Читать книгу 📗 "Развод. (не)фиктивная любовь (СИ) - Стоун Ева"

— Можно что? — мой голос вот-вот потухнет, словно свеча на ветру. — Хотя, знаешь, можешь не отвечать, потому что… потому что мы не настоящие муж и жена.

Я замечаю, как мои слова заставляют черты его лица заостриться. Словно ему неприятно, но всё-таки он держит эмоции под контролем. Волей.

— Что может сделать нас настоящими мужем и женой?

— Прости, кажется, я не поняла твоего вопроса, — пытаюсь протиснуться между ним и шкафчиками, но он преграждает мне путь рукой.

— Марьяна, не убегай, пожалуйста. И я думаю, что ты поняла мой вопрос.

Сердце начинает биться о рёбра с бешеной скоростью.

Я не понимаю, кто передо мной. Грозовой либо старательно притворяется сейчас, либо все прошедшие годы притворялся. Но только выглядит он как-то взбудораженно что ли... Но почему?

— Настоящие муж и жена женятся по любви. Потому что до конца жизни хотят быть друг с другом. Потому что они определились и сделали выбор. А ещё — потому, что уверены: больше им никто не нужен, — сама удивляюсь тому, насколько отрепетированными звучат мои слова.

Хотя на самом деле они просто идут от самого сердца. И из глубокой боли, с которой я живу давно, и уже срослась.

— Так что, думаю, из моего ответа легко проследить, почему я не считаю нас настоящими супругами… — смотрю на него снизу вверх и медленно умираю.

Не знаю, для чего он это делает и для чего мучает меня своей близостью, но я стопроцентно ещё очень долго буду отходить от этого дня.

— Хочешь знать, что думаю я? — спрашивает он таким тоном, словно, правда, готов считаться с моими чувствами.

— Да. Но боюсь. Так что лучше ничего мне не говори, Артур…

— Я всё-таки скажу. Мы не можем исправить прошлого, в котором было много дерьма — и я этого не отрицаю. Но в наших руках исправить будущее. Наше будущее. И сделать его счастливым.

Его слова выбивают у меня почву из-под ног, мне становится тяжело ориентироваться в пространстве, словно я вот-вот в обморок грохнусь.

— Вместе, Марьяна. Я хочу, чтобы мы попробовали быть счастливыми вместе.

— Зачем тебе это?.. — этот вопрос обжигает и меня, и его, потому что глупо притворяться, что между нами нет пропасти. Она есть. И она огромная. — Мы с тобой разные. Почти не знаем друг друга…

— Я знаю о тебе все, что мне нужно. Более того я вижу, какой ты человек, Марьяна. Вижу, какая ты женщина, какая ты мать… И даже без всех этих наблюдений, просто потому, какая ты, — он смотрит мне в глаза лихорадочным взглядом, его скулы подергиваются, выдавая эмоциональный накал, — я понимаю, что не могу от тебя отказаться.

— Артур! — кричу на него шёпотом. — Прекрати!

Зря он говорит мне все эти слова. Для него они, скорее, ничего особого не значат, а я потом ночами в подушку реветь буду.

— Пройти мне дай, пожалуйста…

Я стою, пытаюсь протиснуться — и снова неудачно. Но на этот раз Артур не преграждает мне путь рукой. Вместо этого он обеими руками обхватывает меня и приподнимает, вынуждая встать на носочки.

Теперь наши губы на одном уровне. И как только я это осознаю — случается поцелуй. Он сметает меня с поверхности земли, заставляет чувствовать себя живой. Впервые за долгое время.

Но он длится недолго — кажется, всего лишь несколько секунд, — но этого хватает, чтобы я несколько раз умерла и возродилась заново.

— Хватит! — отталкиваю его. — Мы не можем…

— Можем, Марьяна. Ещё как можем. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты вместе с дочкой вернулась…

— Я не буду возвращаться, чтобы мы могли «попробовать». Я уже набила столько шишек и столько вытерпела, что уж лучше буду одна, чем снова подвергну себя удару.

— Я ничего не сказал про «попробовать», — спорит со мной Грозовой. — Я сам не хочу пробовать. Я хочу поставить жирную точку на нашем прошлом. Забыть про него. Похоронить. И идти в наше общее будущее за руку с тобой.

— Зачем ты врёшь? — обижаюсь я, глаза наполняются слезами. — Это доставляет тебе какое-то особое удовольствие?

