Читать книгу 📗 "Идеальный питомец для космического генерала (СИ) - Буланова Алиса"

— Не может быть… — бормочет он, глядя на экран.

Заглядываю ему через плечо и вижу на записи кирийцев в форме военной полиции. Холодок пробегает по коже. Это точно они. Я знаю эту эмблему. Но почему военная полиция заинтересовалась Ташей? По закону земляне — животные эмоциональной поддержки, ими должна заниматься служба по контролю за питомцами. Есть только один вариант, почему мои бывшие коллеги нарушили правило и забрали ту, кто по принятым нормам даже не является разумным существом, — это личное распоряжение верховного главнокомандующего.

Я выпрямляюсь и достаю коммуникатор. Если Ташу поместили в камеры при штабе, то Калидита должна быть в курсе. Я набираю её номер и долго слушаю гудки.

— Тенебрис? — раздаётся наконец на другом конце.

— Калидита, они забрали её. Забрали Ташу! — произношу я взволнованно.

— Я знаю, — отвечает она с тяжёлым вздохом. — Мне жаль.

— Ты знаешь, где она? Мы должны вытащить её. Они ведь что угодно могут с ней сделать… — скороговоркой выпаливаю я.

— Прости, Тенебрис. На этот раз я не могу помочь, — отвечает она холодно.

Виски сдавливает от возмущения и злости. Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю. Вероятно, её коммуникатор прослушивают, потому она и ведёт себя так. И умом я понимаю, что всё это время она и так рисковала ради меня. Но на уровне эмоций мне трудно смириться с её отказом.

— Скажи только одно, — произношу, почти умоляя. — Она в штабе?

Молчание в трубке кажется осязаемым. Оно будто острая спица прошивает голову насквозь.

— Калидита… пожалуйста.

— Я не могу ответить тебе на этот вопрос, — мягко говорит она. — Тенебрис, знаешь, иногда нужно просто остановиться…

Звонок обрывается. Я с силой сжимаю коммуникатор. Гадство! Неужели, нельзя было как-то намекнуть?! Так, чтобы только я понял… Хотя, постой. Возможно, она это и сделала.

«Иногда нужно просто остановиться…» — я помню, как её мать часто повторяла эту фразу в детстве, когда мы с Калидитой планировали что-то, что не вписывалось в планы родителей. Но даже после предупреждения, мы всё равно поступали по-своему. Значит, Таша и вправду в штабе.

По дороге домой я продумываю план. Я знаю все входы и выходы из штаба наизусть. Знаю, сколько там охраны и куда выходят камеры наблюдения. Даже если за время моего отсутствия что-то изменилось, у меня будет несколько секунд, чтобы сориентироваться на месте.

Таша не кирийка, а значит, её не могли определить в общие камеры. Правило о человекофилии, на моё счастье, работает в обе стороны. Значит, её держат в секции для инопланетных шпионов. Проникнуть туда будет трудно. Но трудно не значит невозможно. В конце концов, я был генералом флотилии не из-за красивой формы рогов.

Я вытащу Ташу. Знаю, что после этого, меня будут считать не просто изгоем общества. Я стану настоящим преступником. Нам с Ташей придётся скрываться. Но с того самого разговора с профессором я держал в голове, что подобный исход возможен. Я знаю одно: без Таши обычная жизнь для меня больше невозможна. Она изменила всё. Её взгляд, голос, реакции на мои касания, её желание понять меня… всё это стало для меня слишком важным. Я почувствовал себя живым и больше не могу представить свои дни без всего этого. Без того, чтобы чувствовать её тепло рядом.

Дорога в штаб кажется до боли привычной. Чувствую себя странно. Я словно бы просто направляюсь на место своей службы. Приходится предпринять над собой усилия, чтобы прогнать сомнения. Я оставляю свой планер на публичной парковке в нескольких кварталах от штаба. Выбираю момент и перехватываю одного из бывших подчинённых. Один удар, и он отключается. Я стаскиваю с него форму и забираю пропуск. Мне жаль, что приходится прибегнуть к этому, но прощения просить некогда.

Вхожу в здание через главные двери. Сканер на входе издаёт одобрительный сигнал. Первый барьер пройден. Прохожу мимо постов, избегая прямых взглядов. Штаб практически не изменился. Он всё так же похож на огромный улей. И каждый в нём — лишь безликая рабочая пчела. Но мне это на руку.

Поднимаюсь на верхние уровни. Чем выше — тем строже проверка. Мне приходится замедлить шаг, двигаться осторожнее, выбирать время, чтобы пересечь коридоры. В одном из залов я прохожу мимо офицера, едва не столкнувшись с ним. Он косится с подозрением, но ничего не говорит. Пропуск сработал — значит, пока я всё делаю правильно.

