Читать книгу 📗 "Хозяйка хищной космической оранжереи (СИ) - Лунёва Мария"

В этом была своя логика: цветы привыкли хватать насекомых в полете. Да, бабочек здесь не водилось, но остальных видов было в избытке.

Лукер тоже поглядывал на дорогу. Хмурился и растирал подбородок.

Видимо, нас посещали одинаковые мысли.

— Сколько до лагеря? — спросил он, подняв взгляд на Дупела.

— Четыре часа по небу, а если тащиться по земле, то все восемь. Я узнавал про трагары их. Да, тяжелые, и в ловушки к цветочкам попадают реже, но там свои прелести есть.

— Застревают? — орш снова выглянул в окно, его внимание привлекла глубокая лужа с изрытыми краями. Создавалось впечатление, что в ней кто-то нешуточно так буксовал.

— И это тоже. А еще подвергаются нападению крупных животных. В общем, с пушками, как у нас, предпочтителен воздух.

Голос Дупела звучал непривычно жестко. Как-то резко. Он будто там, в космопорту, оставил маску вечно веселого шалопая сакали.

Даже лицо его изменилось. Серьезный, взгляд колючий.

Я невольно вспомнила, что передо мной не просто пилот, а бывший военный, снайпер, прошедший не один бой.

Он поймал мой взгляд и улыбнулся:

— Не переживай, Петуния, я доставлю нас в лагерь целыми и невредимыми. Можешь откинуться на диванчик и немного поспать.

В ответ я поджала губы и покачала головой. Я столько ждала этого прилета, столько представляла себе, как оно все будет, что теперь, наверное, надолго лишилась сна. Прислонившись лбом к стеклу, выглянула в окно. А там такое буйство красок! Огромные крылатые твари, схожие с земными шмелями, только с розовыми полосками на толстом брюшке, рассекали между расправленными лепестками плотоядной гремышки. Они смело приземлялись возле ее тычинок и собирали пыльцу. И растение не закрывало ловушку, потому как на неведомом уровне знало, что именно это насекомое опыляет ее, способствуя появлению завязи. А значит, жрать его ну никак нельзя. Как они определяют подобных помощников и откуда знают, кого можно переваривать, а кого нет — никто до сих пор не ведал. Нет, ну были, конечно, теории, одна другой смелее, но окончательный ответ наукой получен не был.

Вот и сейчас я видела, как гремышка старательно вытягивает длинные, тонкие коробочки со своим семенем. Как пульсирует её липкое рыльце и тянется к брюшку шмеля, стараясь собрать с него ту самую пыльцу.

Но подул ветер, и насекомое вспорхнуло с её лепестков.

Мы пролетели мимо.

Увлеченная происходящим снаружи, я не сразу поняла, что не так. Но, почувствовав, замерла. Лукер нашел на сиденье мою ладонь и осторожно накрыл своей. Он больше ничего не предпринимал. Только слегка сжимал, и всё.

Первую мысль отдернуть руку я малодушно подавила, сама себе не объясняя почему. Просто вот сейчас, в этот момент, предпочла сделать вид, что ничего не заметила…

… Через полтора часа полета глаза слипались сами. Монотонное гудение мотора, стрекот насекомых и шелест листвы, завывание ветра из приоткрытого люка. Я всё чаще ударялась головой о стекло окна, вздрагивала и пыталась сесть ровнее. Но сопротивляться вязкой дремоте становилось всё сложнее. Плечи снова опускались, веки закрывались.

Дупел сидел, не шевелясь. Он зорко следил за дорогой, и таких проблем, как я, не испытывал.

Лукер… Я боялась повернуть голову в его сторону, потому как, да — он всё еще держал меня за руку и, кажется, не собирался выпускать её из своего захвата.

А я, трусиха, даже не шевелилась.

Просто не понимала, что делать и что значит это его прикосновение? Хотел поддержать, потому как знал, что я волнуюсь? Или злит?

И Камелии не позвонишь, чтобы уточнить. И на полном ходу катер не остановишь и не сбежишь к Риме, хотя этот хрон об отношениях знал еще меньше моего.

Нет, всё же такие вольности — это лишнее. Набравшись смелости, я попыталась мягко выдернуть свою руку из захвата орша. Может, он там спит уже давно и даже не знает, что мы всё еще за ручки держимся, а я страдаю.

Но… Стоило мне пошевелить ладонью, как его пальцы стиснули мои, и Лукер дернул на себя. И пискнуть не успела, как он прижал меня к своему боку.

