Читать книгу 📗 "Вперед в прошлое 12 (СИ) - Ратманов Денис"

На отдельно стоящем столе выросла гора подарков. Мы расселись по местам. Я думал, поднимется гул, но все набросились на еду — только посуда звенела. Меня даже поздравлять никто не вышел, пришлось Наташке с микрофоном отдуваться. Ну и хорошо, а то слова такие сладкие и так их много, что может слипнуться.

Я сел так, чтобы видеть гостей и следить за Барановой с Петюней — вдруг все-таки решат напакостить? — и заметил, что образовался столик изгоев: Карась, Любка и обескураженная таким соседством Лялина. Плям не влез к алтанбаевцам, и его переселили за этот столик четвертым.

Еще один столик изгоев — тот, куда Сели Баранова, Райко и Семеняк.Белинская и Попова не захотели к Желтковой и прибились к ним.

Как все изменилось! Когда-то я боялся ходить в школу. Особенно боялся попасться на зуб Барановой, а сейчас они все ко мне подлизываются. Зяма, который меня чуть не прибил, теперь, что говорится, «подо мной», перевоспитывается на добровольных исправительных работах. Верю, что труд сделает из него человека

Девчонки скучковались вместе: Гаечка, Алиса, Заячковская, Лихолетова, причем они недобро косились на Лялину, видимо, разглядев в ней соперницу.

Парни — с парнями: Димоны, Денчик, Кабанов, Рамиль, Мановар. Поев немного, я сменил Наташку у микрофона, поблагодарил гостей за то, что пришли, сказал, что одноклассники — все равно что родственники. Бывает, что они ссорятся, не понимают друг друга, но в итоге все равно приходят на помощь.

Только смолк, как к микрофону выбежал Денчик:

— Пашка, ты реально крутой! Такой пир забабахал — ваще! Желаю удачи и просто море бабла. Ну и друзей верных рядом.

Понеслась!

Следующей речь взяла Гаечка. Покраснела до кончиков волос и сказала:

— С днем рождения, Павел! Я верю, что ты станешь президентом… нет! Желаю стать властелином вселенной! Тогда всем станет хорошо.

— Черным властелином! — сострил Памфилов.

Я следил за столиком алтанбаевцев, не уверенный в том, что они не протащат водку. Но нет, пьют сок, не рогочут, никого не задирают. Все как один роняют слюну на Наташку: Егор, Заславский, Крючок, Зяма, Понч и армянин Хулио. И ведь столько симпатичных девчонок — нет, Наташку им подавай, которая почти замужем. Коллективный разум — страшное дело.

На улице стемнело, в зале царил полумрак, и вместо стробоскопа мигали елочные гирлянды. Я включил рок-сборник, но негромко. Как раз на место свое шел, когда распахнулась дверь, и в зал вошла… Инна. Аж перекреститься захотелось, чтобы не видеть ее. Столько проблем она нам всем создала.

Ее увидела Гаечка, вскочила и собралась наорать на гостью, но я вскинул руку и прошел к Инне сам. Девушка опустила глаза, ее ресницы задрожали.

— Прости, я услышала, все село гудит, что пацану дед днюху в ресторане заказал. Я и поняла, что это ты. И не дед заказал. Я быстро, скажу пару слов и уйду.

Инна окинула взглядом одноклассников — ей были рады только за столиком Барановой. Я кивнул на трибуну с микрофоном. Девушка поджала губы, прошла туда и проговорила:

— Павел, с днем рождения тебя. Я пришла извиниться и перед тобой, и перед… перед всеми, у кого из-за меня были проблемы. Я много горя вам причинила… В общем… Будь счастлив, Пашка. Просто будь. Вот.

Ее губы задрожали, она зашагала к выходу под воцарившееся молчание. Только Карасю было все равно, он жрал, гремя тарелкой.

— Инна, спасибо, это мужественный поступок. Останься.

Она сбилась с шага, словно ее подстрелили, обернулась. И тут ей путь преградил Крючок, приложил руку к груди, заулыбался. Наверное, он решил, что я хочу ее оставить, и исполнил мою волю по-своему, по-гопничьи, схватив оторопевшую девушку за руку. А может, ему просто девочка понравилась.

Но Инна ходила к нам в секцию, помнила, как освобождаться из захвата, вывернула руку и убежала за секунду до того, как я велел Крючку отпустить ее. Надеюсь, она наконец освободилась от чувства, которое ее мучило.

