Читать книгу 📗 "Код любви на кофейной гуще (СИ) - Светлова Анна"

Он смотрел на мои руки, пока я говорила. И от этого взгляда по телу разливалось тепло, которого я не чувствовала уже очень давно.

— Вы любите это место, — в его голосе не было вопроса, только утверждение.

— Да, — я кивнула. — Здесь особая атмосфера. Я вкладываю душу в каждую чашку, хоть это и не моё заведение.

Кирилл огляделся, словно впервые замечая детали: потёртые книги на полках, вязаные салфетки; старинные кофемолки.

— Здесь чувствуется... тепло, — произнёс он тихо.

Что-то дрогнуло в груди от этих слов.

— Спасибо, — только и смогла ответить.

Я начала замечать его привычки. Как он хмурится, когда что-то не получается — между бровями появляется глубокая морщинка. Как отстукивает пальцами какой-то только ему известный ритм. Как иногда замирает, глядя в окно, будто видит что-то своё, далёкое.

В тот дождливый день Кирилл пришёл насквозь мокрый.

— Вам нужно согреться, — я протянула полотенце из подсобки.

Наши пальцы встретились, и по телу пробежала дрожь. Его руки были ледяными, но кожу обожгло от прикосновения.

— Спасибо, — он на секунду задержал мою руку. — Вы всегда так заботитесь о посетителях?

— Только о тех, кто заказывает кофе с мёдом, — выпалила я, чувствуя, как горят щёки.

Я приготовила ему горячий шоколад с корицей. И впервые увидела его настоящую улыбку — открытую, живую.

— Это лучшее, что я пробовал за долгое время, — сказал он, делая глоток. На верхней губе остался след от шоколадной пены, и я едва удержалась, чтобы не протянуть руку и не стереть его пальцем.

— У вас... — я показала на свою губу.

Кирилл смутился и быстро вытер рот.

— Неловко получилось, — пробормотал он.

— Наоборот, — возразила я. — Это так… по-настоящему.

В середине ноября случилось непредвиденное — Кирилл не пришёл. Я поймала себя на том, что каждые несколько минут смотрю на дверь. Часы показывали 16:00, потом 17:00, потом 18:00. Третий столик справа пустовал.

— Вера, ты сегодня как на иголках, — заметила Маша, протирая кассу. — Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке, — соврала я, чувствуя, как сжимается желудок.

Когда часы показали 19:00, я смирилась — он не придёт. Внутри разлилась пустота. Глупо было так привязываться к клиенту, но я ничего не могла с собой поделать.

Пустота внутри разрасталась с каждой минутой. Я так привыкла видеть его каждый день, что его отсутствие ощущалось физически — будто что-то оторвали.

На следующий день, ровно в 15:30, дверь скрипнула. Я даже не успела поднять голову — сердце уже ёкнуло, будто узнало его шаги.

Кирилл стоял на пороге. Его рубашка была помята. Под глазами — синеватые тени.

— Всё нормально? — спросила я, чувствуя, как сердце колотится о рёбра.

Он тяжело вздохнул и потёр лицо. Его пальцы дрожали.

— Да, — хрипло ответил и поднял на меня усталый взгляд. — Не спал совсем. Две ночи подряд.

Я машинально потянулась к кофемашине — сделать ему двойной эспрессо.

— Вчера не смог прийти, — вдруг сказал он, наблюдая за моими движениями. — Боялся, что вы подумаете...

— Что я подумаю? — выпалила я и тут же прикусила язык.

Уголки его губ дрогнули, и в глазах мелькнуло что-то тёплое.

— Что мне разонравился ваш кофе.

Я поставила перед ним чашку, но он даже не взглянул на неё. Его взгляд не отрывался от моего лица.

— Я скучал, — сказал он, и его голос звучал хрипло. — По кофе. По этому месту. По...

Замолчал, в тишине между нами вдруг стало так громко, что я услышала, как бьётся моё сердце. Его пальцы слегка дрогнули возле моей руки — не дотрагиваясь, но и не отдаляясь.

Глава 8. Мятный чай с секретом

Декабрь вступил в свои права, превратив город в чёрно-белую гравюру. Запотевшие окна «Уголка» мерцали в сумерках, как акварельные пятна, а сладкий аромат корицы и свежей выпечки висел в воздухе густым маревом. Я вытирала столик у окна, когда двери распахнулась с резким звоном колокольчика.

