Читать книгу 📗 "Другая жизнь. Назад в СССР-3 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич"

[1] Деловой — блатной.

Глава 10

— Деньги ещё есть, — сказал я.

МЫ взяли с собой ещё из старых запасов, так как тратить «валютные резервы» не было резона. Я мог бы сделать перевод со своего другого счёта, и, скорее всего, так оно и будет, но пока хотелось посмотреть, справлюсь, ли я со своими тратами самостоятельно. Ещё будучи в Японии я попытался пересчитать доходы в валюте по курсу на рубли и сильно «обмишулился».

Йена сейчас жёстко привязана к курсу доллара, а доллар стоил рубль семьдесят. Вот я и насчитал, что даже если я оставлю миллион йен, а остальное потрачу, у меня в рублях окажется двести с ли*уем миллионов рублей. Ну и «раскатал губищи», понакупив всякого разного. И «мой внутренний голос», паразит, не подсказал вовремя, что я тупень в арифметике и вместо того, чтобы делить йены на йены, стал умножать. Ну и получил, как говорит Аркадий Райкин, «сумасшедшие деньги». А оказалось, что их у меня осталось не так уж и много. Правда и закупился я в Японии изрядно. Да и за книжки должно капать и капать. Тиэко в телеграмме сообщила, что мою мангу выпустили третьим тиражом. И это за декабрь месяц.

— За десять метров труб мы заплатили пятьдесят рублей, значит за сто заплатим пятьсот минимум плюс работа. Сто метров это вам не десять, да… Плюс придётся проходить известняк, а это вам не глина, да… Кстати, наличие известняка и является показателем, что это артезианская вода. Известняк очищает воду и сдавливает водяную линзу, создавая давление.

Причём, как следовало из «моей внутренней библитотеки», артезианская вода могла находиться и на глубине десяти метров, какими, например, являются источники возле Ростова-на-Дону. Да и дальше вверх по Дону, где много меловых выходов. В некоторых местах артезианская вода там бьёт хорошим напором прямо из берега, как из трубы.

У нас тоже ровно на ста метрах из трубы забил фонтан чистейшей воды. Водитель-оператор бурильной установки Серёга, будучи с глубочайшего похмелья, даже выматерился от неожиданности. Он не верил, что теряет драгоценные выходные не зря и позволил себя уговорить только за семьсот тысяч рубликов. То есть, за двести рублей лично ему в карман. Трубы оплачивались по тарифу в совхозную кассу.

Накрутив на торчащий конец трубы заглушку с открытым пока вентилем, мы вентиль прикрыли и Серёга-водила выдохнул:

— Ох*еть! Кому сказать, не поверят.

— А ты никому не говори, Серёжа, — сказал я. — Зачем кому-то знать? Пробурись и живи спокойно. А то, придут, закроют скважину, только деньги потеряешь. Ещё и штраф выписать могут.

— Пятьсот рублей — дорого, — покрутил головой Серёга. — У меня колодец рядом.

Мы уже воду попробовали и пришли к заключению, что это точно не минеральная вода ласточка. Тут её знали и пили с детства.

— Надо же, вода какая чистая, — суетился Митя. — И самотёком идёт. Под давлением.

Он то открывал, то закрывал вентиль и удивлялся силе напора воды. Все уже напились, а тётка Мария, поставила на печь чайник с «новой водой» для чая, и кастрюлю, чтобы вода выкипела. Проверить, будет ли осадок. Потому, что если кипятить минеральную воду, то осадок выпадал изрядный. А пить минеральную воду постоянно, для любого организма вредно. Но я-то точно зал, что это вода именно питьевая и искренне радовался за тётку Марию, что теперь ей по воду ходить к колонке не надо.

— Насос Ивану отдам, — сказал отец. — Пусть в Чалданке скважину сделает.

— Там тоже, кстати, артезианская вода может быть. Там ведь тоже глубоко не копают. Зачем копать, если вода рядом. Река Уссури рядом, болота вокруг. Вода вот она. А если дальше копнуть и появится известняк, то это оно…

— Скажем Ивану. А пока и из колодца воду покачает.

— Замёрзнет насос в колодце. Утеплять его надо. Лучшее — враг хорошего. Может не стоит морочить ему голову?

— А может бабе Тане скважину пробурить? — спросил отец.

— Пятисот рублей у нас нет, а буриться меньше нет смысла. Попросим Митю. Денег ему перешлём переводом. Он сделает.

