Читать книгу 📗 "Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep""
— Почему не подождать смерти Гриндевальда? — пожаловался Лестрейндж. — Тогда мы тоже вернёмся в Лондон, и не придётся пробираться через толпу полумёртвых маглов, — состроил он мину над пропастью под платформой. — Когда Гриндевальда не станет, они снова обратятся в мёртвых маглов. На этот раз по-настоящему мёртвых, а не в этих галимых «почти-мёртвых», но у которых достаточно оставшейся жизни, чтобы проткнуть тебя обрубком руки. И от них ещё можно подцепить заразу!
— Обычное протыкание не сильно лучше, — напомнил ему Розье.
— Кстати о болезненных увечьях, — сказал Нотт, — вам стоит быть в курсе, что наихудшее местоположение во время повреждения существующего заклинания… В пределах его действия. Помните, как мы разрушили камень оберега возле «Хогвартс-экспресса»? Тот взрыв произошёл от одного камня с заякорёнными на нём чарами. Если Гриндевальд зачаровал целый вокзал, мы должны удалиться до того, как расщепится сцена, — иначе мы рискуем отправиться за ней следом, — хлопнул он в ладоши у лица Гермионы, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Будь это настоящей сценой, я бы беспокоился о том, чтобы люстра не упала на наши головы. Но это волшебные декорации, уверен, всё будет куда более захватывающим, — указал он куда-то вдаль. — Разве подобный пожар может поместиться в забитый театр?
Циклон ветра и пламени, который Том собрал вокруг себя, прежде чем улететь на позаимствованном ковре, до последнего кирпича поглощал пустынную деревню Годриковой Впадины. Теперь он качнулся в сторону кладбища, где обугленные тисы скрипели над раскуроченной землёй. По нему проносились всполохи чёрного и малиново-красного, что неприятно напоминало Гермионе о бомбёжках лета 1940-го, когда каждое утро солнце открывало разрушения прошлой ночи. Однако самой зловещей чертой этих горящих руин был гул усиленных в громкости людских голосов там, где в реальной Англии бы разносился бессловесный вой сирен воздушной тревоги.
— ОПУСТИ ПАЛОЧКУ, ТОМ! — рокотал голос над грохотом и треском горящих домов. — ОН СДАЛ СВОЮ ПАЛОЧКУ И ДАЛ СВОЁ ЧЕСТНОЕ СЛОВО. ЭТО УЖЕ НЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
Говорил Дамблдор так громко, что ей казалось, что звуковая волна дребезжит сквозь её кости. В голосе профессора раздавалось любопытное эхо, будто одновременно говорил другой — ниже и глубже, лишь на полсекунды медленнее.
Том ответил, и в его голосе звучала неприятная грань, которую едва скрывала его обычная дружелюбная манера:
— ЭТО ВЫ МНЕ ГОВОРИТЕ О СПРАВЕДЛИВОСТИ? «АНГЛИЯ ЖДЁТ, ЧТО КАЖДЫЙ ВЫПОЛНИТ СВОЙ ДОЛГ»,{?}[(прим. автора) цитата лорда Нельсона, 1805 год. В Трафальгарской битве наполеоновский флот планировал вторгнуться в Британию, но был отброшен победоносным британским флотом. Популярность цитаты возродилась во время Второй мировой войны.] — процитировал Том. — ГДЕ ВАШЕ ЧУВСТВО ДОЛГА, ДАМБЛДОР? УБЕЙТЕ ЕГО, И ПОКОНЧИМ С ЭТИМ! ЕСЛИ У ВАС КИШКА ТОНКА СДЕЛАТЬ ЭТО САМОМУ, ОТОЙДИТЕ В СТОРОНУ.
В воздух вырвался огромный сгусток пламени, отплёвываясь сломанными кусками стен, и они жужжали, как разъярённый улей ос…
— Ложитесь! — крикнул Трэверс, и Гермиона услышала несколько ругательных криков и «Протего!». Над их головами соединилось несколько белых куполов, пока с неба горящим градом падали куски камней.
Пусто глядя в пылающее красное небо, Гермиона призвала собственное Щитовое заклинание, а тем временем голос Тома звенел холодной яростью:
— ОТОЙДИ, СТАРИК! ПРИШЛО ВРЕМЯ ЗАКОНЧИТЬ ЭТУ ВОЙНУ.
— ВОЙНА МОЖЕТ ЗАКОНЧИТЬСЯ БЕЗ КРОВОПРОЛИТИЯ, ТОМ!
— КАК МОЖНО БЫТЬ ТАКИМ ЛЕГКОВЕРНЫМ? ВЫ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ МЕНЯ, ЧТО ГРИНДЕВАЛЬД ПОЛОН УЛОВОК, НО САМИ ПОПАЛИСЬ НА ОДНУ ИЗ НИХ!
