Читать книгу 📗 "Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара"

Он молчал, наблюдая, как я тру свои руки. Его пальцы чуть шевельнулись у бедер, но тут же сжались в кулаки.

— Было бы приятно верить в справедливость — так, как верят в неё в Доме Света.

Каллен никогда не выглядел отдохнувшим, но иногда — прямо изнурённым.

— Ты не веришь в справедливость? — спросила я.

— Не в том смысле, что хорошие будут вознаграждены, а плохие наказаны. — Его губы дрогнули вниз. — Иногда трудно верить и в саму доброту.

Я хрипло усмехнулась, смех вырвался, царапая горло:

— Иногда и я не верю.

— И всё же именно ты — главный довод в пользу её существования.

Эти слова застали меня врасплох. Я снова рассмеялась — теперь от неожиданности:

— В пользу доброты? Я убивала, Каллен. Я наслаждалась убийством Гаррика и Осрика.

Он был предельно серьёзен:

— Они заслужили это.

— И это делает меня хорошей? — я покачала головой и крепче обхватила себя руками. — Думаю, хороший человек не станет хотеть убивать. Он будет всегда стремиться к добру. — Как Аня. Всегда с улыбкой, всегда готова помочь, если могла. Бесконечное прощение, бесконечная щедрость.

И посмотри, что с ней стало. Может, Каллен был прав, и справедливость — лишь иллюзия.

— Мир не делится на чёрное и белое, — сказал он. — Какой смысл в идеалах, если никогда не замарать руки ради них? Если добрый человек не готов остановить тирана, какой от него толк?

Мы обсуждали философию, когда должны были шпионить за Домом Света. Но его мысли были слишком интересны, и я не хотела обрывать разговор. И он смотрел на меня так, словно и сам не хотел.

— Оправдывать зло во имя добра? — спросила я. — Слишком скользкий путь.

— Думаешь, убийство Гаррика было злом? — в его голосе слышался неподдельный интерес.

Нет, я так не думала. И именно это должно было меня тревожить.

— Думаю, я не должна быть судьёй в этом.

— А я думаю, только тебе и решать. Добро это или зло, правильно или нет. Ответ почти всегда где-то посередине, и главное — не врать самой себе.

Мою кожу будто пронзил ток. Спор будоражил, оживлял, заставлял думать. Последние полгода я жила на одних страхах, а сейчас мы были вдвоём в тёмной лестничной клетке, без чужих ушей и глаз. Эта тайна придавала чувство безопасности — достаточно, чтобы задать следующий вопрос:

— Ты когда-нибудь чувствуешь вину за то, что сделал?

— Всегда. — Его глаза были тёмными, как зимняя ночь.

— Всегда, — повторила я, ощутив облегчение. Значит, не только я боролась с тяжестью всего этого насилия. Не только я чувствовала себя порой раздвоенной и сломанной. Даже Каллен — недосягаемый, вселяющий страх — чувствовал то же. — Но если так, разве это не значит, что ты веришь в доброту? Ты ведь явно хочешь поступать правильно.

— Я не добрый, Кенна, — его голос стал резким. — Это слово не имеет ко мне отношения. — Его глаза скользнули к моим губам, потом к шее и к оружию, что теперь было частью меня. — Но я прекрасно понимаю, что значит желать.

По коже пробежали мурашки. Я хотела возразить, что способность чувствовать вину и стремление к правильному — это и есть основа доброты. Хотела сказать ему, что он ошибается. Но слова застряли между мозгом и языком.

Почему он так смотрел на меня?

Я несколько раз моргнула, будто выныривая из сна. Зачем мы вообще завели этот спор? Это должна была быть миссия. Что-то вроде шантажа, но не совсем; что-то вроде союза, но не до конца.

Каллен не был моим другом. Я не знала, кем он был для меня, но точно — не другом.

Я отбросила желание продолжать этот странный спор и вновь повернулась к лестнице:

— Всё, чего я хочу прямо сейчас — это закончить дело, чтобы мы оба могли вернуться и отдохнуть.

На миг за моей спиной не было звука. А потом я услышала, как его нога коснулась ступени, и мы возобновили подъём в молчании.

