Читать книгу 📗 "Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив"

Его взгляд встретился с моим, и в нём я увидела нечто — настороженность, тревогу, уязвимость — всё то, что отражало мой собственный внутренний разлад. Он ждал, так же как и я, здесь, на утёсе, где впервые переплелись наши судьбы. Где они соединятся, связывая нас до смерти и после.

— Подожди здесь, — сказал Себиан, выпуская мои пальцы.

Он подошёл к Малиру, положил руку ему на плечо и наклонился к нему. Между ними зашептались слова, неразличимые за гулом волн, разъедающих подножие утёса.

Малир кивнул, последовал за Себианом ко мне и остановился всего в шаге. Его взгляд скользнул по моим косам, и уголки губ тронула маленькая, но искренняя улыбка.

Себиан шагнул ближе, обхватил мою голову ладонью сзади и прижал свой лоб к моему.

— Я не могу связать себя с тобой, но хочу, чтобы ты знала: я твой до самого конца… каким бы он ни был. Я всегда буду беречь тебя. Всегда буду обеспечивать тебя. Всегда буду летать рядом с тобой. Всегда буду заботиться о тебе.

Моё прерывистое дыхание зацепилось за то крошечное пространство между нами, а глаза наполнились предательским теплом слёз.

— Я даю тебе то же обещание.

Он на миг зажмурился, затем отстранился, хлопнул Малира по плечу и отвернулся.

— Сделай это правильно в этот раз.

Я проводила взглядом, как Себиан вскочил на выступ поблизости и уселся наблюдать за нами.

— Нервничаешь?

Неожиданный баритон Малира заставил меня резко вскинуть глаза к нему, сердце забилось так сильно, что, казалось, упиралось в горло.

— Да.

— Я тоже.

В этот момент порыв ветра донёс тихие переборы струн из Тайдстоуна, и скалы зазвучали низкой, игривой мелодией. Малир обернулся к замку и сузил глаза в задумчивости.

— Должно быть, менестрели во дворе, — сказал Себиан и вытащил из своей сумки горсть жареных каштанов, закинул первый в рот и принялся жевать. — Наверняка веселятся вовсю с вином и старыми байками.

Взгляд Малира вернулся ко мне, теперь мягкий, прежде чем он протянул руку.

— Можно пригласить тебя на танец?

Мир будто замер, дожидаясь моего ответа. С сомнением я положила свою ладонь в перчатке на его.

Малир обвил рукой мою талию, я подняла вторую ладонь и положила её на его грудь. Он взял мою другую руку в свою. Затем, крепко удерживая мой стан и ведя уверенными шагами, он направил меня в такт музыке.

Я подстроилась под его ритм, и наши движения плавно потекли по снегу, тела сливались в каждом повороте.

— Знакомое ощущение.

— Приятно знакомое, — его взгляд скользнул к моей ладони на его груди, а брови сошлись в нахмуренном выражении. — Это мой браслет?

Я посмотрела туда, где рукав моего платья чуть сдвинулся, открыв голубые ленты на запястье, и лунный свет блеснул на аэримеле.

— Он выпал из твоей кирасы, когда ты был ранен, и нам пришлось раздеть тебя. Я… я решила, что хочу его носить.

— Я думал, что потерял его, — он снова нашел меня глазами. — Но, похоже, он сам нашёл дорогу к тому, кому и предназначался.

Я опустила взгляд на золотую нить, сверкающую в вышитой звезде на его рукаве, избегая этих необычайных глаз, которые неизменно заставляли лёгкие сжиматься.

— Он был предназначен для меня?

— Да. — Большой палец скользнул по моей ладони, заключённой в его пальцах. — Одну из шёлковых лент я нашёл много лет назад. Более десяти, если точнее, прямо здесь, на пляже. Она слетела с волос самой прекрасной девушки, которую я когда-либо видел.

Мои колени предательски дрогнули, будто собирались подломиться. Я вспомнила тот день, когда увидела белую чайку…

Нет. Белого голубя.

— Она так быстро кружилась у залива, к раздражению своей няньки, — продолжил Малир. — Когда я обернулся здесь, на этом утёсе, моя стая не смогла удержаться. Мы скользнули вдоль воды и схватили её когтями, унесли с собой, не понимая, зачем. И не имея права на это.

