Читать книгу 📗 "Развод. (не)фиктивная любовь (СИ) - Стоун Ева"

— С чего ты решила, что я тебя не уважаю? — погладив пса, он выпрямляется, представая передо мной в своей жесткой мужской красоте.

У меня внутри все заклокотало от его вопроса.

— Потому что с первого дня я не видела от тебя ни одного хорошего поступка, — говорю как есть, на что муж вдруг хмурится, словно мои слова его удивили.

— Ты сказала, что я тебя запутал, Марьяна. Это не так. Ты сама себя путаешь. Я не отношусь к тебе плохо. Я отношусь к тебе честно.

У меня снова наступает ступор. Я часто моргаю, чтобы отогнать слезы, которые нельзя показывать такому, как он.

— Честно? — переносица начинает гореть, а в уголках глаз всё-таки скапливаются предательские слезы.

— Да, честно. Вижу, что тебе это не нравится. Но ты уже взрослая девочка, должна знать, как работают вещи. Я не буду ездить тебе по ушам, чтобы только ты не ревела.

— Я не реву, — выходит зло и обиженно.

— Я не дебил, Марьяна.

Прикусываю губу, чтобы не огрызнуться. Он не дебил, он кое-кто намного хуже.

Если раньше Артур с горем пополам, но иногда проявлял себя как настоящий человек с эмоциями и чувствами, то возраст превратил его в отца.

От него веет холодом за километр. Не представляю, как с ним можно заниматься любовью, когда ему не знакомо само понятие любви. Но судя по его бурной личной жизни, всех все устраивает.

Артур уходит вместе с Джеком. Из коридора доносится звук его голоса, словно он отдает псу какие-то команды.

А я стою ни живая, ни мертвая.

Грозовой прямо сказал, что сегодня я остаюсь здесь.

Проблема в том, что «здесь» — это самое последнее место на земле, где я хочу быть.

И ослушаться его рисковое дело, ведь он потом припомнит.

Хлопает дверь, я выглядываю в окно и вижу, как Артур повел Джека во двор. С губ срывает выдох облегчения.

Не тратя время, я выхожу из спальни и принимаюсь исследовать этаж. Меня волнует одно: найти комнату, в которой я смогу переночевать.

Правда, за первой дверью оказывается кабинет Грозового. Сначала мне даже кажется, что мне это чудится, потому что когда мы женились, у Артура не было никаких дел, для которых ему бы понадобился кабинет.

Напоминаю себе, что прошло много лет. И вполне возможно, он либо перенял часть бизнеса отца, либо создал что-то свое. Почему нет?

В любом случае долго на пороге я не стою, и, поддавшись любопытству, захожу вовнутрь.

Направляюсь к его рабочему столу, чувствуя нарастающее в груди сердцебиение.

В полумраке на отполированной поверхности вижу рамку с фотографией. Подношу к лицу, так чтобы на снимок падал свет из коридора.

Горло тут же обхватывает когтистая лапа агонии, которую я еще никогда не испытывала.

Зачем? Зачем ему именно это фото?

Глава 5. Нет никаких чувств

Я забываю о времени, и о том, кто в любой момент может заметить мое присутствие в своем кабинете. Я почти уверена, что мне сюда вход воспрещен.

Ведь кто я в его судьбе? Так, недоразумение.

Наивная дурочка, которую ему подсунул отец, а Грозовой младший, уж не знаю в силу каких причин, не смог остановить нашу свадьбу.

Годы жизни за границей, новая страна, другая культура и воспитание дочери в незнакомой среде — все это, как ни странно, помогало отвлечься. Я огромными усилиями загнала мысли про свой несчастливый брак далеко-далеко. В самый потаенный уголок души.

Чтобы никто не узнал правду о том, как именно на свет появилась моя любимая Сара.

И о том, что я была нежеланной невестой, нелюбимой женой, и в итоге стала изгнанной матерью с младенцем на руках.

Впроголодь я не жила. Деньги у меня были. Но кроме них — больше ничего.

Оказалось, что когда рядом нет мужа, который тебя не любит и открыто это показывает — жить легче. И дышать тоже — легче.

Теперь же, когда я в России, и Артур решил вывести наш фиктивный брак на новый виток, я не понимаю, откуда мне брать силы продолжать.

А продолжать надо.

Через боль. Через ссоры. Через «не могу».

