Читать книгу 📗 "Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив"

— Я Ворона, — прошептала я. — Ветер для моих крыльев то же самое, что волна для корабля: друг и враг, ласкающий и карающий, но всегда необходимый в пути.

Если упаду — превращусь. Если упаду — полечу.

И разве это не лучше, чем ползти по замёрзшей стене замка среди зимы, дюйм за дюймом?

Но стоило ноге соскользнуть с выступа, как мир перевернулся. Сердце сжалось в груди стальной хваткой. Я врезалась плечом в стену, судорожно хватая пальцами промёрзший камень.

Спокойно, Галантия! Спокойно! Упадёшь — обернешься. Упадёшь — полетишь.

Только я не обратилась.

Паника, острая и липкая, обожгла горло. Где же белые перья? Где вспышка цвета? Где мой ворон? Лишь пронизывающий холод и безжалостная мысль: я цеплялась за жизнь на продуваемом ветрами выступе.

— Не смотри вниз. Не смотри вниз. Блядь, только не смотри вниз.

Стиснув пальцы на каменном выступе справа, я с усилием подтянула ногу обратно — несмотря на то, что мышцы ныли, жгли и предательски дрожали от усталости. Ступня вновь нащупала опору на узком карнизе, подарив мне мгновение передышки. И что теперь? Окно канцелярии по-прежнему было недосягаемо далеко — путь до него куда длиннее, чем обратно в мою комнату. Без способности обернуться это слишком опасно.

Значит, ползти назад.

Я начала мучительное возвращение к своему окну. Крепко ухватившись и глубоко вдохнув, оттолкнулась и медленно поползла обратно, пальцы сомкнулись на каменном выступе, острый край больно впился в кожу, почти невыносимо. Но я держалась — дюйм за дюймом, нарочно медленно, сжимая камень до белизны костяшек.

Наконец, после целой вечности на краю гибели, пальцы нащупали знакомое дерево рамы. С обветренных губ сорвался выдох облегчения. Осторожно протиснувшись внутрь, я соскользнула с подоконника и с глухим ударом рухнула на стол. И как же теперь пробраться в канцелярию?

Я уставилась в потолок. Тёплый отсвет огня в камине жёг озябшую щёку, словно пламя. Без моих воронов, которые могли бы перенести меня к тому окну или хотя бы подстраховать при падении, проникнуть в канцелярию было невозможно. По крайней мере, без того, чтобы вызвать ещё больше подозрений у лорда Брисдена. А их у него ко мне и так хватало.

Если бы здесь была Риса — единственная, кто мог бы помочь мне вернуть амулет. Если бы только…

С рваным вздохом я поднялась со стола, морщась, когда мир закружился перед глазами. Игнорируя протесты замёрзших конечностей, вскочила, схватила с кровати платье. Сжав закоченевшими пальцами ткань, стянула прежнюю одежду, переоделась и покинула комнату.

Затея явно безумная.

Я быстро пошла по крытой галерее. Внизу, во внутреннем дворе, раздавались резкие приказы офицеров, гулко звякали переносимые доспехи и оружие, слышались тревожные голоса служанок и конюхов. Сколько ещё оставалось до нападения Тарадура и Малира? Лорд Брисден даже не решался отправить разведчиков — он не мог позволить себе потерять ни одного юноши призывного возраста в засаде лазутчиков Малира.

Добравшись до деревянной двери с цветочным резным узором, я постучала раз и вошла в покои леди Брисден. Поможет ли она мне? Маловероятно. Но терять мне всё равно нечего.

Она сидела за туалетным столиком перед зеркалом, и, поймав мой взгляд в отражении, махнула рукой служанке, расчёсывавшей ей волосы.

— Оставь нас.

— Я приготовлю покои к ночи, миледи, — сказала та, бросив мне лёгкий реверанс, и поспешно вышла.

Отражение леди Брисден смотрело на меня — без малейшей эмоции.

— Чего ты хочешь?

— Всегда такая радушная… — я не удержалась от закатывания глаз и прошла к её темнеющему окну, где опустилась в кресло с зелёной обивкой. — Я пришла просить помощи. Помнишь амулет, который лорд Брисден часто носил, когда я была ребёнком? Чёрная оправа из аэримеля, белый камень?

Да, она помнила. То, как её взгляд скользнул вниз, будто она предпочла бы вовсе уйти от этой темы — или от разговора со мной в принципе, — было достаточно красноречивым подтверждением.

