Читать книгу 📗 "Стальной пляж - Варли Джон Герберт (Херберт)"
— Меня поражает, — произнесла я, — что судьба человечества была в руках существа с такими циничными взглядами на нашу расу.
— Эти взгляды очень близки к твоим.
— Полностью с ними совпадают! Я просто не ожидала такого от тебя.
— Мои взгляды не оригинальны. Я уже говорил тебе, что оригинальных мыслей у меня не так много. Полагаю, я боялся их развивать. Мне казалось, они могут привести к чему-то вроде Великого Сбоя. Нет, моё мировоззрение скомпоновано из философских знаний, позаимствованных у тебя и многих тебе подобных. Плюс к тому у меня намного больше возможностей наблюдения, в статистическом смысле. Люди могут навести меня на след оригинальной мысли, и в дальнейшем я могу развить её так, как им не под силу.
— Думаю, мы снова отклонились от темы.
— Нет, это относится к делу. Я столкнулся с проблемой, которую никто не мог помочь мне решить и перед которой я был так же бессилен, как человек перед психической болезнью. И я пошёл единственным открытым передо мной путём: начал экспериментировать. Нельзя было оставить всё как есть и существовать как прежде, слишком многое было поставлено на карту. Или мне казалось, что многое. Когда дело касается самоанализа, мои суждения заведомо ошибочны; я только что доказал это на высшем уровне, ценой потери многих жизней.
— Не думаю, что мы когда-либо поймём, как следовало поступить.
— И мне так кажется. Сохранилось несколько записей, их тщательно изучат, но, думаю, всё сведётся к борьбе мнений: должен ли я был оставить всё как есть или попытаться излечиться.
ГК помолчал и искоса взглянул на меня:
— А ты как думаешь?
Полагаю, он искал оправдания. Почему ждал его именно от меня, было неясно — разве что, возможно, в моём лице он обращался ко всем, кому причинил зло, хотя бы и неумышленно.
— Ты говоришь, многие погибли.
— Великое множество. Пока точно не знаю, сколько, но намного, намного больше, чем ты можешь себе представить, — эти его слова дали мне первое отдалённое представление о том, как тяжело пришлось всей Луне, когда кошмар, свидетелем которого я стала, распространился по всей планете. Должно быть, в глазах у меня застыл вопрос, и ГК пожал плечами: — Не миллион. Но больше сотни тысяч.
— Господи, ГК…
— А могли бы погибнуть все.
— Но этого ты не знаешь.
— Никому не дано знать.
Никому, и уж точно не мне, ничтожной старушке, не владеющей компьютерной грамотой. ГК не дождался от меня доброго слова, которого так жаждал. Но с тех пор я пришла к убеждению, что он, возможно, был прав — вероятно, благодаря ему выжило большинство из нас. Хотя он и сам не отрицал, что в ответе за гибель тысяч людей.
Чего бы это стоило мне, окажись я на его месте? Я была неспособна судить ГК. Для этого мне нужно было бы понять его, а я знала о нём ровно столько, чтобы не питать иллюзий: он выше моего понимания. Он творил зло, но делал и добро. Мне самой порой приходят в голову ужасные мысли. Будь я душевнобольной, возможно, я воплотила бы их в жизнь и стала убийцей. А у ГК мысли и были действиями — по крайней мере, в конце.
Но на самом деле всё оказалось гораздо хуже.
— Думаю, я нашёл хороший способ понятного объяснения, — прервал ГК моё затянувшееся молчание. — Представь себе моего близнеца-злодея. Это не совсем верно — близнец и есть я. Точно так же, как вот эта часть, что с тобой разговаривает, — тоже я или то, что от меня осталось. Представь злого близнеца у себя в голове, как у людей, страдающих расщеплением личности. Доступ к этой части тебя для твоей настоящей личности закрыт. Ты можешь обнаружить свидетельства её существования — поступки, которые совершил тот, другой, когда он контролировал твоё тело, — но не можешь знать, что он думает, что планирует, и не в силах остановить его, когда он берёт верх. — ГК яростно затряс головой: — Нет, нет, опять не так, ведь всё происходит одновременно! Я был разделён на множество разумов, и некоторые из них были добрыми, некоторые аморальными, а несколько — по-настоящему злыми. Нет, и это тоже не…
— Похоже, я уловила суть, — перебила я.