Глава 14

Я смотрела в глазок на ярко освещённую лестницу, ведущую в парадный зал Дома Света. Ближе подобраться мы не могли. Эти проходы, как считалось, когда-то вырезал Осколок Земли — точнее, глава дома работал вместе с Осколком, ведь магия старых богов действовала в симбиозе с принцами и принцессами, — но территория дома была священна. Прорывов внутрь самого Дома Света быть не могло.

По лестнице кипела жизнь: Благородные фейри и Низшие сновали туда-сюда. В воздухе чувствовалось напряжение — приглушённые голоса, настороженные взгляды. Внутри Дома Света шёл раскол: Торин и Ровена выстраивали позиции на стороне Имоджен, Гвенейра примкнула к мятежникам, и каждый из них удерживал часть общей верности.

— Что-нибудь? — шепнул Каллен.

Я покачала головой и уступила ему место.

Он встал к стене, чуть сгорбившись, чтобы приложить глаз к крошечному отверстию. Через какое-то время его плечи напряглись. Я подалась ближе, хотелось бы, чтобы было место для нас обоих — жалея, что нам двоим не уместиться у глазка.

— Что там? — так же тихо спросила я.

— Солдаты, — ответил он и отступил, чтобы я посмотрела сама.

Шесть Благородных фейри спускались по двое. Один был в белой коже, а пятеро остальных — тяжелее вооружены, чем большинство солдат, которых я видела: золотые кирасы, поножи и наручи под снежно-белыми плащами. Их шлемы с округлой тульей закрывали верхнюю половину головы; от налобной полосы вниз, по переносью, тянулась узкая металлическая планка. На поясах вместе с мечами висели ножи и какие-то маленькие металлические сети, свисающие с крючьев. Несколько несли полные матерчатые мешки, и, когда они прошли, я услышала тихий перезвон.

Каллен мягко потянул меня за руку, отводя от стены. Мы двинулись обратно по ходу тоннеля, время от времени заглядывая в другие отверстия, чтобы убедиться, что держим их в поле зрения.

— Думаешь, это патруль? — спросила я, когда мы на одном из участков ждали, пока они сравняются с нами. Наш путь не совпадал с их идеальным маршрутом: тоннели петляли и внезапно меняли уровень, а мы опередили их, спустившись по лестнице к развилке, где лестницы Дома Света выходили к публичным зонам. Здесь было несколько крошечных глазков, так что мы могли смотреть вдвоём сразу.

— Возможно. Но мне не нравятся те мешки. Поставлю на то, что они закладывают ловушки или намечают точки для засад на случай окончания Аккорда.

Мысль о засадах потянула за собой всё странное, что может случиться во тьме.

— Торин и Ровена угрожали мне, если я не поддержу Имоджен.

— Вот как? — Каллен метнул на меня быстрый взгляд. — Я видел, как вы говорили с ними на ужине.

Конечно видел. Наверняка где-то шнырял поблизости, подслушивая. Он не спрашивал о моих попытках набрать новых членов дома, но его сеть шпионов, вероятно, уже донесла, кто приходил ко мне на порог.

— Они не могут убить главу другого дома во время Аккорда, так? — спросила я. — Нападение у Дома Земли было до официального начала.

Каллен прислонился к стене, скрестив руки, пока я по очереди поглядывала то на него, то в отверстие.

— Насилие всё равно возможно, Кенна. Тебе стоит быть готовой.

Холодная тяжесть камнем осела в животе.

— Я думала, это обязательный период мира.

— Нет, это видимость обязательного периода мира.

Я вздохнула и потерла лоб:

— Ненавижу фейские загадки.

— Это не загадка. У политики фейри есть слои. Соглашение достигает одной крупной цели — не дать вспыхнуть полномасштабной войне, пока все к ней «не готовы». Если эту войну можно обойти переговорами — тем лучше. Но мы всё ещё сражаемся за верховенство, и, если тебя, Гектора или Друстана удастся устранить или переманить на сторону Имоджен так, чтобы её сторонники не отвернулись от неё — это усилит её позиции.

— То есть мы будем улыбаться друг другу на приёмах, а тайком — манипулировать и пытаться убить?

— Именно. — В уголках его губ мелькнуло движение. — В общем-то, как на любой фейской вечеринке.

Я уже закатывала глаза, как вдруг заметила отблеск факела на золотой кирасе.