Читать книгу 📗 "Космический экзамен для землянки (СИ) - Осборн Линда"

— Ты не должен, — она подняла руку, с трудом положила мне ее на плечо. Прижалась щекой к груди, счастливо прислушалась к звуку, что раздавался прямо возле ее уха. — Ты не должен этого делать. Тебя исключат. Тебе нельзя.

— Сам знаю, что мне можно, а что – нельзя, — выдохнул.

— Эй, Лонет, — неугомонный Дикс, про которого я почти забыл, вклинился в эфир. — Ты там уснул, что ли? Или решил «полетать» на прощание с землянкой? Думаешь, перед смертью тебе что-то обломится?

— Гррос.

Я подхватил Аню удобнее.

Раскрыл парашют кресла и бережно усадил внутрь ее. Маленькая, хрупкая, но такая сильная и умная, она буквально вцепилась в мои руки своими тонкими непрочными пальчиками.

— Сиди смирно.

Она умоляюще глядела на меня.

Я не удержался и поцеловал ее в лоб – знак высшего доверия. Но она только покачала головой.

— Сиди смирно и молчи, — предупредил ее, закрывая кресло, чтобы она не выпала в случае маневра Импела. — Хоть раз сделай, что я прошу тебя.

Я поспешил в кресло, вытянул рычаг управления на себя.

В крови снова взорвались фейерверки предвкушения гонки.

— Эй, Дикс. Обещаю нацарапать твое прозвище – Второй – на твоем боксе для вторых пилотов.

— Пустота тебя разбей, Лонет!!!

— Хахахаха!

Глава 34 Победители и проигравшие

Курс Импелу строить не нужно.

Мы ведем вручную.

Кажется, если приглядишься, увидишь напряженное, побелевшее лицо Дискатилуса.

Но это неправда. Я вижу только серую тень корабля и фиолетовый отблеск – защитное поле.

Мы стоим друг напротив друга среди серебряных звезд, которые смотрят на нас.

Смотрят и считают: один, два. Два, один.

А скоро, по нашей игре, останется один.

Трусам не место ни в империи, ни в академии, а потому мы не можем свернуть вниз, обратно. Смешная Аня – окажись она на моем месте, первая бы бежала вперед и жала на кнопку ускорения, хорошо помню, как она подначивала Диска, когда мы собирали с ней ледяную млечку. И сейчас глядит широко раскрытыми глазами, в которых зрачок занимает радужку, вперед, будто тоже видит сквозь пелену космической пыли лицо Дискатилуса, и пытается прочесть по его глазам: свернет-не свернет?

Не свернет.

И я не сверну.

Не я.

Хочется застонать, прикрикнуть на Аньку, что забралась на корабль, и теперь раскачивает мои внутренние весы в разные стороны, заставляя принять тот факт, что я несу за нее ответственность, а значит, не могу подвергать ее жизнь опасности.

Но и тут держу себя в руках.

Только чувствую, как глаза лихорадочно расширяются. Во всем остальном – сталь и кремень. Уверенность и стойкость.

Подмигиваю Ане, когда понимаю, что она пристально глядит на меня, запакованная в кокон кресла.

Она ничего не говорит: понимает, что слова сейчас не нужны, не нужно действовать на нервы. И такое понимание от второго пилота снова заставляет сердце теплеть, разгораться огнем, поглощая сухую труху – то, что прежде жило и занимало место в моей душе, выжигая место новому.

Вывожу рычаг на себя.

Импел начинает вибрировать.

— Дикс, — говорю ему по связи. Ухмыляюсь. — Ты же понимаешь, что это тебе за землянку?

— Пустота тебя раздери, Лонет, — немедля отвечает он. Фиолетовый отблеск защитного поля становится темнее – его Импел также на ручном управлении, мы готовы схлестнуться.

Три, два, один – дают команды звезды, которые тоже считают нас, когда мы этого не видим.

Импел срывается с места.

Сейчас нет причин для прыжка во времени, в складки в пространстве.

Мы просто летим друг на друга.

Летим так быстро, что в случае столкновения войдем друг в друга, а не оттолкнемся. Защитное поле станет одним на двоих, погребая под собой всех участников.

Мы знаем это с Диксатилом, потому что миллион раз проходили это на курсах. И никогда не видели вживую.

Я не участвовал в таких гонках никогда, но это не отменяет того факта, что я точно знаю, как все это должно происходить. Знаю точно также, как и то, что у меня есть две руки и две ноги.

