Читать книгу 📗 "Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция (СИ) - Стивенсон Нил Таун"

Следом двинулась Амелия. Замерла на крыльце ровно на секунду, необходимую, чтобы кто-нибудь нажал на курок и послал в нее пулю, затем кивнула Виллему и побежала по ступенькам вниз. Виллем бросился за ней, на предпоследней ступеньке споткнулся и кувырнулся носом в землю. Секунду спустя на нем оказалась Амелия. Вокруг страшно загрохотало. В этот миг за свой слух он опасался сильнее, чем за жизнь. Дыхание и пульс взлетели до каких-то фатальных частот — но вся эта судорожная тряска организма не помогала, ничего не меняла в страшном внешнем мире. Наконец Виллем обмяк и позволил другим людям, крупным и сильным, куда-то себя потащить. В себя он пришел уже на заднем сиденье внедорожника, под грудой бронежилетов, которые подпрыгивали, а потом приземлялись на него и грозили раздавить всякий раз, когда автомобиль проваливался в колдобину. Над ухом кто-то стучал отбойным молотком. Здесь?! Сейчас?! Нет, это автомат пятидесятого калибра.

— Все вертолеты в воздухе, — послышался голос с австралийским акцентом. — По инструкции. На земле они — легкие мишени.

— Ясно, — ответил Т. Р.

— Подъезжайте, один вертолет спустится и вас заберет.

Виллем этого уже не слышал. Он сполз с сиденья на пол и скорчился под грудой бронежилетов. В окнах виднелась лишь темно-синяя стратосфера, еще незапятнанная желтыми полосами SO₂, лишь изредка разрезаемая вертолетным винтом. Адская гонка, которую он почти не запомнил, — не к официальной посадочной площадке, на которой сейчас ловить было нечего, а к какому-то другому месту. Пересадка. Вот они и в воздухе. Стреляют ли в них с земли? Наверное, да. Но пуль не видно — не узнаешь, пока в тебя не попадут. Не желая стать легкой мишенью, пилот бросал вертолет то вправо, то влево какими-то кошмарными зигзагами, так что пассажиров швыряло от одной стены кабины к другой. Пристегнуть ремни времени не было; вертолет даже не коснулся земли, они попрыгали в него, словно в машину на ходу. В конце концов Виллем распростерся ничком на полу, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на песок, — пока огромная рука Амелии, загородившая все поле зрения, не прижала к его лицу шипящую кислородную маску.

Трейл

— С кем ты говорил? — спросил дядя Дхармендер несколько часов спустя, когда они под покровом ночи выехали с заправки.

Лакс сидел на заднем сиденье дядиного «субару», совершенно голый, и пытался натянуть черный резиновый гидрокостюм. Рядом к сиденью был пристегнут водонепроницаемый рюкзак. На полу валялась не столь водонепроницаемая сумка, собранная второпях тетей Гурмит и прочими женщинами, а в ней такой запас еды, какого хватило бы, чтобы доползти до Техаса на четвереньках. Дхармендер уже разрешил эту деликатную для Лакса проблему, заметив между делом, что в окрестностях его турбазы немало медведей и они будут рады угощению.

— Ты о чем?

Во время таких разговоров собеседники смотрят друг на друга в зеркало заднего вида.

— В Ванкувер ты прилетел прямиком из Хайдерабада. Но провел там всего пару дней, а потом сразу сюда.

— Да, верно.

— Твои родители в курсе?

— Нет.

— Значит, им ты ничего не сказал.

— Мне велели об этом не рассказывать. Родители думают, что я поехал к тебе на турбазу отдохнуть и порыбачить.

— Выходит, все разговоры с родными и друзьями ты до сих пор вел в Хайдерабаде?

— В Киберабаде.

— Неважно. Как тебе показалось, они там говорили свободно? Так же свободно, как мы с тобой сейчас?

— Не знаю. Видишь ли, большую часть времени я был не в себе. Только в последние несколько недель…

— Никогда не видел, чтобы люди делали вот так? — И дядя Дхармендер возвел глаза к потолочной лампе своего «субару».

— Не понимаю.

— Так делают, когда хотят сказать: «Здесь жучки, нас слушают, я говорю не то, что думаю».

— Может быть. Не помню.

— А что насчет людей, поручивших тебе это задание? Кто это?

— Те, с кем я познакомился, когда сражался на Линии Фактического Контроля. — Он имел в виду майора Раджу, который «подружился» с Лаксом во время его гималайских приключений и оставался с ним на связи во время выздоровления.

