Читать книгу 📗 "Босс. Служебное искушение (СИ) - Феллер Софья"

Сажусь на террасе, заказываю лёгкий салат и бокал белого вина. Сижу, наблюдаю за прохожими, за огнями города, и в этот момент официант подводит к соседнему столику мужчину лет тридцати пяти. Русская речь сразу режет слух — родное звучание в море грузинского говора. Он тоже турист, как выясняется через пару минут: услышав моё «спасибо» официанту, оборачивается и улыбается.

— Простите, вы из России? — спрашивает он.

— Да, — киваю.

— А я уж думал, что один тут хожу и скучаю по нормальной речи, — шутит он, и мы оба смеёмся.

Так завязывается разговор. Лёгкий, флиртующий. Он спрашивает, чем я занимаюсь, зачем приехала, рассказывает о себе — айтишник из Питера, приехал на неделю. Мы чокаемся бокалами «за встречу», шутим про то, как сложно разобраться в грузинских названиях улиц, обсуждаем, где лучше купаться. Его взгляд явно скользит по мне с интересом, и внутри у меня рождается маленький огонёк удовлетворения: я привлекательна. Для кого-то ещё. Не только для него…

— Может, обменяемся номерами? — предлагает он, когда официант приносит счёт. — Вдруг завтра решите составить мне компанию на экскурсии?

— Почему бы и нет, — отвечаю, и мы действительно сохраняем номера друг друга в телефоне. Приятное чувство лёгкости, игры.

Я выхожу из ресторанчика уже в хорошем настроении. Вино слегка согревает изнутри, музыка с набережной кажется ещё ярче. Шагаю обратно вдоль моря — и вдруг замираю.

У пальмы, в свете фонаря, стоит Антон. В руках — телефон. Он наклоняется ближе, чтобы выбрать ракурс, и фотографирует двух туристок, щебечущих и хохочущих рядом с ним. Их смех звучит слишком громко, а я вижу, как одна поправляет волосы, будто специально для кадра. Антон что-то говорит, девушки смеются ещё звонче.

И меня пронзает укол — острый, неожиданный, болезненный. Как будто в груди резко дернули струну. Ревность. Я знаю, что не имею права на неё, что сама только что флиртовала за ужином и обменивалась номерами. Но внутри всё равно сжимается, как будто меня предали. Как будто это я должна быть в объективе его камеры.

Я делаю вид, что ничего не замечаю, прохожу мимо, но сердце стучит громче шагов.

Глава 17 Вера

С того дня я решила максимально дистанцироваться от Жигулина. Прежде всего для того, чтобы уберечь своё пострадавшее сердце. Я слишком хорошо знаю себя — стоит дать слабину, и я снова окажусь там же, где и раньше: в надеждах на взгляд, в мучительном разгадывании, что же на самом деле он думает обо мне.

Я знаю, что во всём виновата сама, и по сути вины Антона в моём разочаровании нет. Ведь это я построила воздушные замки и заполнила их своими ожиданиями. Он не обещал мне ни большего, ни меньшего. Просто был самим собой — ярким, уверенным, привыкшим к женскому вниманию мужчиной. А я позволила себе поверить в иллюзию, что для меня он сделает исключение.

Несмотря на свой профессионализм в работе, в личной жизни я бываю очень доверчивой и непоследовательной. Слишком легко увлекаюсь, слишком быстро привязываюсь, а потом болезненно учусь отпускать. Это не первая моя неудача, и я знаю, что нужно время, чтобы пережить её. Только и всего.

Всегда больно в самом начале, а потом эмоции притупляются, сглаживаются, уступают место равнодушию. В конце концов остаются только воспоминания — иногда колючие, иногда даже тёплые. Но есть одно «но»: ни с одним из своих бывших я не работала вместе. Никогда раньше мне не приходилось каждое утро видеть мужчину, которого пытаюсь забыть, обсуждать с ним рабочие задачи, слышать его голос, ощущать его близость в замкнутом пространстве офиса. Это испытание другого уровня. Но и оно преодолимо. Это всего лишь повод удвоить усилия в достижении душевного равновесия.

Остаётся неделя, чуть больше, а по возвращении у меня не будет столько поводов, чтобы часто видеться с боссом. Уж это время я как-нибудь переживу. Я построю стену. Между нами будут только цифры, отчёты, таблицы и деловые разговоры. И ничего больше.

