Читать книгу 📗 "Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К."

Передо мной были черты, на которые я столько раз глядела в статуе Келвара: сильные брови над высокими скулами. Длинные ресницы лежали на коже, такой светлой, что нетрудно было поверить — он годами не снимал маску при дневном свете, хоть загар лег бы на него легко. И при том что черты те же, я отмечала малые отличия — лёгкую ямочку в центре подбородка, волосы, волной и завитком, тогда как у Келвара они спадали ровно и длинно. В бессознательности лицо Эрикса было гладким, и мысль, что ему, похоже, нет и тридцати, полоснула меня током.

Не думая, я провела кончиками пальцев от виска к чёткой линии челюсти. Я услышала — именно почувствовала — как перехватило его дыхание, прежде чем веки дрогнули, и он распахнул глаза, вонзив в меня бездонный взгляд.

Глава 27

ВАЙПЕР

Кровь гнала под кожей с пугающей силой, а грудь будто забывала, как сделать следующий вдох. Я был полностью во власти женщины, на чьих коленях лежала моя голова. Её пальцы касались моей щеки так легко, словно она боялась — тронь сильней, и я раскрошусь.

Может, она и не ошибалась.

Впервые мы коснулись друг друга кожей к коже, когда моя ладонь легла ей на горло. Тогда я впервые за слишком долгое время ощутил тишину внутри. Я решил, что то была случайность, шок от человеческого контакта, но ошибался. Та же тишина прокатывалась по мне и сейчас, только теперь, если прислушаться, под ней дрожала тонкая вибрация. Я — туго натянутая тетива, готовая сорваться вперёд — по одному лишь приказу Киры.

Я открыл глаза — и сразу нашёл её взгляд.

Пальцы её начали отступать, и я, не подумав, поймал её за запястье. Мелькнуло раздражающее желание, чтоб перчаток на мне не было. Даже через кожу и кожу я чувствовал её быстрый, трепещущий пульс.

Она не вырывалась, когда я вернул её ладонь к своему лицу. На этот раз она распластала руку, давая всей ладони лечь мне на щёку, как чашей. Я медленно втянул воздух носом, задержал, выпустил — чтобы удержаться, не дать душе выскочить из тела.

— Зачем ты её носишь?

Слова прозвучали тихо в хрупкой тишине между нами, но отозвались, как удар гонга.

— Потому что так легче делать вид, будто под маской никого нет.

Правда в них звенела громче, чем стоило.

— Я вижу тебя, — только и сказала Кира.

— Вот этого я и боюсь.

От её кожи у меня окончательно съезжала крыша — как от обгоревшего конца верёвки, ускользающего из пальцев. Я говорил то, чего не должен. Но мысли путались, когда другой человек — когда Кира — касалась меня не с намерением ранить. Нужно было остановиться. Я хотел большего. Намного большего.

Я отвернул голову, разорвав контакт, и чары спали. Пошарил по земле рядом — Кира молча вложила мне в пальцы маску. Я снова надел её — и ощутил сразу и будто вернувшуюся часть себя, и утрату чего-то ценного.

— Твоя голова… — начала она.

Я отмахнулся:

— Пустяки. Больше оглушило.

Если честно, в черепе глухо ныло, но я всё ещё чувствовал её ладонь на своём лице — горячее любого клейма, что когда-либо выжигал лорд Аласдар.

— Сиха́т? — спросил я, оглядываясь в поисках твари.

— Сихат? Но они же… сказки.

— Как и лавовый вирм, с которым мы едем сражаться, и костяной паук, на которого я наткнулся пару месяцев назад, — напомнил я. — Что с ним стало?

— Я кинула камень, — призналась Кира, смущённо.

— Пращой?

— Магией.

Я огляделся и нашёл валун по другую сторону от наших лошадей. Часами не могла сдвинуть и гальку во время наших тренировок — и вскинула глыбу, едва я слетел с Алзы. В воздухе всё ещё стоял тяжёлый, земляной дух выпущенной силы. Я не дал себе уйти по этой тропе мыслей.

— Значит, я хороший учитель, — сказал я вместо этого.

Кира едва заметно скривила губы и поднялась. Протянула мне руку — я принял её и поднялся, снова удивляясь, как сильно окрепла она за такой короткий срок.