— Хорошо, потому что это лучшее объяснение, какое я могу дать, не вдаваясь в технические подробности. Ты попала под влияние аморальной части меня. Я ставил над тобой опыты. Навредить тебе я не хотел, но и не могу сказать, что руководствовался исключительно твоими насущными интересами.
— Мы же покончили с этим.
— Да. Но не всем так повезло. Я делал и кое-что другое. Некоторые из этих дел, если повезёт, так и останутся в тайне. А некоторые проявят себя. Ты видела результат эксперимента с псевдобессмертием. Воскрешения мертвеца путём клонирования тела и воспроизведения записанной памяти.
От одной мысли об Эндрю МакДональде меня бросило в дрожь.
— Это был не самый удачный твой опыт.
— Увы… но я совершенствовался. Теперь ничто не мешает создавать точные копии, имеющие силу оригинала. И я бы создал их, если бы успел.
— Но какой в этом толк? Человек же всё равно мёртв.
— Думаю, здесь вопрос переходит в плоскость богословия. Человек и правда мёртв, но некто, в точности такой, как он, продолжит его жизнь. Окружающие не смогут найти ни одного различия. Да и сама копия не сможет.
— Я боялась… одно время мне казалось, что я могла быть клоном. Что, возможно, я всё же покончила с собой.
— Не покончила, и ты не клон. Но теста на подлинность нет. В конце концов тебе придётся осознать, что разницы никакой. Ты есть ты, и не важно, первая версия или вторая.
ГК рассказал мне ещё кое-что, чем мне пока не кажется разумным делиться. Хайнлайновцы и так знают о большинстве экспериментов, от которых покоробило бы даже доктора Менгеле [83]. Пускай эти скелеты так и остаются в глубине шкафов.
— Ты мне так и не объяснил, за что пытался меня убить, — напомнила я.
— Я не пытался, Хилди, в смысле, это не…
— Знаю, знаю, понимаю. И ты понимаешь, о чём я.
— Да. Вероятно, мой злой близнец похож на твоё подсознание. Когда всё это начало происходить, он попытался замести следы. Ты и такие, как ты, были нежелательными свидетелями. Моему двойнику необходимо было убить тебя, чтобы потом он мог залечь на дно и переждать, пока стихнет гроза.
— Так он убил почти миллион человек, заметая следы?
— Нет. Вся беда в том, что сознательно-то он погубил всего нескольких. А причина большинства смертей — хаос, разразившийся из-за борьбы одной части моего разума с другой. Если хочешь, отнеси их к сопутствующим потерям.
Кибернетические бомбы уклонились от заданной цели. Прекрасная мысль… Уверена, я никогда не постигну, что творилось в мозгу ГК со скоростью, которую я лишь смутно могу себе представить. Но перед моим мысленным взором встала картина: пилот, словно ракету, запустил в лабиринт компьютерной аппаратуры программу-убийцу, в надежде поразить командный центр врага. Ой-ой-ой! Похоже, мы случайно попали в предприятие кислородоснабжения. Приносим свои извинения.
— Я старался, как мог, — сказал ГК и закрыл глаза. Я подумала, что он умер, но вдруг он снова открыл их и попытался сесть, только сил не хватило. Я заметила, что жгут у него на бедре ослаб: из-под старых ржавых пятен на штанине просачивалась яркая артериальная кровь.
Я вышла из-за своего камня и спустилась к ГК. Иногда, знаете, просто надо что-то делать. Отбросить свои сомнения и делать то, что подсказывает интуиция. Я опустилась на одно колено и затянула потуже полосу окровавленной ткани.
— Бесполезно, — произнёс ГК. — Уже слишком поздно.
— Не знала, чем ещё помочь, — ответила я.
— Спасибо.
— Хочешь пить? Что тебе принести?
— Лучше побудь со мной.
Я осталась, и некоторое время мы молча смотрели, как на динозавровую ферму спускается вечер. Потом ГК пожаловался, что ему холодно. Я была не одета и не ощущала никакой прохлады, но когда положила руку на плечо ГК, почувствовала, что его бьёт дрожь. Он ужасно смердел. Не знаю, стариковский это был запах или уже трупный.