Мои пальцы вжались в рельеф его груди, тепло исходило от него, а ритм сердца бился под ладонью.

— Ты помнишь голубую ленту, которую срезал на кьере? От того странного ворона?

— М-м.

Я вдохнула, преодолевая нарастающее давление в груди, и медленно, очень медленно подняла на него глаза.

— Она была твоя?

Он прижал меня крепче к себе, наши движения текли плавно, словно мы были водой, несущейся по руслу.

— Моя маленькая голубка, думаю, теперь мы оба знаем ответ на этот вопрос.

Воздух загустел, наполненный его запахом — зимы и лемонграсса — напоминая о тех утренних часах, когда я сидела у него на коленях за письменным столом, учась писать на Старом Вэре.

— Если я правильно помню, то ты грозился причинить вред определённой части тела мужчины, который осмелился ухаживать за мной. Кажется, слово «яйца» тогда прозвучало… Что-то о том, чтобы отрезать их и скормить своим воронам.

Уголки его рта дёрнулись, ещё раз, а потом изогнулись в самую отчётливую улыбку, какую я только видела на его лице.

— Осмелюсь сказать, аноалея, что ты и так неплохо меня кастрировала, решив во что бы то ни стало избежать этой связи.

С губ сорвался тихий смешок.

— До этого момента.

— До этого момента, — прошептал он, наши тела двигались как единое целое, и расстояние между нами измерялось всего лишь вздохами. — Невозможно предсказать, насколько быстро усилятся наши дары или насколько сильно. Я хотел бы… влить немного своих теней в твою пустоту прямо сейчас. В качестве предосторожности. — Короткая пауза. — Можно?

— Всегда.

Тени закружились внутри меня, лаская сердце, прежде чем исчезнуть в пустоте. Чем дольше они вливались, тем крепче Малир прижимал меня к себе, и его голос дрожал от тяжёлого дыхания, когда он сказал:

— Спасибо.

В моей голове зазвучала детская молитва Малира: «Пожалуйста, подари моей паре пустоту, дай мне мою собственную пустоту, которая избавит меня от теней». Может быть, моим предназначением было не только спасти королевство? Может, я должна была спасти и его принца.

— Спасибо, что согласился на мою просьбу связать нас, — сказала я, чувствуя, как кровь теплеет в жилах, густеет под ленивым потоком теней.

— Считай это моим искуплением.

— Почему?

— Сначала я хотел отправить тебя далеко от себя, даже если бы это значило боль от разлуки, — сказал он, его ладонь лежала на моей пояснице, прижимая ровно настолько, чтобы направить, но не заставить. — Но иметь тебя лишь наполовину принесет другую боль. Так или иначе, я обречён страдать, и всё же этого может оказаться недостаточно, чтобы загладить ту боль, которую я причинил тебе, за всё, в чём я искренне раскаиваюсь. Поэтому я буду нести эту боль с готовностью.

Такой акт вины, сожаления и покаяния едва уживался с остатками ненависти, что я ещё хранила к нему. Остатками. Может быть, их и вовсе больше не было. Не теперь, когда я наконец поняла, какую ношу он нес, какой тяжестью были его тени — жестокие и безжалостные.

— Сколько времени до нашего отъезда в Вальтарис?

— У меня есть тысяча воинов, готовых выступить в любой момент, — сказал он. — Но чтобы вновь сделать город пригодным для жизни, потребуется время и тяжёлый труд.

— Тебе нужна будет коронация, как только ты займёшь трон. Как ты себя назовёшь? Король Малир? Король Теней? — Когда он лишь посмотрел на меня, я добавила: — У тебя ещё есть время придумать. Думаешь, у меня получится в этот раз? Развеять тени?

Рука Малира скользнула с моей спины к подбородку.

— Если бы я сомневался в твоём успехе, я бы не согласился на связь.

Его вера во мне вспыхнула яркой энергией в даре, отразившись на тех тенях, что продолжали вливаться в пустоту.

— Думаю, нам стоит сделать это сейчас.

Он провёл большим пальцем по моей нижней губе — настолько интимный жест, что моё дыхание сбилось.

— Думаю, это уже происходит. Я чувствую… что-то. А ты?

Я прислушалась к себе. Да. Да, я чувствовала это. В груди возникла тяга, неодолимое притяжение к нему — и не только физическое.