— Это чистая правда, — он ловит мои руки и сжимает их в своих горячих ладонях. — Если ты не забыла, то не только у тебя теперь есть возможность расторгнуть этот брак. Почему ты думаешь, я ещё этого не сделал?

— По каким-то своим мотивам.

— Каким-то мотивам, — он мотает головой сокрушаясь. — Этот мотив — ты. И Сара. А ещё…

— Молчи! Ничего не говори, пожалуйста…

— Я знаю, что ты не захочешь в этом себе признаться, но у нас с тобой неправильная, но взаимная…

На этом моменте я закрываю его рот ладонью. И прошу сорвавшимся от слёз голосом:

— Уходи, Артур. Прямо сейчас. Уходи.

Он убирает мою руку, прижимает ее к своим губам, а минутой позже исполняет мою просьбу.

Но, после того как он уходит, мне не становится лучше. Так и хочется вырвать сердце из груди, потому что оно болит.

По нему болит...

Глава 23. Мягкой посадки

Проходит год.

Ровно двенадцать месяцев нашего копарентинга Сары, а также нашего с Артуром оттачивания навыка общения.

И у нас получается. Нейтрально, уважительно и соблюдая меры приличия, мы с ним общаемся каждый день. Строго об интересах нашей дочери и связанных с родительством моментах.

Дочь идёт в школу, я на работу, а Грозовой принимает в свои руки бразды правления бизнеса, выстроенного ещё его отцом.

И жизнь продолжается, вернее, в моём случае — начинается. Потому что я больше не на чужбине с младенцем на руках, а рядом с матерью в родном городе, и карьерные перспективы начинают наклёвываться.

В общем, всё хорошо.

Хорошо же, правда?..

Особенно если не думать про Артура. И про наш последний с ним разговор, который, несмотря на время, сохранился в моей памяти как ярчайшее воспоминание.

Сердце сжимается каждый раз, когда я думаю о нём. И расцветает, когда я его вижу.

Я понимаю, что с этим надо что-то делать… Но что?

Что делать, если сердце любит?

И сопротивляться этим чувствам становится всё тяжелее, потому что, без преувеличения, Грозовой стал другим человеком.

Хотя, казалось бы, перемены — это не то, что может случиться со зрелым мужчиной. Личность уже сформировалась, как и моральный компас.

А потом я смотрю на себя и понимаю, что сама за последний год сильно выросла, стала мудрее, а главное — спокойнее. Намного спокойнее.

Мной больше не командует тот эмоциональный раздрай, с которым я жила много лет. Я больше не рабыня своих разрушительных эмоций.

Но даже это всё равно не заполнило зияющую дыру в моём сердце. Сколько бы я ни пыталась себя занимать семьёй, работой, хобби… дошло даже до того, что я в спортзал стала ходить по вечерам — ничего из этого не помогает.

Я всё отгоняю от себя ответ на вопрос, в чём именно моя проблема…

А потом Артур подъезжает к дому, выходит из машины и с Сарой за руку заходит во двор.

Только в такие моменты я чувствую, как пустота внутри меня исчезает, и мне хочется жить, дышать полной грудью, петь и танцевать от счастья.

В один из таких дней Грозовой привозит домой дочь и задерживается на пороге.

Внешне я сохраняю спокойствие, но внутри сгораю. Мне кажется, что он сейчас скажет что-то важное, либо я сама сорвусь и скажу ему о том, что чувствую.

— Марьяна, я хотел с тобой поговорить.

Он вроде бы спокоен, а глаза горят, блуждая по моему лицу.

— Я тебя слушаю.

— У меня намечается рабочая поездка, — нехотя произносит он. — И какое-то время я не смогу видеть Сару.

— Поняла, — киваю. — А долго — это сколько?

— Месяцев восемь-десять, — на этих словах у меня внутри что-то ломается, и я естественным жестом (не знаю, откуда у меня на это взялись силы) упираюсь в косяк рукой. — Но это только прогноз, в случае, если проект пойдёт по плану.

— А если не по плану? — вроде бы между строк интересуюсь я, а у самой внутри всё дрожит. А может, даже и не только внутри.

— Примерно год, не больше.

— Хорошо, что не больше, — выталкиваю из себя улыбку, хотя на самом деле меня сбивает с ног всеобъемлющая грусть.