— Неудобно как-то его просить, — поморщился отец. — У него своих дел…

— Пап, мы решили одну из важнейших его проблем. Он ведь сам хотел бурить скважину. Вручную. А теперь у тёти Маруси вода прямо во дворе. Да и делов тут… Ему от Знаменки тут двадцать минут на его «ижаке».

Митя и зимой ездил на мотоцикле с коляской.

— А остальное сделает Серёга. Двести рублей на совхозной дороге не валяются. Хочешь, я сам с Митей поговорю.

— Поговори, — кивнул головой папа и с облегчением вздохнул.

Он почему-то стеснялся утруждать своих родственников просьбами, хотя сам делал для них очень много. Да и «не родственников» отец тоже не любил просить, или чем-то обременять.

Третьего января отец с тёткой Галиной уехали. Я остался и плодотворно поработал. Я сделал себе клюшку. У меня тут остались ещё с того года запасы… Хе-хе… Той зимой я привёз в деревню несколько заготовок для клюшек: клееные «палки», выпиленные из хорошей бакелитовой фанеры и уже загнутые «перья», эпоксидную смолу и стеклоткань. Годом ранее я уже пытался «удивить» деревенских самодельными клюшками, но фанеру взял местную, и получил не тот результат, на который рассчитывал. А в том году результат вышел тот, что надо. То есть, у меня уже был опыт хоккейных баталий за местные команды. И скажу, что деревенские мальчишки играли не хуже городских. Хотя поначалу у меня было другое представление о деревенском хоккее. Но меня быстро опустили в облаков, куда я сам себя вознёс, на землю. То есть, на лёд. Хе-хе…

Оказалось, что на льду я играл хуже многих, а потому меня поставили на ворота, где я всегда стоял лучше многих, потому что почему-то не боялся шайбы. Даже летящей мне прямо в лоб. Как-то я умудрялся уворачиваться от шайбы и ловить её в самосшитую мной вратарскую рукавицу.

Вспомнив теперь об этом, я спросил «предка» о том, что давно «вертелось у меня на языке»:

— Слушай, «предок», а давно ты во мне сидишь?

— Ну… Так… Э-э-э… Я же уже говорил, вроде бы, только ты не отметил для себя…

— что именно?

— Э-э-э… То, что я, попав в тебя, совсем не хотел проявляться. Надоело мне, понимаешь, начинать жизнь заново.

— Но ведь ты же мог жить в своём мире.

— Это тоже наскучивает, дружище. Мало того, я мог, и проживал чужие жизни, но любая чужая жизнь, становилась моей, потому что психофизическая матрица, в отличие от ментальной, не меняется. Каким народился, таким и помрёшь, говорили мудрецы.

— То есть ты во мне был с рождения? — удивился я.

— Нет. Примерно, как я понял, с момента утопления и возрождения Женьки Дряхлова. Почему эти два события совпали, пока не понятно, но похоже, это я вызвал переселение в него чьей-то матрицы. Пока мы не встретимся с ним, ответа не будет. Ну, или Флибера будить.

— А ты думаешь, что он спит? — спросил я. — На сколько я понял, твой Флибер, сущность самодостаточная и сам принимает решение, когда ему активизироваться.

— Э-э-э… Не совсем так… Кхэ-кхэ… Когда мне всё надоело, я усыпил его,переведя в режим ожидания. Это, всё таки, искусственный интеллект, подчиняющийся человеку. Ну… Не любому, конечно, но мне он подчинён полностью. Ну, и тебе, конечно.

— А что он может делать? Ты так и не сказал… Кроме формирования параллельных реальностей.

— Оно тебе надо? — спросил меня «мой внутренний голос». — Ты же слышишь меня? Тебе мало того, чем ты уже обладаешь? И это, заметь, не чьи-то виртуальные возможности, а твои личные, только чуть-чуть усиленные моим менталитетом. Поверь мне, Миша, излишества утомляют. Как говорит тот же Аркадий Райкин? «Пусть всё будет, но пусть чего-то не хватает». Многие знания — многие печали. Зачем нам чьи-то «рояли в кустах»? Плохо тебе живётся? Всё равно в СССР жить, не как все, не получится, а значит, придётся уходить, или за границу, или в другой мир. А родители? Родственники? Друзья? Они останутся тут и продолжат жить по старому. Это сильно угнетает. Невозможно всех сделать счастливыми, Миша и это мешает самому жить по другому. Ты такой, как и я. Ведь я — это и есть ты.