Читать книгу 📗 "Арестантка: Путь на Броссар (СИ) - Вайшен Нина"
Приложил пропуск, и дверь открылась. Я напоследок обернулся, встретившись со злыми глазами Сантьяго. Но уже ничего не могло помешать мне исполнить задуманное.
Шмыгнул в проём. Слава Богу, здесь никого не было, но я уже держал бластер наготове. Небольшая комнатка, похожая на секретарскую, пустовала, дверь в следующее помещение была негерметичной, и чуть приоткрыта.
– Где уже Чесвик с кофе? – послышался спокойный голос Андромахи, льющийся, как ледяная река. – Нельзя же заставлять скорбящего отца ждать.
По спине прошла волна мурашек. Застыл на секунду, переводя дыхание. Отец здесь. Я был прав.
В углу комнаты стоял железный шкаф, я быстро открыл его и увидел висящий лабораторный халат, который тут же на себя натянул. Чтобы хоть как-то походить на местных сотрудников.
Пистолет спрятал под халатом, взял снова поднос с полуразлитым кофе и вошёл в приоткрытую дверь. В этот момент понял, что мне настолько страшно, что я просто ничего не чувствую.
Но я не мог поступить иначе. Сердце на миг отозвалось болью. А что, если я умру? Это же причинит боль Принс. И мой отец… к которому я сейчас так отчаянно стремился, может быть убит из-за моей глупости. Вдруг Андромаха поверит и сдержит слово. Но пути назад уже не было.
Андромаха в синем простом костюме сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Он был чуть взбудоражен, доволен, будто сорвал куш. Увидев меня, он прищурил зелёные глаза, пытаясь понять, кто я такой.
– В лаборатории случилась нештатная ситуация, Чесвик ударился головой, – сказал я, поднося к Андромахе поднос, чтобы он взял кофе.
Позади его кресла я заметил двух охранников. Конечно, они определённо должны были быть. Решить все наши проблемы легко, но успею ли я достать бластер, прежде чем меня застрелит огромный тип, который демонстративно держит руку на пушке.
– Почему кофе разлит? – брезгливо спросил Андромаха.
А я пока дотянусь до своей пушки, если ещё не запутаюсь в ткани халата. К тому же, что это я…
– Говорю же нештатная ситуация, новый лаборант начудил, – я проговорил самым низким голосом, на который был способен, чтобы не дай Бог, Андромаха его не узнал.
Он, настороженно присматриваясь ко мне, взял стаканчик. Дальше предстояло самое сложное. Посмотреть на отца. Как он отреагирует? Да плевать. Жребий брошен.
– Ваш кофе, – сказал я отцу, улыбаясь и подставляя поднос так, чтобы ему удобнее было взять.
Его лицо выглядело грустным. Он сидел на софе, на ней же было распластано тело. На коленях у отца лежала голова моего забальзамированного трупа. Не моего, конечно, а Ласейраса, но выглядела, как моя. В ноздрях осёл неприятный сладковатый запах. И мне стало дурно. А если бы отцу не нужно было изображать скорбь, а я бы на самом деле умер, положил бы он мою голову себе на колени? Глупая мысль. Я отвёл взгляд на гермодверь в метрах трëх за софой, на которой сидел отец.
Отец брал кофе с подноса с показным безразличием. Будто меня не замечал. Правильно делал.
– Герман, легко тебе это далось? – спросил Андромаха. – Представляю, каким позором Трой был для тебя.
Сложно было не подать вида, как от этого вопроса всё внутри перевернулось. Стало страшно, что отец ответит да. Хотя я был уверен, что ему так и нужно отвечать. Никак иначе.
– Почему же позором? Он преодолел защитные заслоны Пегаса. Пусть он не стал тем, кем я бы хотел его видеть, но пилотом он был выдающимся, – мне очень хотелось, чтобы он говорил это искренне, но, как всегда, по его мягкому голосу нельзя было считать настоящие эмоции. – Но тебе не понять, у тебя нет детей.
Я бросил на отца благодарный взгляд, и он тоже посмотрел на меня. На дне его зрачков я не видел ни злости, ни раздражения. Только что-то похожее на фатальный азарт. Отец вильнул взглядом в сторону левой стены, где стоял металлический сейф.
– И Слава Богу! Чтобы потом отвечать за их поступки, сидеть в тюрьме, выпрашивать у друзей милости… – Андромаха сидел в кресле, как победитель, и здесь я вдруг понял, что проиграл, что ничему так и не научился за всё это время. Такой же нетерпеливый болван. – Эй, я допил, забери стаканчик.