Холодный воздух ворвался в кофейню вместе с Кириллом. Сердце ёкнуло — что-то в его сегодняшнем виде заставило пальцы непроизвольно сжать тряпку. Он двигался как человек, преодолевающий невидимое сопротивление — плечи напряжены, бледное лицо искажено гримасой боли, веки приспущены, будто свет причинял физическую боль.

— Двойной эспрессо? — спросила я, замечая, как его пальцы судорожно сжимают виски. Мой голос прозвучал неестественно громко во внезапно наступившей тишине.

Он поднял взгляд, и в сером свете декабрьского дня я увидела, как пульсирует жилка на его виске.

— Да, пожалуйста, — его голос был хриплым, едва слышным.

Вместо того чтобы отойти, я замерла на месте.

— У вас мигрень? — слова вырвались сами, прежде чем успела их обдумать.

Его глаза расширились, будто я поймала его на чём-то постыдном.

— Как вы... — он резко зажмурился, — догадались?

— У мамы такие же приступы, — я нервно поправила фартук, вдруг ощущая себя слишком обнажённой под его взглядом. — Кофе только усилит боль.

Он откинулся на спинку стула с тихим стоном, и в этот момент выглядел настолько беззащитным, что у меня защемило под рёбрами.

— Но мне ещё работать.

— Подождите.

За стойкой мои руки действовали сами: мятный чай, ложка липового мёда, долька лимона, щепотка имбиря. Мамин рецепт. На поверхности пены зубочисткой вывела улыбающуюся рожицу — глупую, детскую, но почему-то вдруг показавшуюся уместной.

Когда я поставила чашку перед ним, его брови поползли вверх.

— Это не кофе, — хрипло произнёс он.

— Мятный чай. От мигрени. — Щёки вспыхнули, будто я совершила что-то непристойное. — И немного глупости. Для настроения.

Наши пальцы случайно соприкоснулись, и по спине пробежали мурашки. Он смотрел на чашку, и я видела, как медленно расслабляются его плечи. Уголки губ дрогнули в намёке на улыбку.

— Вы всегда так… неожиданны? — в его голосе появились тёплые нотки.

— Только с теми, кто выглядит так, будто вот-вот рухнет, — ответила я, внезапно осознав, что говорю куда больше, чем планировала.

Он сделал глоток, и его веки дрогнули. Я не могла отвести взгляд от его лица — красивого в своём страдании, как треснутая античная статуя.

— Останьтесь, — его голос остановил меня. — Если у вас есть минутка.

Кофейня была пуста. Я села напротив, внезапно осознав, как громко стучит моё сердце. Казалось, он должен слышать этот стук.

— Чёрт, действительно легче, — он выдохнул, и это было похоже на капитуляцию.

— Мята расширяет сосуды, — я мяла салфетку, пытаясь скрыть дрожь в пальцах. — А лаванда нервы успокаивает.

— Лаванда… — он повторил задумчиво, будто пробуя слово на вкус. — Да, это именно то, что я чувствую.

Тишина между нами была особенной — не неловкой, а словно наполненной невысказанными словами, которые вибрировали в воздухе.

— Вы очень наблюдательны, Вера, — он сказал это так, будто констатировал факт. Его глаза, несмотря на боль, смотрели прямо. — Видите то, что другие даже не замечают.

— Работа такая, — я пожала плечами, чувствуя, как щёки заливает румянец. — Бариста должен клиента чувствовать.

— Нет, — он покачал головой, и прядь волос упала на лоб. — Это не работа. Это ваша суть.

От этих слов внутри разлилось тепло, будто я сделала глоток горячего шоколада в морозный день.

— Расскажите о себе, — попросил он, отставляя пустую чашку. На дне осталась лишь размытая улыбка. — Кто вы, Вера из «Уголка», рисующая смешные рожицы и знающая секреты чая от мигрени?

Я сглотнула. Что можно рассказать человеку, который месяцами приходил за кофе, но только сегодня по-настоящему увидел меня?

— Я… — голос предательски дрогнул. — та, кто верит, что маленькие жесты иногда значат больше грандиозных поступков. Люблю запах дождя на асфальте и звук кофемашины. И да… иногда рисую дурацкие рожицы, потому что мир и так слишком серьёзен.

Он слушал, не перебивая, и в его взгляд было что-то новое — интерес, смешанный с удивлением, будто он обнаружил редкую книгу на пыльной полке.