Читать книгу 📗 "Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел"

Вот что значит «танцевать под дождём». Принять, что солнце не вечно, и найти тех, кто останется под бурей вместе с тобой.

Глава 24. ХИРОН

Хирон был мифическим существом с телом коня и торсом человека. Его описывали как красивого кентавра. Его природа олицетворяла союз божественного и природного.

Он был известен своей мудростью, добротой и знаниями в искусстве и науках. Хирон был учителем и наставником многих героев и мифологических фигур. Среди его самых знаменитых учеников были Ахиллес, Асклепий, Геракл и Ясон.

Он обучал их музыке, медицине, охоте, поэзии и военному делу.

Лиам в пятый раз смотрит на часы и тяжело вздыхает. С тех пор как мы уселись в кафетерии на ужин, он не отрывается от циферблата. Я начинаю уставать.

— Что тебя гложет, Лиам? — сдаюсь я наконец.

Под столом Хайдес крепче сжимает мою ногу.

— Обязательно было спрашивать?

— Седьмое января. Думаю, время вышло, — отвечает он.

— Время для чего? — вмешивается Гермес с набитым ртом спагетти с соусом. Белый свитер уже в четвёртой новой кляксе.

Лиам ковыряет вилкой в тарелке с фрикадельками.

— Мои родители забыли подарить мне сладости от Бефаны. Я жду ещё с шестого.

За столом воцаряется тишина. Теперь все уставились на Лиама. И братья Яблока, и кузены Яблока.

— Сладости от Бефаны? — переспросил Аполлон, растягивая слова.

Арес подталкивает Афину локтем:

— Он про тебя говорит, Бефана?

Афина не удостаивает его ответом. Просто поднимает вилку и со звоном вонзает её зубцы в стол — в сантиметре от пальцев Ареса.

Тот дёргает руку и отшатывается.

— Ты психопатка, честное слово. — Он выдерживает паузу и вдруг ухмыляется: — Но, может быть, ты мне начинаешь нравиться.

— В Италии есть праздник, которого здесь нет, — объясняет Лиам. — Он называется Эпифания. Вечером 5 января дети вешают чулок, и ночью Бефана наполняет его сладостями, если ты был хорошим. А если плохо себя вёл, получаешь уголь.

У меня вырывается новый вопрос:

— Но почему ты, американец, отмечаешь итальянский праздник?

Лиам хлопает глазами, как будто я спросила глупость:

— Потому что моя мама итальянка. Я наполовину итальянец. Моё полное имя — Лиам Джузеппе Бейкер.

— Лиам, это потрясающе! — оживляется Афродита. — А из какого города твоя мама?

Краем глаза я замечаю, что Арес пытается запустить фрикадельку с вилки катапультой. Кусок мяса взлетает и с хлопком падает прямо в салат Аполлона. Тот замирает и смотрит в тарелку. Даже не видя, он прекрасно понимает, кто это сделал.

— Прости, Джаред Лето. Я целился тебе в лицо, а не в еду.

Прежде чем Аполлон вскочит и схватит его за горло, Гермес кашляет и обращается к Лиаму:

— Так, где же родилась твоя мама?

— В Риме. В столице, — отвечает тот. — Это волшебный город. Полный истории, жизни, искусства и культуры. Там можно часами гулять и не уставать, потому что вокруг всё невероятно красиво.

Мы замолкаем. На фоне только гул голосов студентов.

— Самая длинная связная речь, что я от него слышал, — констатирует Хайдес.

— Я всегда мечтала побывать в Риме, — признаётся Афродита. Её голубые глаза сияют, щёки вспыхивают румянцем. — Ты часто там бывал?

— Нет, ни разу.

Хайдес прищуривается.

— И как же ты тогда… Ладно, забудь.

***

Последние дни были… спокойными. И пустыми. Мы проводим дни в библиотеке, вечерами ужинаем в кафетерии и расходимся спать. Все уставшие, даже Гермес, обычно неиссякаемый и бодрый. Не то чтобы у него были особые причины устать: он читает в библиотеке час, а потом устраивает себе «перерывчик для сна» на три.

Каждое утро меня будит Арес, который орёт Should I Stay or Should I Go в душе, с полотенцем на бёдрах. И, клянусь, каждый день он завязывает его всё ниже. Соседи продолжают стучать и оставлять записки. Думаю, уже весь коридор нас ненавидит. Упрямый и задиристый характер Ареса только подливает масла в огонь: отвечать на каждую бумажку он считает своим долгом. Так началась холодная война, в которую я втянута против воли.

