолет для бунтаря (СИ) - Алексеев Евгений Артемович"
— Нельзя, Ковалёв. Так и передай своему этому Хозяину. И пошли, вон наш флаер подлетел.
Я оставил полковника и направился к космолету, рядом с которым только, что опустился небольшой белоснежный флаер с золотой окантовкой больших овальных иллюминаторов.
— Это не наш флаер, — Ковалёв притормозил меня, схватив за рукав.
И точно. Светлана, дочь маршала, расцеловалась в обе щечки с Дарлин (вот женщины, сразу нашли другу друга) и направилась к летуну, где ждал отец. Маршал обнял девушку, мягко, нежно погладил по спине. Отстранил и взглянул в глаза, будто бы в последний раз. Даже сердце защемило у меня. Туровский старался выглядеть абсолютно спокойным, улыбался ласково, шепнул что-то на ухо дочери, а та звонко рассмеялась, взмахнув рыжими кудрями, прикрыла ладонью рот.
Когда взбежала в салон, огонь ее волос словно вспыхнул пламенем у иллюминатора, Туровский с улыбкой помахал ей рукой. Флаер мягко поднялся и мгновенно исчез в высоких пушистых облаках, будто прыгнул в дыру пространства-времени.
— Слушай, полковник, а чего ты не влюбился в Светлану? — я обернулся на полковника, который наблюдал с сумрачной физиономией за проводами дочери маршала. — Смотри какая прелестная рыжеволосая куколка. Все при ней. Фея. И формы аппетитные, и личико милое.
— Дурак ты, Эдгар, — беззлобно бросил полковник. — У нас говорят — сердцу не прикажешь.
— Сердце — это орган, который кровь перекачивает. Ему, как и чего можно приказать.
— Придурок, — мотнул головой полковник. — Это идиома, выражение в переносном смысле. Ты, видно, не любил никого и никогда, поэтому не понимаешь, как сердце начинает биться, когда любишь.
— Ну, ладно, положим я тоже любил. А Дарлин похожа на твою жену?
— Нет, не похожа. Совсем не похожа на Ольгу, — Ковалёв почему-то совсем не удивился, что я знаю об его убитой жене. — И это хорошо. Иначе у меня такие были бы воспоминания, что я не смог бы… — голос у него сорвался, он отвернулся.
Вытащил еще одну сигарету, сделал несколько жадных затяжек, выпустил вверх струйку дыма. Успокоил себя.
— А убийц ты так и не нашел?
Он резанул по мне взглядом почище острой бритвы. Глаза вновь стали холодными, взгляд — жестким, но скорее горьким и печальным, чем злым.
— Я нашёл их, — наконец, полковнику удалось справиться с волнением после пары затяжек. — Нашел и убил. Вначале кастрировал, а потом убил. И умирали они мучительно. Каялись и сдыхали.
— Да ну? А что же ты их вашему правосудию не сдал? Сам расправился? А если бы ты ошибся? С твоими методами поиска преступников.
— Они не признавались, я улики нашёл. И сдавать их было бесполезно. Такие высокие шишки. Их бы все равно не судили.
— Но жену-то тебе это не вернуло.
— Нет. Не вернуло. И боль не утихла. Ноет все время здесь. Но я не мог видеть, как эти твари по земле ходят, а моя Оля лежит в земле. Ты себе представить не можешь, в каком виде она была. Пришлось хоронить в закрытом гробу. Эти подонки растерзали её. Поглумились и убили.
— Ну, а как тебя, простили за то, что ты с ними сделал? Из-за большой твоей ценности, как офицера?
— Нет, меня не простили, — Ковалев отбросил недокуренную сигарету, приблизился ко мне. — Меня приговорили к смертной казни. Понял ты, кретин бездушный? А потом дали отсрочку. Посадили на короткий поводок. Если я оступлюсь, не выполню приказ — всё! — он резко провел ребром ладони по шее. — В печь. Живьем.
Волосы шевельнулись у меня на голове, пробежали по спине ледяные мурашки, я поежился.
— Это в переносном что ли смысле? — я не мог поверить.
— Ага, в переносном. Держи карман шире. Кладут приговоренного в специальный деревянный ящик. И в печь. Живьем. Вопли умирающих слышны за сто метров. Ад на Земле. Палачи с ума сходили, вешались, стрелялись. Потом на андроидов заменили с полной отключкой всех эмоций.