Отец мне так и сказал, что браков по любви не существует, потому что рано или поздно недостаток денег все убивает. А вот когда сходятся такие молодые люди вроде меня и Артура — это другое дело.

Ведь за нами стоят две империи. Два мастодонта бизнеса — Грозовой старший и Молчанов.

И да, мне было сказано засунуть свое мнение в то самое место. А еще не пикать и не показывать характер.

Отец гордо говорил мне, что я еще буду его благодарить.

Интересно, когда настанет этот день? Я до него вообще доживу?

Сердце больно-больно бьется о ребра, не давая толком вдохнуть. А я все не могу отвести взгляда от снимка, о существовании которого я не подозревала.

До меня долетает, как хлопает входная дверь.

Я слышу, как Грозовой медленно поднимается по лестнице. Его твердые шаги отдают в теле ударами.

Твою ж…

Кажется, я его отторгаю на молекулярном уровне.

— Марьяна? — он зовет меня, стоит ему вернуться в спальню, где меня уже нет.

Секунда. Две. Три.

Грозовой отправляется на мои поиски.

— Чем ты здесь занимаешься? — он появляется на пороге, погружая помещение в почти полную темноту.

Своей выдающийся фигурой он заслоняет света из коридора и, скрестив руки на груди, ждет ответа.

Ведь кто я такая, чтобы вторгаться в его личное пространство? Ему даже не нужно произносить этих слов. Я знаю, что это именно то, о чем он думает.

Ответ ему может быть и нужен, а у меня язык к нёбу прилип. Говорить не могу.

Выждав в пару мгновений и качнувшись с носка на пятку, он ныряет вглубь кабинета.

Отворачиваюсь и прижимаю фотографию к груди.

— Не подходи, — пячусь, автоматически заворачивая за огромный, идеально чистый стол.

— Что еще за фокусы? — он следует за мной и тянет руку к снимку. — Крыша поехала совсем?

— Есть такое, — сдуваю прядь волос, что упала на лицо, пока я, спотыкаясь о мебель, пытаюсь ускользнуть от Артура. — Остановись и не приближайся.

— Черта с два ты будешь мне говорить, что делать.

Его взгляд, метающий искры, цепляется за стол, как только он замечает, что что-то не так. Артур быстро понимает, какую фотографию я взяла.

— Поставь на место, — он пальцем тычет туда, где стояла рамка.

— Нафига? — я не подбираю выражений.

— Марьяна, — давит он. — Привычка трогать мои вещи создаст тебе целую кучу проблем. Лучше сразу бросай.

— Нафига тебе фотография меня и Сары? — в горле клокочет подступающая истерика. — И при чем… такая?

Меня начинает колотить, потому что не может, ну не может рамка с таким снимком стоять на рабочем столе моего ненастоящего мужа.

Это сбой.

Гребаный сбой в матрице.

— Сара — моя дочь. Конечно, на моем столе ее снимок.

— Хм, — горло распирает от огромного кома. — То есть, глядя на него, ты не замечаешь, что к фотографии прилагаюсь и я тоже?

Вот что на самом деле меня волнует.

— Замечаю, — зло бросает он. — Я не слепой.

— И?

— Ты родила мне дочь. Мне что тебя нужно было с фотографии вырезать? — он еще и усмехается. — Марьяна, тебе нужно подлечить голову, серьезно.

— Это нелогично, Артур, — мотаю головой. — Нелогично. Ты же меня…

— Что я тебя? — он сокращает расстояние до опасно близкого. — М? По-твоему, я тебя не перевариваю? Недолюбливаю? А может, ненавижу? Говори.

— Мы с тобой не пара. Не муж и жена. И даже не родители в нормальном понимании, — сокрушаюсь я.

— К чему ты ведешь, твою мать?

— Зачем каждый день смотреть на женщину, до которой тебе нет дела?

А еще таскать сюда девок и прямо за стеной их…

— Это первая фотография Сары, — он смотрит мне не в глаза, в прямо в душу. — И этим она особенна. А то, что на снимке ты, — он слегка приподнимает и опускает плечи, — ну что теперь? И еще прекрати скулить на тему того, что я тебя гноблю и ненавижу. Это не так.

— А как?

Он накрывает мои ледяные пальцы своими пылающими и обхватывает ими фотографию, о существовании которой я не подозревала.