Я уже трижды навестила Ньюта в больнице. Его рука всё так же сжата в кулак, неподвижная, несмотря на усилия врачей. Показатели стабильны: хорошо, что не хуже, плохо, что не лучше. Когда я поделилась с Хайдесом тревогой насчёт страховки, он меня успокоил: Кронос всё оплатил. Сначала я не могла в это поверить, потом поняла, что это вполне в его духе. Жалкая попытка влезть ко мне в голову, заставить поверить, будто он не такой уж и плохой.

Дионис после нашего звонка в библиотеке пропал на несколько дней. Сегодня днём, буквально пару часов назад, прислал простое сообщение:

Планетарий, полночь. На этот раз никаких случайных удушений, клянусь. Только ты и Хайдес. Да, я уверен, что ты ему всё рассказала. Но без остальных, особенно без моих брата и сестры.

Поэтому мы с Хайдесом держим всё в секрете. По крайней мере пытаемся. От Аполлона и Зевса скрыть сложно. С Гермесом, Лиамом и Посейдоном куда проще — они настолько витают в облаках, что и конец света проспят.

— Ты доела? — спрашивает Хайдес шёпотом, глядя на мой пустой поднос. Там осталось только красное яблоко.

Я киваю, вытираю руки салфеткой.

— Пошли? — шепчу я, чтобы нас не услышали любопытные.

Он помогает мне встать, обнимает за плечи, и я обвиваю его талию рукой. От его близости мне спокойно. Хайдес тянется и забирает яблоко с моего подноса. Откусывает и, проглотив, говорит:

— Пошли.

Мы идём сквозь зал, и студенты Йеля смотрят на нас, будто на самое яркое шоу дня. На полпути Хайдес протягивает мне яблоко, я тоже кусаю и заставляю его улыбнуться.

Сладость плода разливается по рту, сок хрустит на зубах.

— Уже полюбила красные яблоки? — дразнит он.

И, хотя на нас всё ещё пялятся, я сокращаю расстояние и целую его. На его языке чувствую вкус фрукта и, даже оставаясь поклонницей жёлтых яблок, шепчу:

— В твоём поцелуе они определённо вкуснее.

Дверь захлопывается за нашими спинами, оставляя снаружи шёпот и любопытные взгляды.

***

Планетарий оказался ещё прекраснее, чем я помнила. Это одно из тех мест, которое никогда не приедается. Мне кажется, будто с последнего раза прошла целая жизнь.

Как и прежде, Хайдес исчезает в темноте. Я жду, пока он включит свет. Когда оживает купол и в центре вспыхивают планеты, я закрываю за собой дверь и двигаюсь вперёд.

Он стоит рядом с трёхмерной моделью Земли. Голубые и зелёные огни ложатся на его лицо. Он смотрит на меня странно, отчего я замедляю шаг.

— Что случилось?

— На днях я думал о тебе…

— Только на днях? — я подхожу ближе и улыбаюсь вызывающе. — Сомневаюсь, что я у тебя просто мимолётная мысль.

Он закатывает глаза:

— Ты не мимолётная. Ты навязчивая. Большая заноза в моей жизни.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он обхватывает меня за талию и притягивает к себе. Я упираюсь подбородком в его грудь и всматриваюсь в глаза.

— Так о чём ты думал?

— О том, что я ни разу не пригласил тебя на свидание. Нормальные пары так делают. — Его объятия крепнут, его запах свежести и чистоты кружит голову. — Я представил параллельную реальность: ужин в ресторане, я волнуюсь, еду за тобой с букетом цветов. Какие твои любимые?..

— Подожди, букет цветов? Ты хотел сказать — корзину красных яблок?

Он щипает меня за бок, и я подпрыгиваю от щекотки.

— Твой любимый цветок?

— Голубой гималайский мак, — отвечаю без колебаний.

Хайдес застывает с открытым ртом, потом вздыхает:

— Договорились на красных розах.

— Вообще-то слово «гималайский» не значит, что нужно ехать в Гималаи, — поддеваю я. — Его можно найти и ближе.

Он прижимает ладонь к моему рту, смеясь:

— Ты можешь хоть две минуты молчать? Или это уже мировое первенство по болтовне?