Читать книгу 📗 "По ту сторону тьмы (ЛП) - Болдт Р. С."

Прилагаю все усилия, чтобы наскрести храбрость, так как, честно говоря, я делаю это только ради них — ради Лайлы и Кары, матери и дочери в моём морге. И если Бронсон за это убьёт меня, во всяком случае, я буду знать: на то была веская причина.

Моя смерть ни на кого не повлияет. Но Лайла и Кара… Мать, которая поставит себе цель посмертно проинформировать — это та, чью смерть наверняка будут многие оплакивать. Та, которая, вероятнее всего, свернула горы, чтобы обеспечить своего ребёнка.

Чёрт, она, вероятно, была из тех мам, которые устраивают «спа-дни» или провозглашают «девчачьи посиделки» со своей дочерью. Они бы хихикали над кем-то или чем-то, Кара бы признавалась во влюблённости, а Лайла бы слушала и напоминала, что она заслуживает только самого лучшего парня на всём свете.

Моргаю от внезапного жжения в глазах. Вот она я, ведущая себя смехотворно из-за того, чего у меня никогда не было и не будет. Бесполезно оплакивать нечто подобное. Я лучше знаю.

Но если последние две недели могут служить хоть каким-то показателем, тогда у меня чудовищная тенденция, когда дело доходит до «знать лучше»… и делать всё наоборот.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

БРОНСОН

Капли крови и слюны запятнали пластик, покрывающий бетонный пол, и я не в состоянии пробудить в себе ни капли жалости к ублюдку, сгорбившемуся на металлическом стуле.

— Ты, блядь, мог бы предвидеть это, — выдавливаю слова сквозь стиснутые зубы, пока смотрю на кусок говна, чьему телу мало досталось, чтобы мне пришлось по вкусу.

Оно даже не угодит мне, после того как я прострелю его мозги. Не после того говна, что он провернул.

— Ты думал, что умён, — глумлюсь я. — Думал, что сможешь это провернуть, мм? — Ни на секунду не отвожу от него взгляда. — Ты забыл, что я заправляю этим шоу. Правлю в этом месте.

Его глаза опухли и были почти закрыты, но, когда я достаю пистолет, страх в них ни с чем не спутать. Пялясь в ствол, он знает, что последует.

Нажимаю на курок, игнорируя жалящий протест, сказывающийся от окровавленных костяшек пальцев. В одночасье жизнь покидает его, его жалкие мозги разлетаются по стене позади.

Опустив пистолет, я смотрю на уёбка, желая, чтобы это принесло удовлетворение. Желая, что избиение заставило его сожалеть о своих деяниях, о своём коварстве. Ёбанный предатель. Больше всего я желал, чтобы устранения его было достаточным.

Однако это не так. Я всего лишь избавил мир от одной ебучей пустой траты кожного покрова. Это не отменяет нанесённого им ущерба.

Посмотрев на свою одежду, я стискиваю зубы при виде крови и хрен пойми, чего ещё. Поворачиваюсь к Дэниелу:

— Мне нужно переодеться, прежде чем мы отправимся в путь.

Он вздёргивает подбородок в молчаливом приказе мужчинам, и они приступают к действию. Глаза Дэниела, убийственно угрюмые, встречаются с моими:

— Мы проследим, чтобы всё было убрано.

Киваю и направляюсь к двери, крикнув через плечо:

— Будь готов через двадцать минут.

Когда выхожу на улицу, я вдыхаю флоридский влажный воздух. Несмотря на ярко светящее солнце, которое практически опаляет мою кожу, мне кажется, надо мною нависла чёрная туча.

Всякий может властвовать над другими. Истинное испытание — изо дня в день доказывать, что ты для этой работы подходишь лучше всех.

Не буду лгать и говорить, что это дерьмо зачастую не тяготит меня. Так и есть. Но я не доверю эту работу кому-либо ещё. Быть здесь ради этих людей. Защитить созданное мною наследие.

Голос бабули вспыхивает в сознании, когда я вспоминаю то, что она неоднократно говорила: «вот бы ты нашёл женщину, с силой воли, чтобы быть рядом с тобою; чтобы выстояла с тобой и сняла часть тяжкой ноши с твоих плеч».

Когда ухожу со склада, я пытаюсь стряхнуть с себя изнеможении, грозящее овладеть мною. На это времени нет.