Я снова подошёл к Андромахе, и он, ставя стакан на поднос, смотрел мне прямо в глаза, заставляя цепенеть изнутри. Но я улыбался и, забирая стакан, пролил себе на халат, и, делая вид, что вытираю, передвинул оружие ближе. Кое-чему я всё-таки научился.
– И давай сразу перейдем к делу, – сказал отец, переводя внимание на себя. – Трой мёртв, тебе больше не угрожает никакое разоблачение. Гомер в это дело не сунется, голова ему дорога. Так что, я могу идти? Мне нужно доставить сына домой и похоронить.
– А это точно он? – спросил Андромаха вставая с кресла.
– Что? – отец изобразил, что подавился последним глотком кофе.
Я подошел к отцу, забирая стакан у него, продолжая до конца играть роль услужливого секретаря и позволяя скрыть, как отец удобнее перехватывает трость-ножны, чтобы обнажить катану.
Разворачиваясь к Андромахе, я выстрелил в него. Я знал, или он, или мы с отцом. Но кресло уже было пустым, я попал в одного из охранников. Отец оттолкнул меня к шкафу, отразил зеркальным лезвием катаны несколько лучей. Я отстреливаясь из-за укрытия, искал Андромаху взглядом.
– Или, может быть, это наш официант? – донеслись до меня сквозь вату слова Андромахи. Я едва успел увернуться, выстрел бластера чиркнул по скуле, опалил волосы.
В комнату с другой стороны через гермодверь вошло ещё четверо вооружённых имперцев.
Отец вытолкнул меня в открытую дверь секретарской, туда, откуда я пришёл.Дорогие читатели, с наступающим вас Новым годом! Следующая прода будет 3 января вечером.Не забывайте, что мне очень важны ваши отклики. ❤ оставляйте комментарии)
Глава 20. Квантовая неопределенность
~Трой~
Я схватил отца за руку и вытянул за стальную дверь в секретарскую, искренне надеясь, что ни один выстрел не успел его задеть.
Толстовка Ласейраса промокла от пота и липла к телу. Не оборачиваясь, но всё ещё держа отца за запястье, я слышал его размеренное дыхание.
Сзади стреляли, негерметичная тонкая дверь была плохой защитой, некоторые лучи с шипением проходили сквозь неё. Я чувствовал их жар. Мы пригнулись.
Чëрт. Пропуск. Я никак не мог нащупать его в кармане. Услышал, как заглушил крик боли отец. Неужели ранили?
Раздалось несколько взрывов из Лаборатории, и гермодверь с шумом открылась.
Передо мною мелькнула здоровенная фигура Сантьяго, его строгое лицо.
– За мной, – сказал он, и я метнулся из секретарской.
Лазер чиркнул по наличнику двери, брызги металла окропили Сантьяго плечи. Он даже не вздрогнул. Быстро заблокировал замок гермодвери, створки которой съехались за нами.
Это должно было задержать Андромаху и его людей. Мы побежали по лаборатории за Сантьяго.
Здесь творился хаос, лаборанты сражались с охранниками в чёрном. Роботы-манипуляторы кидались реагентами в охрану. Пахло горелой кожей, кисловатым потом и сладковатыми химическими веществами.
Отец мчался за мной. Я прислушивался к ощущениям: не трудно ли ему идти, не ранен ли он? Я боялся взглянуть. Словно это не просто отец, а отец из эксперимента Шрёдингера. Пока я на него не смотрю, он и умирает, и не ранен одновременно. А как посмотрю, сразу всё определится. Он сразу застонет, упадет и истечёт кровью.
Мы проскакивали между дерущимися. Чудом уходили от перекрёстного огня. Перескакивали через кляксы разноцветного пламени на полу. Когда уже почти добрались до нужного коридора, робот пролил на меня реагент. Спину обожгло через халат.
– Черт, что здесь происходит? – цедя воздух сквозь зубы, спросил я.
– Рассказал Расселу и Тренсу о том, что лабораторию хотят взорвать имперцы, – отозвался Сантьяго. – И что руководство лаборатории с ними в сговоре.
Я всё так же удерживал отца за запястье, и отпустил бы, наверное, только если бы он мне отсек руку катаной. Он не говорил ни слова, лишь послушно следовал за мной и Сантьяго. Меня это радовало, потому что я сейчас не готов был объясняться.