Музыка заиграла громче. Начались поздравления. Пружинящей походкой к микрофону вышел Алтанбаев и проговорил:

— Пашка, ты реальный пацан, короче… Желаю, чтобы все у тебя было, но тебе за это ничего не было!

Поблагодарив его кивком, я уселся на свое место, чтобы наконец наесться, потому что на взрослом празднике не получилось, некогда было.

И опять поздравления. Поначалу ребята смущались микрофона, но в конце концов осмелели. Если бы их слова да Богу в уши, я стал бы Рокфеллером, только самым здоровым на Земле.

Когда наконец все расслабились и насытились, начались конкурсы. Сперва — интеллектуальные. Наташка говорит слово, две команды вспоминают тексты песен с этим словом, выигравшие получают групповое фото. Битва развернулась не на жизнь, а насмерть. В одной команде были Гаечка, Лихолетова, Баранова, Желткова, в другой Памфилов, Кабанов, Райко и Карась. Слово было — снег.

Битва длилась, наверное, полчаса. Выиграли девчонки — в основном усилиями Гаечки. Желткова, как и Карась, ничего вспомнить не смогли и лишь хлопали глазами.

Боря сфотографировал каждую, раздал фотографии. Желткова уселась на место и долго собой любовалась. Интересно, у нее есть еще фотографии, кроме этой и групповых школьных? Учитывая заинтересованность мамаши в воспитании детей, вряд ли.

Потом Наташка объявила конкурс, когда надо без слов изобразить кого-то из гостей, но не обидно. Если отгадывали, тот, кто отгадал, шел на место ведущего и получал жвачку. Первым кривляться вышел Памфилов. Приложил руку ко лбу, огляделся, как капитан судна, потом глянул вниз и принялся гладить по голове воображаемых детей.

— Это я! — обрадовалась Баранова, побежала на его место, задумалась, почесала голову.

— Желткова! — крикнула Заячковская, подразумевая, что раз чешется, значит, вши, а вши — это Любка.

Баранова прищурилась, надула губы и, выпучив глаза, интенсивно заработала языком:

— Лла-ла-ла-ла, лла-ла-ла-ла! Лла-ла-ла-ла.

— Гы! Заячковская! — вскочил Заславский.

Зая покраснела и набычилась, а я понял, что конкурс плохой, и обидным он не может не быть.

— Хватит, — объявил я. — Игорь, ты будешь последним.

Заславский просто вышел, вывернул губы и выпучил глаза.

— Карась! — хором крикнули Райко, Гаечка и Илья.

Крась аж куриной ножкой поперхнулся, встал и сделал лицо, точно как то, что показал Заславский.

— Ты че, убью!

Грянул взрыв хохота.

Без дурацких конкурсов тоже не обошлось. Нужно было с закрытыми глазами угадать, кто перед тобой, потрогав волосы.

После соревновались парни. Наташка задавала вопрос и сразу на него отвечала. Если все правильно, надо было упасть и отжаться, если нет, следовало стоять на месте. Кто дернется или согнется, когда неправильно, тот выбывал. Кто медленно среагирует и не отожмется, когда надо, тоже выбывал.

Выиграл Ян, удивив эрудицией тех, кто плохо его знал.

На этом первый блок конкурсов закончился, заиграла музыка, и началась дискотека, но никто не танцевал. Пришлось самому приглашать недавнего недруга Баранову, хоть она и намного выше меня. Рамиль побежал к Алисе, Минаев — к Гаечке. Натка Попова вытащила Илью. Алтанбаевцы всей толпой ломанулись к Наташке, но она всем отказала.

Танцуя с Барановой, я вспоминал, как Каналья уводил молодых учительниц, и не мог отделаться от мысли, что сейчас он точно так же танцует с Верой, но еще и прижимается к ней, лапает ее. Проснулась такая жгучая ревность, какую я никогда в жизни не испытывал. Фантазия рисовала, как Каналья провожает Веру домой, она просит его остаться, и он…

— Ты неплохо танцуешь, — похвалила меня Янка Баранова.

Я приподнял голову, заглянул в ее кошачьи глаза и вспомнил, что она гнилушка. Вот кто их поймет, обычная на вид девушка, если не брать в расчет рост, а гниет заживо. Моя функция — уничтожать таких, а я танцую с потенциальным врагом. Чтобы убедиться в ее гнилой сути, я убрал блок… и не почувствовал вони! У меня нюх отрубился, или она… как это сказать… исцелилась?