— Ты засыпаешь, Пети. Бьешься о стекло. Устраивайся рядом, так удобнее.

— Но… — я постаралась высвободиться.

— Нам еще лететь больше двух часов. Это глупо — клевать носом и набивать шишки, — резко оборвал он мои возражения.

— Да я не…

— Лукер прав, сестренка, — вмешался Дупел. — Ничего не случится, если ты немного поспишь на его плече.

Поджав губы, я сообразила, что дальнейшее сопротивление будет выглядеть ну совсем нелепым и глупым.

— Спасибо, — пробормотав, пристроила голову на груди орша, ну просто потому, что при такой разнице в росте до его плеча не доставала.

Закрыла глаза и почувствовала, как он мягко протискивает руку между спинкой сидения и мной, крепко обнимая.

Глава 29

Громкий звук. Резкий. Противный. Будто что-то тяжелое уронили на землю. С трудом открыв глаза, уставилась на что-то странное. Моргнула и, растормошив мысли, смекнула, что таращусь на спинку переднего сиденья катера. Я же лежала на заднем. Под головой свернутый плед. А на мне… Куртка чья-то. Черная. С капитанскими нашивками.

Сообразив, кому она принадлежит, скупо улыбнулась.

Этот бабник умел, оказывается, быть обходительным.

Хотя а чего еще ждать от таких? Но все равно безумно приятно.

С трудом сев, потянулась и зевнула. Поежилась от холода. Недолго думая, просунула руки в рукава куртки и дернула за ручку двери. Замок щелкнул, выпуская меня.

Свесив ноги, я сообразила, что вокруг огромные грязные лужи. Ну, просто озера. Куда ни глянь — темная вода с красноватым оттенком. На вид холодная и мутная. Б-р-р!

И снова грохот. Оторвав взгляд от грязи, уставилась перед собой. На небольшом расстоянии от катерка разбивали лагерь. Как-то неуклюже, но старательно. С большими ящиками от катера к центральному, косому-кривому будущему навесу бегали две девушки-кендалийки. О, они были мне знакомы. Видела на мониторе корабля.

Нет, ну какая наглость! Да они же от нашего лагеря находятся не дальше пятидесяти шагов. А может, и ближе.

Вот гадство!

Я возмущенно шмыгнула носом и попыталась сообразить, как выбраться из катера, не увязнув в грязной жиже по щиколотку. Не нашла ничего умнее, чем встать на порог под дверью и обернуться на наших.

М-да, здесь работа тоже кипела. Куда активнее и успешнее. Хорошо я так поспала. Стыдоба.

Мити и Дупел странным агрегатом просушивали такие же лужи рядом с нашей площадкой. Риме стелил специальную ткань под палатки. А Лукер таскал ящики и складывал их под уже установленный ровный крепкий навес. Но в отличие от кендалиек, он за раз утаскивал по три контейнера и даже не потел.

Куснув нижнюю губу, я пыталась сообразить, кого из них позвать. Вроде все заняты. А я тут нарисовалась, красота такая.

— Войнич! — услышав резкий, звонкий, грубый окрик со спины, дернулась. Нога соскользнула с порога, и я упала. Прямо в лужу у ног…

— Соели! — прошипела, чувствуя боль в щиколотке. — Как крыса подкралась, да?

Ответом мне был ее громкий мерзкий смех.

— Ну, наконец-то ты там, где тебе и место. В луже. Вот и сиди, не вылезая из нее!

— Петуния! — из-за катера выскочил Лукер. За ним Риме.

Заметив мужчин, эта гадина отошла на шажок.

— Ты что здесь делаешь? — рявкнул хрон, разглядывая мою вражину в упор. — Тебя сюда звали?

Я моргнула, чувствуя, как от стыда щеки заливает краской.

— Пети, — Лукер присел и рывком поднял меня из этой гадкой грязи. — Я тебя специально в катере оставил, чтобы спящую в чистое перенести.

— Я куртку твою испачкала, — пробормотала смущенно.

Это же надо было вот так опозориться перед всеми.

Ну хоть реви от досады.

— Да и ладно, почистим. Не ударилась?

— Больно ей, — сдал меня Риме, — неси её к Мите, пусть смотрит. А ты… — он снова повернулся к кендалийке и прищурился. — Учти — увижу, милым не буду. Я хрон, для меня такая, как ты, что насекомое. Придавлю и не замечу.