Мы летим друг на друга. Я держу рычаг.

Моя рука сухая и уверенная.

Взгляд точен и внимателен.

Все словно замедлилось, а ненужное отвалилось шелухой, оберткой для кислорода.

Импелы поглощают километры расстояния между друг другом.

Все происходит невероятно быстро, пульс начинает стучать, и я его слышу.

Не могу сдержать улыбки – адреналин долбит!

Звезды будут мной гордиться – я поступаю как имперец, как настоящий сын своего народа.

И вот теперь я вижу Диксатила. Расстояния между нами почти нет.

Он бледен, взволнован, глаза шире обычного. Могу сказать. что и пульс шкалит.

Но, в отличие от меня, он напряжен.

Чересчур напряжен.

Мы движемся друг на друга.

Лоб в лоб.

Знаю, что Аня закрыла глаза руками, чтобы не видеть – не может вынести напряжения.

А мне же, наоборот, все кажется закономерным, а потому точным, верным, рассчитанным.

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

До столкновения осталось несколько миллисекунд.

Один!

Бах!

Ба-бах!

Импел-три проходит на две склянки справа.

Диксатилус не выдержал напряжения, свернул с пути, дернул рычаг так, чтобы не столкнуться лбами.

Я выиграл.

Я победил его. И себя. И звезды одобрительно улыбаются мне.

Потому что сейчас на небе есть только один человек, второй – проигравший, сходит с орбиты.

Импел Дикса делает круг и медленно снижается на парковку академии.

Он не выходит на связь – наверняка кусает локти, руки и не может простить себе слабости, секундной остановки дыхания и нерва, что оглушительно сейчас бьет его в виски.

Я же останавливаюсь, парю.

Даю себе передышку.

И тут слышу тихий звук. Как будто мышка скребется, как будто тихо тлеет проходник у пищеблока.

Это Аня.

Она скукожилась в кресле, обняв себя руками, периодически тихонько утирая редкие слезы, которые, явно против воли, стекают по щеке.

— Ты что? Ты что?? — бросаюсь к ней.

Понятия не имею, что делать при женских слезах, теряюсь мгновенно.

Раздвигаю полы кресла, беру девушку на руки.

Она дрожит, но вытирает слезы, ничего не говорит.

Сердце бьется часто-часто, как радар, измеряющий частоту волны.

Она вдруг отирает слезы, улыбается мне, радостно, а глаза блестят.

— Дэн, — шмыгает носом. — Ты такой смелый, Дэн.

Я усмехаюсь, а от сердца отлегает – она поняла меня. Поняла, что для меня значила эта гонка.

— Я бы так не смогла. Это было круто.

Обнимаю еще крепче, будто через это действие говорю ей все, что сейчас кипит на душе: спасибо, что разделяешь мой космос со мной, спасибо, что поддерживаешь, ты – со мной. Звезды считают нас за одну единицу.

Она тянется ко мне.

И я не могу отказать

Сам хочу поцеловать ее до дрожи, до озноба.

Она чуть сдвигает меня, и я повинуюсь – ослабляю колени, падаю в свое кресло. Она усаживается поверх, оседлав бедра.

Нагибается ко мне, я же гляжу в ее раскрасневшееся лицо и меня переполняет все. Космос не снаружи, нет. Космос – внутри.

Ее глаза горят, сверкают.

Никогда не видел ничего красивее.

Аня поводит плечами, я глажу ее бедра, предплечья, мне нужно коснуться ее кожи, потому что иначе я сгорю один, а вместе мы будем пылать правильным огнем.

Девушка улыбается, и я понимаю, что все отдам за ее улыбку.

Она нагибается ко мне, касается своими нежными губами моих.

Я сразу усиливаю напор.

И вдруг…

Чувствую это.

Химический привкус на языке.

Он проникает в кровь резко, заставляет глаза цепенеть, а руки – опускать безвольно вдоль тела.

— Ч-чтоо…

Мне даже не нужен ответ, чтобы понять, что она сделала, что натворила.

Аня хлопает глазами, отирает рот, губы, чтобы снотворное не попало и на нее.

Обманула!

Пользуясь моим возбуждением, шоком, влечением, пропихнула между губ снотворное. Влила отраву своими собственными губами! Потому что иначе я бы не стал его пить, принимать.