Я замер, пытаясь отделаться от вспыхнувшего в мозгах зрелища во всей своей мерзкой красе. Система, которую создали земляне, нравилась все меньше и меньше. Продолжать этот разговор не осталось ни желания, ни смысла.
— И потом, Светлана, она же дочь маршала. А я кто? — Ковалёв решил сменить тему, которая мучила его страшно.
— Ну Дарлин тоже не простая девушка. — хмыкнул я. — Она — дочь королевы Орхелии, правящей династии с планеты Ксендора, из той же галактики, что и я. Королева обратилась ко мне с просьбой найти дочь, когда Дарлин сбежала. Она же наследница. Единственная. Я нашел, но Дарлин не захотела возвращаться. Упрямая. И стала членом моей команды.
— Сам только, что придумал? — скривился Ковалёв. — Королевы, принцессы. Сказки.
— На многих планетах, где я побывал, существуют королевства. Короли, цари, принцессы, князья. У вас же тоже был царь.
— Отсталый народ. Мы царя давно свергли. Уже больше ста лет.
— Угу. Воскресили нового царя, которого боитесь до полусмерти. Так?
— Да пошел ты… — бросил Королёв, но скорее устало, чем злобно. — Идём, вон наконец наш летун прибыл. А тебе переодеться нужно. И Дарлин тоже. Не в скафандрах же вам переться в кабинет Вождя.
С Ковалевым мы вернулись к космолёту, вместе с Дарлин и Ларри прошли внутрь. Для меня приготовили костюм, похожий на тот, в котором был полковник на праздничном ужине, на лунной базе. Пиджак, брюки, жилет приглушенных синих тонов, и белый платок для нагрудного кармана. Что понравилось мне, так это ремень из изящно переплетенной черной кожи. Для Дарлин приготовили платье, закрытое, темное, ниже колен. Но она в нем все равно выглядела потрясающе. А для Ларри ничего не оказалось. Облачившись в форму для торжественной встречи с Великим Вождём (которого я очень хотел увидеть вживую), мы спустились вниз по трапу к двум высшим офицерам.
— Для Ларри мы ничего не нашли, — объявил я.
— Для Ларри? — Ковалёв нахмурился, подергал себя за подбородок. — Ну пусть Ларри нас подождет во флаере.
Голубоватая физиономия Лысого выглядела не очень довольной. Но я представил, что он такой весь странный и не похожий на человека, попадет на прием к Вождю, который жил сто лет назад, не стоит того пугать.
Наконец, мы загрузились во флаер, мрачный, матово-черный и строгий, как катафалк. В этом аппарате не только иллюминаторы сделали небольшими, но они закрылись плотными, совершенно непроницаемыми щитками, как только мы поднялись в воздух. На мгновение погрузив нас в непроглядную тьму. Но вспыхнули незаметные, встроенные в потолок круглые светильники, залив тесный салон с двумя рядами кресел бледным светом.
Мы зависли на мгновение над полем. И понеслись куда-то. Но я даже не мог осознать, куда мы вообще летим, возникло ощущение, что пилоты специально хаотично меняют курс, чтобы никто не смог запомнить дорогу к Великому Вождю.
Воцарилась тягостная тишина, которая прерывалась лишь едва заметной вибрацией и ровным гудением моторов флаера. Я задремал. Снилось, что спускаюсь по лестнице, нога сорвалась со ступеньки, я вздрогнул и проснулся.
Странное ощущение, гудение не прекращалось, но мы никуда не двигались. Понять, где завис флаер я не мог, иллюминаторы плотно закрывали щитки.
Поймал напряженный взгляд Ковалёва, видно, ему тоже показалось подозрительным, что мы прекратили полёт. Он быстро-быстро моргал и зыркал по сторонам.
Но тут вскочил с места и бросился в двери в кабину. Я услышал его трехэтажный мат, он дергал ручку двери, которая вела в кабину. Барабанил в дверь, все громче и громче. Я не выдержал и подошёл.
— Что случилось? Почему мы не двигаемся.
— Да, х… его знает. Стучу, а эти суки не открывают. И коды на панели заблокированы.
Я включил на полную мощность переработку мыслеобразов в текст, но мой интерфейс передавал только ругательства полковника, которые били фонтанов, бурлили в его голове.
— Давай дверь сломаем, — предложил я.
— Ага! Чем сломаем? Ты вообще представляешь, Рей, что будет за порчу государственного имущества?