Читать книгу 📗 "Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция (СИ) - Стивенсон Нил Таун"

Тут оба заметили меня и умолкли. Лавочник глянул в мою сторону, кивнул и вновь стал смотреть на книги. Печатник Стивен ел меня глазами чуть дольше, потом сказал:

— Иезекия, тебе надо кормить жену и ребенка, а осенью у вас вновь ожидается пополнение. Негоже мне вынимать еду изо рта у твоих детей.

Сказано это было без внутренней убежденности, а как будто специально для меня.

— Негоже мне продавать такие книги, — спокойно ответил Иезекия.

— Это новая Псалтирь? — спросила я.

— Да, — сказал печатник, глядя на меня немного скептически. — Ты же не собираешься покупать у меня книгу?

— Нет, сэр, я собираюсь купить три. Хозяин меня за ними отправил, — добавила я, поскольку женщине, одетой как я, приобретать книги для себя определенно было бы не по карману.

— А кто твой хозяин? — спросил Стивен почти подобострастно.

— Сквайр из Бостона, — ответила я горделиво. — Ему нужна одна для себя и две в подарок родным.

Стивен указал на кипу книг.

— Я Стивен Дэй, книгоиздатель. Вот, смотри.

— Я Иезекия Ашер, книгопродавец, и я не продаю эти книги, — так же спокойно проговорил лавочник. — Приходи через неделю.

Я изо всех сил изобразила отчаяние.

— Но, дядюшка Ашер, дорога из Бостона далекая, а мне надо будет помогать на уборке урожая, я, может, и не смогу прийти снова. Может, вы продадите мне их, даже если они не самые наилучшие?

— Да. Смотри, — распорядился Стивен Дэй.

Лавочник собрался было возмутиться, но только криво усмехнулся, возвел очи ко Господу и обреченно пожал плечами. Я, не обращая внимания на пристальный взгляд печатника, подошла к столу и взяла книгу. Кожа была мягкая, корешок, когда я ее открыла, упругий и новый. На меня повеяло легким запахом клея, бумаги и еще чем-то металлическим — видимо, так пахла типографская краска. Книга была изящная, у́же современных, на первой странице изысканным шрифтом значилось: «ПОЛНОЕ собрание псалмов, точно переложенных стихами на АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК». Да, буквы в строчках скакали, по крайней мере по современным меркам, но сама книга была очень красива. Я перевернула несколько страниц, притворяясь, будто изучаю листы, отложила томик, взяла другой и с сосредоточенным видом полистала его. Затем третий. Четвертый. Мужчины наблюдали за моим занятием.

— Что ты высматриваешь? — спросил печатник.

Я собралась вежливо ему улыбнуться, но вовремя вспомнила, что здесь это не принято.

— Вы сказали, там есть изъяны, и я выбираю книгу, где их меньше.

— Они отпечатаны с одного и того же набора, — нетерпеливо ответил он. — Не знаю, умеешь ли ты читать, но все книги совершенно одинаковые.

— Нет, — сказала я, показывая книгу, которую держала в руках. — Видите, текст отпечатан чуть криво? И в тех, что я смотрела, страницы перекошены. Я ищу такие, в которых бумага входила под пресс прямо. Не знаю, как это называется, но я знаю, чего ищу.

Печатник фыркнул. Лавочник хохотнул и тоже взял книгу из стопки.

— Давайте поищем, есть ли здесь отпечатанные ровно. Если найдем, я их у тебя куплю, дядюшка Дэй, и продам посетительнице.

Я думала, Стивен Дэй тут же объявит, что продаст книги напрямик, с большей для себя выгодой, раз дядюшка Ашер еще раньше отказался ими торговать. Так поступил бы любой предприимчивый человек моей эпохи. Однако ему такое, видимо, даже не приходило в голову. Очень странное общество: каждый занимается строго своим делом.

А может, Стивену Дэю просто недоставало мозгов.

Так или иначе, он охотно согласился, и оба подключились к поискам книги, где все страницы каждой тетрадки были бы отпечатаны ровно. За этим занятием они продолжали спорить о судьбе остальных томов. Теперь их глаза и мысли были заняты не мной. Хорошо. Я положила одну книгу не в стопку (которая была от меня слева), а по правую руку. Каждый раз, когда я клала на место очередную книгу и левой рукой тянулась за следующей, я сдвигала заныканный том на дюйм вправо, так что в итоге спрятала за стоящий на столе бочонок. Спор между Ашером и Дэем тем временем перешел в перебранку, так что когда мы просмотрели пятьдесят с лишним книг на столе, оба глядели не на меня, а друг на друга и еле сдерживали злость.