— И что с ним?

— Ты знаешь, где он?

Она покачала головой.

— Я обыскала всё, кроме канцелярии — там этот немой, переросший стражник следит за каждым, кто входит и выходит, — сказала я. — Мне нужен этот амулет, но лорд Брисден не должен узнать.

— Что тебе до этой старой безделушки?

Мой взгляд скользнул к полу, где на ломких камнях всё ещё проступали красные пятна, не до конца скрытые известкой — слишком много выкидышей и мертворождённых. От вида сжалось сердце.

— Я верю, что в нём заключён мой дар. Если бы только ты вошла в канцелярию…

— Ты в своём уме? Ты и вправду просишь меня о таком?

— Всё, что тебе нужно сделать, — это сказать стражнику, что будешь ждать лорда Брисдена в канцелярии, потому что тебе нужно с ним поговорить, а застать его трудно, — ответила я. — Это вполне правдоподобно, учитывая, что он всё время мечется между советами с военачальниками и обходами крепости, проверяя, как идут приготовления к осаде. Мне нужен этот амулет.

Она резко развернулась на стуле, одарив меня всем весом своей презрительной гримасы.

— Я ни за что не стану делать что-то, что подвергнет тебя ещё большей опасности.

— Меня? — смех вырвался из моей груди, но звучал он искажённо, срываясь в горле, которое готово было завязаться узлом. — О, пожалуйста, мать, не притворяйся, будто ты пытаешься спасти кого-то, кроме собственной шкуры.

Холодный узел завязался в животе, привычная боль от её равнодушия остро полоснула. Я поднялась и направилась к двери.

— Мне не стоило приходить. Девятнадцать лет твоей ненависти так и не научили меня ничему. Я должна была знать, что на тебя рассчитывать нельзя, верно?..

— Как тогда, когда я солгала ради тебя позавчера? — её голос слегка дрогнул, и это остановило мой шаг. — Когда я подтвердила лорду Брисдену, что именно я послала тебя утопить то ужасное платье в заливе, как ты сказала стражникам на берегу?

Я обернулась к ней. Она… прикрыла меня?

В голове всё закружилось, но сердце было слишком израненным, чтобы дать надежде пробиться.

— Из самосохранения, а не потому, что в тебе есть хоть капля материнской заботы.

Она встретила мой взгляд, и за секунду в её лице проскользнула тысяча эмоций. Когда дрожь коснулась её нижней губы, она резко отвернулась, будто хотела спрятать это. Но зеркало не дало — показало всё. Каждую складку… сожаления?

О, Галантия, ты так отчаянно кричала от голода, каждый пронзительный визг напоминал мне: ты не моя дочь, а я… я не твоя настоящая мать. И никогда ею не буду, как бы ни старалась. А я ведь старалась.

Она старалась и сейчас?

Мягкая, но неожиданная волна сомнения прошлась по стенам моей обиды. Впервые я увидела не только жёсткую и холодную женщину, что столько лет ненавидела меня, но и мать, которой она всегда хотела быть. Была ли в ней всё же хоть искорка любви? И если была — не поможет ли она мне?

Я шагнула к ней, но остановилась, заметив, как её плечи напряглись.

— Если в тебе когда-либо была хоть крупица любви ко мне — пусть на один вдох, на одно мгновение, — помоги мне достать амулет. В нём мой дар, я уверена. Я хочу понять, кто я, и почему всё сложилось именно так. Я не остановлюсь, пока не узнаю правду. Это едва не стоило мне жизни, когда я пыталась добраться до канцелярии по стене.

Её взгляд встретился с моим в зеркале — укоризненный, сопровождаемый лёгким, но твёрдым покачиванием головы.

— Девятнадцать лет я заботилась о том, чтобы ты выжила, а ты готова сброситься со стены.

— Я не попробую снова, если ты мне поможешь…

Она опустила взгляд и тяжело вздохнула.

— Не сегодня.

Моё сердце взлетело в груди, наполняя яркой энергией, которая стремительно заполнила душу.

— Но ты действительно сделаешь это? Ты попытаешься найти его?

— Завтра, когда он будет проверять солдат, — сказала она. — Думаю, я знаю, где он его хранит.

— Спасибо… — я почти выдохнула, не в силах остановить движение, когда потянулась к её плечу.