Последние месяцы мне казалось, что я тренируюсь вдвое больше обычного, — а она уже наполовину воин, и это та самая полудикая, тощая девчонка, какой я нашёл её у оазиса. Я задвинул эту мысль туда же, где лежит всё, чего сейчас касаться не хочу.

Кира подошла к поверженному сихату и уставилась вниз. Как и прошлый, он был крупен, смутно кошачий, весь чёрный, если не считать шёлкового белого пятна на груди — в форме звезды. Мутные фиолетовые глаза уставились в небо.

— Сказал бы — удачная охота, но…

Я понял. От туши шли волны враждебной магии, и от одной мысли о том, чтобы есть эту тварь, в нутре свело.

— Брось. Посмотрим, что Зефир добыл помельче.

У костра Зефир и правда был удачлив — две чёрнохвостые зайчихи. Одну я оставил ему, вторую Кира ловко освежевала и выпотрошила — рука набита.

Она молчала — для неё не ново, но тишина была с привкусом — в ней вертелось что-то, не похожее на нашу привычную деловую согласованность.

Я косился на неё, пока складывал костёр. Наконец она замерла, нож, в крови, повис над оголённой тушкой.

— Почему возвращаются сихаты и лавовые вирмы? Они исчезли после того, как пустыню покорили.

Я колебался — сколько говорить той, что всё ещё может оказаться против моей стороны? Но мои же слова, сказанные прежде вполушутя, вернулись и прозвучали уже как истина. Может, она не станет врагом, если я научу её тому, что знаю.

— Пустыня злится и восстаёт против нас. Келвадан — оскорбление её укладам, по которым жили кланы с тех пор, как первый всадник пересёк путь от гор к океану и заслужил право назвать Пустыню Баллан домом.

— Пустыня ценит силу и выживание превыше всего, и кланы — её плоть. Сильные поднимаются, слабые падают. Их воины платят пустыне кровью и смертью за жизнь, что она им дарит. А Келвадан… мир, который принёс город, — это слабость под другим именем. Хуже — город глядит за пределы Баллана, пуская в наш дом тех, кто не уважает и не верит в её силу.

Я начал с того, чем лорд Аласдар берёт кланы на свою сторону. Но был ещё слой, о котором он не говорит.

Кира нахмурилась:

— Келвадан — мой дом. — Сказано было слишком твёрдо, как будто она убеждала этим и меня, и себя.

— Наследие моего прадеда — это поражение не меньше, чем победа, — не сдержал я горечь, вспоминая ярмо, что досталось мне от его славы и его грехов.

Кира смотрела, чуть склонив голову, — ждала продолжения.

— Келвар был Чемпионом пустыни, сильнее всех в памяти людской. Он носил в себе силу, способную кроить пустыню по своей воле — и кроил. За такую магию платят.

— Он сошёл с ума, — тихо сказала Кира. В её глазах блеснуло что-то мягкое, уязвимое — я не рискнул это назвать. И продолжил.

— Да. И — больше. Легенды говорят: Сердце Пустыни должен завоевать тот, кто пересечёт её от гор до океана. Выстоишь испытания — магия твоя.

— Так первые лорды кланов укротили пески и первыми обрели власть над магией, чтобы мы могли жить, — подхватила Кира, словно цитируя выученное у костра с детства.

Я покачал головой:

— Не только это. У Аликс была своя сильная магия, но — не масштаба Келвара, и старость взяла её раньше. Он, при всей своей силе, ничем не мог помочь. И, пока безумие подбиралось ближе, он придумал план: завладеть Сердцем Пустыни — чтобы продлить Аликс жизнь.

— Он пересёк пустыню и унёс её Сердце — принёс в Келвадан. Но опоздал: Аликс умерла, пока он был в пути. И теперь пустыня без Сердца — и рвёт себя на клочья.

Кира нахмурилась:

— Сердце Пустыни нельзя украсть. И вообще, Келвар ушёл в пустыню после смерти Аликс — и не вернулся.

— Ты была у дверей его покоев? — спросил я.

— Да.

— Тогда видела гобелен над входом — с Сердцем. Красный камень, что дарует всю магию пустыни тому, кто им владеет.

В её глазах, уверенных прежде, зашевелилось сомнение.

— Возможно, Келвар и гнался за Сердцем, но мы не знаем, добыл ли он его. Он ушёл в дикое и исчез, — возразила она.

— Я знаю, что добыл, потому что сам пересёк пустыню и видел пустой храм, где Сердцу надлежит быть.