Как и планировала, я перестала флиртовать с ним, общаться на внерабочие темы, ходить в офис и возвращаться в отель вместе, обедать и ужинать за одним столом. Старательно сворачивала любое общение, которое могло стать личным, и прятала глаза, чтобы не дать ему лишнего повода догадаться о моём внутреннем смятении.

Если в первое время Антон не заметил подвоха, и мне не составляло большого труда найти очередную отговорку, почему именно сегодня я не могу уделить ему время, то с каждым днём это работало всё хуже и хуже. Он стал задавать вопросы, подмечать детали, улавливать перемены в моём тоне. Его внимание словно обострилось, и я чувствовала, как круг сужается. А потом в один из дней он просто припёр меня к стенке — в прямом и переносном смысле.

— Ты меня избегаешь, Вера. Почему? — Жигулин перегородил мне выход из офиса, отрезав путь к бегству.

В груди неприятно кольнуло: я чувствую себя зверьком, которого загнали в угол. Поскольку к откровенному разговору я не готова, ничего не остаётся, кроме как продолжать гнуть свою линию, даже если при этом я покажусь самой настоящей дурой.

— Тебе кажется. Я и правда очень занята, стараюсь проводить время с максимальной пользой, — произношу максимально нейтрально, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Поделись со мной, — ухмылка скользит по его губам. — Я, может, тоже захочу присоединиться.

— Прости, но это чисто женские дела. Не могу тебя взять с собой.

— Вер-р-ра, — низкий рык резонирует с моим биением сердца, отчего оно ускоряется во сто крат и норовит выпрыгнуть из груди. Он словно нарочно растягивает моё имя, превращая его в предупреждение. — Хватит. С сегодняшнего дня твои обеды проходят в моей компании.

Да что ж такое! Неужели ему больше заняться нечем, как издеваться надо мной? Наше видение отношений не сошлось, так не проще ли найти ту, которая разделяет его взгляды?

— Антон, тебе не кажется, что ты перегибаешь? Мои обеды — моё личное время. Только я решаю, как его проводить. Приказы неуместны.

— Пока ты работаешь на меня, всё твоё время — моё. — Его голос звучит спокойно, но от этого угроза только весомее. — Могу подкинуть тебе сверхурочной работы, могу дать премию, могу сделать выговор и даже уволить. Как думаешь, что подумает твой следующий работодатель, увидев, что ты вылетела с предыдущего места не проработав там и месяца?

Поднимаю взгляд на него и замечаю в жёстком прищуре холодную решимость. Неужели он и в самом деле готов пойти на это? Сердце уходит в пятки. Угрожает мне только потому, что я держу дистанцию? Бред какой-то. Не думал же он, что я соглашусь на то его предложение? А теперь решил мне мстить? Это низко.

— Я была о тебе лучшего мнения, — выдавливаю, чувствуя, как подступает горечь. — И честно говоря, не горю желанием продолжать работать на тебя, если твои методы убеждения ничем не отличаются от шантажа и насилия.

— Я прошу лишь обеды, Вера. — Его тон чуть мягче, но глаза по-прежнему стальные. — Ничего больше. Час твоего времени в присутствии официантов и других посетителей. На виду. Соглашайся.

Эта «просьба» по-прежнему выглядит так, будто у меня нет вариантов отказаться. Взвесив все «за» и «против», я понимаю, что сейчас лучше будет согласиться. Для меня, конечно. Для Жигулина это ничего ровным счётом не поменяет. Думает, что купит меня вкусными обедами и оплатой счёта? Как бы не так.

— Пять обедов. — Считаю нужным сразу обозначить границы. — Только здесь, в Батуми.

— Пойдём, — мгновенно кивает он, будто и ждал именно этой уступки. — Сейчас как раз самое время.

Мы оказываемся в ресторане неподалёку. Терраса полупуста, играет тихая музыка, официанты скользят мимо так ловко, что почти не замечаешь их присутствия. Я выбираю столик на краю, ближе к морю — хочется хоть какой-то свободы, чтобы не чувствовать себя пойманной в клетку.

— У тебя отличный вкус, — замечает Жигулин, отодвигая для меня стул.

— Я просто люблю свежий воздух, — отвечаю сухо и раскрываю меню. — И не люблю душные залы.