— Я УЖЕ ДАВНО ОТБРОСИЛ… ЕГО УЛОВКИ, — громыхал профессор Дамблдор.
У Гермионы стучали зубы. Каждое слово пробивалось сквозь её череп. Уши онемели. Глаза слезились. В задымленном сером воздухе внезапно появилась широкая просека, будто его прорезали невидимой косой.
— НИКАКОГО…
Дым расчистился, открывая обломки разрушенной деревни. Тлеющие деревья вокруг почерневшей брусчатки, покосившаяся церковная колокольня.
— …ВЫСШЕГО…
Посреди обломков фундаментов и сломанных стропил с одной стороны деревенской площади на другую проносились вспышки разноцветных искр.
— …БЛАГА…
Сквозь разрушения петляли три скрытые кучами дымящейся соломы фигуры. На земле всё ещё пылали карманы огня, но путь от кладбища до деревни был чист. Две фигуры держали свои палочки наготове. У третьей, без палочки, были отчётливо жёлтые волосы, которые распушились от жара.
— …НЕ…
Чёрная палочка поднялась перед белой.
— …СУЩЕСТВУЕТ!
Обе палочки призвали заклинания одновременно. Белая выпустила струю жёсткого красного света, чёрная — наколдовала серебристый щит, который отразил красное заклятье обратно на своего заклинателя, а тот приманил сломанную дверь, чтобы принять на неё удар. Деревянные обломки взорвались мелкой пудрой и разлетелись по разбитой брусчатке.
Том Риддл издал хриплый, высокий смешок, а затем сказал более нормальным голосом:
— Никогда бы не подумал, что Министерство магии в чём-то право, но так и есть. Вы непоправимо предвзяты, Дамблдор. Ваш отец умер в Азкабане за нападение на четверых магловских детей и убийство одного. И вот пожалуйста, Вы тут просите о милосердии для Нежелательного лица? Сколько маглов сегодня погибло от его руки?
Дамблдор тяжело вздохнул:
— Между моим отцом и Геллертом Гриндевальдом есть разница.
— Да ну? — фыркнул Том. — И какая?
— Персиваля Дамблдора осудили по законам волшебников, — сказал Дамблдор. — Ты слишком долго брал правосудие в свои руки, Том. Тебе не нужно было этого делать. Всё ещё не нужно. Не так.
— Я знаю, что не нужно, — признал Том. — Но я этого хотел. Думаю, всё обернулось вполне неплохо. Вам так не кажется, мистер Трэверс?
Сбоку от Тома из ниоткуда с мерцанием появился бледно-голубой образ эльзасской гончей. Её уши стояли торчком, а сияющий белый хвост медленно вилял из стороны в сторону. Собака повернула голову и молча осматривала троих интересующих её объектов. Тома, одетого во всё чёрное, Дамблдора в той же фиолетовой мантии, что и утром при отправлении учеников со станции в Хогсмиде, и потрёпанного вида Геллерта Гриндевальда с коркой пепла на его некогда чистом серебряном одеянии.
— Я рад сообщить, что закон волшебников, — сказал Том с довольной улыбкой и вальяжно заправленной в карман рукой, — на моей стороне.
Том взмахнул палочкой. С земли поднялись древесные опилки, будто снег падал в обратную сторону, безмерное облако объединялось в ещё большие комки, которые блестели красным и золотым в пылающих карманах горящего мусора.
Дамблдор наколдовал вокруг себя ещё один щит, но Том не целился в профессора. Вьюга сияющих стеклянных осколков метнулась на безоружного Гриндевальда, а Том показал на мужчину и крикнул вслед: «Лови!»
Стеклянная пыль сформировалась в залп сияющих раздробленных стрел. Они пронеслись со свистом в воздухе, а искусственное небо вспыхивало золотым светом, будто в одно мгновение в Лондон перенеслись сотни свечей из Большого зала Хогвартса.
За всем бесстрастно наблюдал Патронус-собака.
Повернувшись на пятке, Дамблдор поспешил к Гриндевальду, размашисто проводя своей чёрной палочкой из стороны в сторону.
Заклинание завершилось под триумфальный выкрик Дамблдора. Стеклянные осколки, которые полетели в сгорбленную фигуру Гриндевальда, снова стали облаком опилок. Мужчина отвернулся от сияющего шторма и закрыл лицо руками, вызывая простое Щитовое заклинание, чтобы прикрыть открытую спину. Призванный без палочки щит шипел с белыми искрами каждый раз, когда крошечный кусочек царапал его сферическую поверхность. А белых искр было великое множество, так много обломков летало в воздухе, что щит начало разъедать от центра к краям. По всей видимости, уставший от боя без палочки Гриндевальд, чьи зачарованные амулеты растратили свою силу, не заметил, что в ревущем шквале пыли образовалась ещё одна фигура, а она росла всё больше и больше, и даже стрелы вязли в безвредной пудре.