— Индийские военные?

— Да.

— Не сикхи?

— Нет.

— И что они тебе сказали? Почему ты этого захотел?

— Чего захотел?

— Натягивать гидрокостюм на заднем сиденье моей машины, чтобы тайно перейти границу.

— Что наша страна в опасности.

— Индия? Или Пенджаб?

— Это одно и то же. Если в Житнице начнется засуха, пострадает вся Индия.

— Это они тебе сказали? Что Житнице грозит засуха?

— Муссоны в этом году запоздали.

— Запоздали, да. Но все-таки пришли.

— А в следующем году могут запоздать еще сильнее.

— Так всегда было и будет. Жить в Пенджабе — значит каждый год тревожиться о том, каков-то будет сезон дождей в следующем.

— Но до сих пор люди не пытались менять погоду.

— Ты об этой штуке в Техасе? Об этом они с тобой говорили?

— Мне показали снимки. Объяснили, как это работает. Все выглядит очень убедительно.

— Еще бы!

Они объехали город с юга и оказались на перекрестке, где сходились три дороги. Дхармендер свернул на одну из них.

— Не самый быстрый путь, — заметил Лакс.

— Что?

— Надо было повернуть на первом повороте. Не на втором. — Он немного подумал. — Хотя так мы тоже доедем. Эта дорога всего на 1,23 километра длиннее.

— Откуда ты все это знаешь? Ту развязку построили только в прошлом году!

— Просто чувствую, где я. И куда хочу попасть. Вроде шестого чувства.

— Что ж, может, твой дядюшка просто не хочет везти тебя короткой дорогой, потому что она чертовски ухабистая, а твой дядюшка хочет, чтобы для тебя в этой безумной затее все прошло гладко!

— Спасибо, дядя. Прости, что начал тебе указывать.

— А может, дело в том, что быстро доехать до места сейчас не самое важное.

— Что же важнее?

— Поговорить. Я так думаю, с тех пор как на Линии Фактического Контроля тебе поджарили мозги, в первый раз ты ведешь серьезный разговор с кем-то, кому ты дорог.

— Ага… хорошо… давай поговорим, — рассеянно отвечал Лакс, возясь с элементами гидрокостюма.

Это оказалось невероятно сложно, и он заподозрил, что в индийском консульстве в Ванкувере — где ему выдали все снаряжение — не знали его размера. Как многие крупные люди, Лакс вовсе не считал себя крупным. Он полагал, что просто нормально сложен. Попытки влезть в гидрокостюм, извиваясь на заднем сиденье «субару», заставили его взглянуть на свое телосложение с непривычной стороны.

Кое-что между ним и дядюшкой осталось несказанным — говорить об этом было неловко. Отец Лакса был не слишком проницателен, мать попросту наивна. Дхармендер угадал верно: в родительском доме Лакса ждала теплая встреча, но серьезно поговорить с родителями он просто не мог.

Дхармендер говорил обиняками, почти бессвязно, проезжая милю за милей по незнакомым дорогам. Эта часть Британской Колумбии, вдоль реки, разделяющей две страны, была уже не такой, как в туристических брошюрах. Здесь начиналась настоящая Британская Колумбия: поселки «синих воротничков» вокруг рудников и гравийных карьеров, тяжелая и грязная работа, плоды которой сплавлялись вниз по реке. Живописные виды были здесь в дефиците. Там, где дорога выходила на речной берег, взору путника чаще открывался не кемпинг, а пристань с баржами.

— В прошлом году, когда ты получил свои пятнадцать минут славы, — говорил Дхармендер, — все мы, разумеется, тобой гордились. Но, знаешь, и беспокоились. Видишь ли, мы уже видели это кино — и не всегда оно хорошо кончается для человека в тюрбане.

— Какое кино? О чем ты?

— Хорошо, скажу так. Ты планировал завербоваться в канадскую армию, верно?

— Верно.

— Ну вот, лучше бы так и сделал. Пойми меня правильно. Я просто хочу сказать… — тут Дхармендер поднял палец и значительно посмотрел на Лакса в зеркало заднего вида, — хочу сказать, что именно этого люди от нас хотят. Чтобы мы выполняли приказы и рисковали жизнью. Ради них. А они бы говорили: «Да, чудики, конечно, но смотри, какие полезные!» Полезные — потому что идем на передовую и подставляем себя под пули. На этом условии они готовы не замечать наши тюрбаны и все прочее.