— Придется мне огорчить хозяина, — решительно объявила я. — Ни одна из этих книг его не устроит. До свиданья.

— Слышал? — спросил Иезекия Ашер Стивена Дэя, когда я собралась уходить.

— Эта непотребная девка ослушалась хозяина, — сказал Стивен Дэй Иезекии Ашеру. — Он велел ей купить три экземпляра, а она не взяла и одного. Он не поручал ей проверять качество моей работы…

Однако я уже вышла на улицу и, схватив правой рукой лопату, двинулась по Уотер-стрит.

В левой руке я держала украденную Массачусетскую Псалтирь.

Читатель, я просто вышла в дверь, держа книгу на виду, а лавочник с печатником ничего не заметили. Они не только перестали обращать на меня внимание; даже видя меня уголком глаза, они не заметили кражи. Я совершила нечто для них немыслимое, а они не могли увидеть то, чего не в силах были вообразить. Тем не менее я здорово нервничала и еле поборола желание припустить бегом или хотя бы обернуться через плечо. Но я стащила книгу, и это сошло мне с рук.

Лопата — есть. Псалтирь — есть. Самое трудное позади. Теперь к бочару, затем к валуну, и можно возвращаться. У меня все получается! Чувствуя себя увереннее, я расправила плечи и зашагала быстрее. На первом же перекрестке я свернула направо, миновала аптеку и шорную лавку. За следующим поворотом налево, как я знала по старой карте, была бочарная мастерская.

Она располагалась во дворе, который выходил прямо на улицу. Здесь теснились бочки, бочонки и бадьи самых разных размеров, а на огромном пне посередине лежала груда металлических ободьев. Ножи, топоры и тесла разместились рядом на длинном верстаке. Уютный запах стружки заглушал всепроникающую вонь. Бочар в кожаном фартуке поверх коричневого, изрядно вылинявшего пуританского наряда, без воротника и шляпы, склонился над незаконченной бочкой и с помощью молотка и чего-то вроде тесла набивал на нее обруч.

— Вы делаете водонепроницаемые бочонки? — спросила я.

— Могу, — не поднимая головы, ответил он. — А тебе что надо?

— Упаковать вот эту вещь, — ответила я, показывая книгу.

Бочар поднял голову. Он был приятной наружности, примерно одного сложения с Тристаном, и, в отличие от всех встреченных здесь мужчин, держался как человек, который в ладах с собственным телом. Он мельком глянул на книгу, потом на меня и задержал взгляд, изучая — нет, не мое лицо, а меня всю, так что захотелось съежиться. Потом он тряхнул головой, встретился со мной глазами и сказал:

— Так что?

— Мне надо упаковать ее в водонепроницаемый бочонок, — сказала я. — Мой хозяин в Бостоне велел.

— Твой хозяин в Бостоне. Это та книга, о которой все говорят? — без особого интереса спросил бочар.

— Первая книга, отпечатанная в Америке, — ответила я и, сознаюсь, ощутила (и ощущаю до сих пор) благоговение от этой мысли.

Он пожал плечами:

— Хорошее дело для тех, кто читать умеет, но для общего блага совсем не то, что первая мукомольня или первая кузня.

— Верно, — согласилась я.

Бочар отложил тесло, протянул руку.

— Дай-ка глянуть на твое сокровище.

Я вошла с улицы во двор (по правде сказать, особой разницы между ними не было). Бочар протянул мозолистую ручищу и взял книгу.

— Для восьмигалонного бочонка маловата, — пробормотал он себе под нос и посмотрел на меня. Что-то слегка изменилось в его взгляде — как прежде у дядюшки Григгза, паромщика и печатника. Может, пуритане всегда так смотрели на женщин. А может, мне со страху мерещилось. — У меня нет бочки такого размера, но есть бадейка с крышкой, которую я могу переделать для твоих нужд.

— Благодарствую, — сказала я. — Если вы уверены, что она не пропускает воду.

— Можешь бросить ее в океан, и через сто лет в ней будет так же сухо, — с беспечной уверенностью пообещал он.