Потянувшись к дверце машины, открываю её с большей, чем требуется, силой. Отчего-то мысли всё ещё зациклены на словах бабули.

Даже если бы я нашёл женщину с твёрдым характером, способную постоять за себя, у меня, как правило, иссякает доверие. Тем более, каждая женщина, с которой я сталкивался, была сама по себе.

Они хотели объявить, что переспали с Бронсоном Кортесом, главарём банды из Палм-Коува. С мужчиной, за которым тянется штабель трупов.

Иногда думаю, каково было бы, не будь у меня только это наследие. Каково было бы, будь я счастливчиком, нашедшим хорошую женщину. Но я не позволяю себе увлечься.

Так как я в курсе: этого я никогда не узнаю.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Когда заезжаю на парковку у закусочной, я держу машину на холостом ходу и осматриваюсь по сторонам.

Почему в прекрасную солнечную субботу парковка почти пуста? Озадаченно смотрю на время. Половина двенадцатого утра. Почему это место не переполнено? Должно быть, я что-то упускаю. Конечно, время близилось к обеду, чем к завтраку, но всё же… С трудом верится, что их обеденное меню не такое вкусное, как завтраки, которые они подают весь день.

Низ живота тянет от беспокойства, когда я вновь окидываю взглядом вход. Мигающая вывеска «Открыто» включена. Через окна замечаю пожилую официантку, которая обслуживала меня в прошлый раз. Похоже, она была единственной на дежурстве.

Дерьмо. Я не могу рискнуть и уйти, упустив появление Бронсона. Я в долгу перед Лайлой и Карой.

Тяжело вздохнув, я выключаю зажигание и выхожу из машины, перекинув сумочку через плечо. По необъяснимой причине кажется будто каждый мой шаг к закусочной отслеживается. Когда бросаю взгляд на дорогу, я никого не замечаю. Крошечные уколы осознания покрывают тело.

Когда я открываю дверь закусочной, крошечный колокольчик над ней звякает, оповещая о посетителе. Я вхожу внутрь, и глаза официантки тут же встречаются с моими. Она слегка приподнимает бровь, как бы беззвучно произнеся: «Опять вернулась, мм?»

У стойки все стулья свободны, и только один столик в дальнем углу занят. За ним сидят четверо мужчин в комбинезонах, у каждого из которых над правым карманом вышит «Гараж Эммита». Выглядят они подавленно, тихо переговариваясь между собой и заканчивая трапезу.

Набравшись храбрости, я подхожу и опускаюсь на тот же стул, на котором сидела в прошлую субботу. Кладу свою сумочку на пустой стул справа от меня, как раз, когда официантка прекращает уборку и подходит ко мне.

Её глаза критически оценивают меня, когда она останавливается передо мной. Она скрещивает руки, поджимая губы.

— Его сегодня не будет.

— Ох, — «ну, дерьмово».

— Выглядишь разочарованной. — Она смотрит на меня с подозрением.

Медлю с ответом. Разочарована ли я? Да, но только потому, что мне нужно поговорить с Бронсоном касательно матери и дочери. Вот и всё.

Я нисколько не увлечена им. Нет.

— Я просто… хотела поговорить с ним кое о чём.

— Ага-а… — Её знающий тон царапает мне кожу.

— Воу-воу, так, погодите, — поднимаю руки, произнесённые мною слова — категоричные и поспешные, — когда я говорю «поговорить», я действительно имею это в виду. Другие женщины может и вешаются на него, но это не про меня. Вдобавок, думаю, предельно ясно, что Бронсон не из тех парней, которые…

Захлопываю рот прежде, чем успеваю облечь в слова остальную часть своей мысли. К чёрту мой словесный понос.

— Не из тех парней, которые…? — Любопытство отражается на её лице, отгоняя толику её подозрения.

Вздохнув, решаюсь просто это сказать:

— Вы, очевидно, видели этого мужчину. Он… — я махнула рукой, как будто это само по себе проиллюстрирует «адски горяч», — а я, очевидно, просто я, — отшучиваюсь, пытаясь сгладить неловкость, но звучит лишь неуклюже и натянуто.

Останавливаюсь ли я на этом? Нет. Отнюдь нет. Мой словесный понос продолжается.