Миновав очередной шлюз, я оказываюсь в секции повышенной секретности. Стены здесь темнее, освещение тусклее. Каждое движение, каждый вздох кажутся слишком громкими. Напряжение в теле растёт. Возле блока камер я вижу охранника. Я подхожу к нему с холодной решимостью.

— У меня приказ о переводе землянки, — говорю я. — Где она?

— А вы из какого отдела?.. — спрашивает он настороженно.

Я не отвечаю. Просто подступаю к нему вплотную, будто не сомневаюсь, что у меня есть право быть здесь. Охранник сдаётся. Отводит глаза и тихо бормочет:

— Камера двадцать восемь.

Я киваю и прохожу дальше по длинному коридору с мерцающими лампами. Камеры тянутся вдоль стен бесконечной цепочкой. Наконец, я останавливаюсь перед одной из дверей и замираю. Чувствую, как всё внутри сжимается. Скоро всё закончится.

Глава 47

Я тяну дверь на себя, и она поддаётся с необычной лёгкостью. Секунду глаза привыкают к темноте. Я вдруг осознаю, что попал в западню. Верховный стоит у дальней стены, окружённый солдатами. Их лица скрыты масками, и они вооружены боевыми бластерами.

Мой взгляд лихорадочно шарит по углам камеры. Наконец, я нахожу её. Таша лежит у стены без сознания. Её красивое лицо распухло и стало фиолетовым от побоев. На коже и одежде видны следы крови. Ужасающее зрелище для того, кто боялся сделать ей больно даже случайно. Но она жива, и это приносит облегчение. Её грудь едва заметно вздымается от дыхания.

— Ты разочаровал меня, — вдруг говорит верховный тоном недовольного родителя. — Я ведь был готов даже простить тебе твоё излишнее любопытство к теме исследования землян. Но ты решил пренебречь моим к тебе добрым отношением. И всё ради чего? Ради какой-то землянки. Ты напал на своих собратьев, проникнув сюда. Ты совершил преступление, которое тянет на измену. Я не понимаю тебя, Тенебрис.

Я смотрю на него и впервые не чувствую ни страха, ни уважения.

— То, что вы чего-то не понимаете, не означает, что это неправильно, — отвечаю я, сжимая кулаки.

— Красивые слова. Но всё кончено, Тенебрис, — произносит верховный, а затем кивает солдатам рядом. — Схватите его.

Двое подаются вперёд, угрожая бластерами. Что-то странное и иррациональное просыпается внутри. Я бросаюсь на них, будто дикий зверь — без всякого страха и осторожности. Ударяю одного наотмашь и отбираю бластер, после чего стреляю во второго.

Как только у меня в руках оказывается оружие, приоритет солдат мгновенно меняется. Они обступают верховного. Я же продолжаю смотреть на него через прицел.

— Спокойно, Тенебрис, тебе же не нужны проблемы больше тех, что ты уже себе обеспечил? — дрожащим голосом произносит верховный.

— Вы правы, мне не нужны проблемы. Мне нужна только моя землянка, — произношу я, делая шаг к Таше.

— Чудно. Вот что мы сейчас сделаем: ты опустишь оружие, и мы дадим вам уйти.

— У меня есть вариант получше.

Я наклоняюсь к подстреленному мной солдату и снимаю с его пояса дымовую гранату. Я знаю, что у меня есть всего несколько секунд на то, чтобы схватить Ташу и свалить из камеры раньше, чем они попытаются меня пристрелить. И я не медлю. Срываю чеку и бросаю гранату на пол.

Сердце бешено бьётся в груди. Я толкаю дверь и вываливаюсь в коридор. Мельком оглядываю Ташу, а после бросаюсь к аварийной лестнице.

Сигнал тревоги звучит по всему зданию. Я бегу вниз по лестнице и понимаю, что с нижних этажей мне навстречу уже выступила охрана. Я сворачиваю в небольшой закоулок с техническим выходом на балкон. Дёргаю дверь, но она оказывается заперта. Жалею, что не прихватил с собой бластер. Впрочем, там в камере было не до этого. Шаги приближаются, и я вжимаюсь в стену. Обнимаю Ташу крепко, глажу по волосам, словно бы в последний раз. Вдруг кто-то сзади хватает меня за плечо. Резко оборачиваюсь и вижу принца Медиуса, второго сына верховного главнокомандующего. Я замираю на долю секунды, не зная, как быть. Я понятия не имею, что он делает здесь. Единственное, что я помню про принцев, — то, что верховный был ими сильно недоволен.