Читать книгу 📗 "Тени столь жестокие (ЛП) - Зандер Лив"

— Кто? — мои руки сжались в кулаки, едва удерживая смертоносные тени, рвущиеся из самой сердцевины. — Кто осмелился тронуть мою пару? Тарадур? Один из приспешников Брисдена? Другой лорд?

Она посмотрела на меня, и глаза её наполнились слезами.

— Арос.

Арос.

Это имя ударило, словно пощёчина, заставив меня качнуться и едва не потерять равновесие. Я опёрся ладонью о каменный столб. Не Тарадур. Не Брисден. Не человек вовсе. Ну, разумеется, нет. Они даже не смогли бы подняться сюда.

Арос.

Ворон.

Туман облек взор, а в груди поднялся смешок, распаляя боль внутри. Вся жизнь недоверия и десятилетие ненависти к людям — и что я получил?

Мою пару украл.

Мой.

Сородич.

Я глубоко вдохнул сквозь тени, копившиеся в сердце. Я слишком часто совершал поступки, о которых жалел, когда гнев застилал разум. Это не могло стать ещё одним из них. Думай, Малир. Думай!

— Если бы он хотел убить её, он мог сделать это здесь. — Была ли кровь? Да, но мало и разбавленная. Она могла удариться и прикусить язык. — У него нет средств удержать её от меня… надолго. — Он мог предать меня, но вороны вокруг него скорее перережут ему горло и вернут её, чем навлекут на себя мою ярость. Тогда зачем? Что? — Куда он ведёт мою спутницу?

Аскер сначала обменялся взглядом с Марлой, потом с Себианом и лишь после посмотрел на меня.

— В Аммаретт.

— Аммаретт, — выдохнул я. Крепость, которую нелегко взять, которая держала бы меня вдалеке от неё, лишала силы моих теней, ввергала в постоянную агонию. Идеальное наказание за все мои ошибки, которых было немало. Я должен был сбросить тело Лорн в океан много лет назад. — Он вступил в сговор с нашими врагами. За это он заплатит. Но не прежде чем я верну свою аноалею. Мы должны найти её до того, как она окажется в городе.

— Малир… — моё имя из уст Аскера всегда обрушивалось на меня, будто удваивая вес на плечах. — Он может вести её на север, где земля всё ещё покрыта снегом. На восток, за океан. На юг, под маской. Или на запад, в Дранадию, где шныряют разведчики Барата. Возможностей бесконечно много.

— К тому же он, скорее всего, одурманил её, — добавил Себиан. — Малир сказал, что его связь притуплена, а это делает её ненадёжной, учитывая обширность территории, где она может находиться… или вовсе не находиться. Малир, шансы найти её ничтожны.

Я зажмурился, и внезапное понимание того, что Себиан когда-то чувствовал, не сумев защитить свою аноалею, пронзило меня, как кинжал меж рёбер.

— Что вы советуете?

— Мы не можем оставить поиски, но смею сказать, судьба ведёт нас в Аммаретт, — сказал Аскер. — Однако мы не в состоянии взять город и удержать его. Силы растянуты, осадное оружие всё ещё чинят в Тайдстоуне. На сбор полноценной осады уйдут недели… месяцы, если начнутся дожди.

Недели.

Месяцы.

Я отвернулся и посмотрел на город, всё моё тело дрожало от ярости и страха. Они будут её мучить. Снова и снова, так же, как мучили меня. Дни. Недели. Месяцы.

Вечность.

Во тьме.

— Объяви, что каждый Ворон с даром, пригодным для войны, должен быть готов к выходу на Аммаретт с утра. — Я никогда не заботился об этом городе. Перед лицом потери моей маленькой голубки я не мог и думать о тех мужчинах, что скрывались за его стенами, к чёрту клятвы и обещания. — Мы идём туда не завоевывать. Мы идём туда, чтобы вернуть моё.

Глава 42



Галантия

Наши дни, в трюме корабля

Время перестало течь секундами — теперь оно измерялось лишь покачиванием корпуса корабля вверх-вниз, пока я жалась в углу, спутанная и оплёванная собственными рвотными массами. Постоянная тошнота наконец-то отпустила, но не вонь блевотины и мочи — её никто из тех, кто держал меня в плену, так и не удосужился убрать.

Нет, они лишь изредка спускались вниз, чтобы сунуть мне ковш с водой, и всего один раз — маленький кусочек черствого хлеба. Пару раз они поднимали меня вместе с клеткой из узловатых верёвок, только чтобы потом снова швырнуть на пол — туда, где я уже успела или ещё только собиралась вывернуть кишки. А потом исчезали, оставляя меня одну во тьме.

И, пожалуй, это было к лучшему.

Суставы ломило от неподвижности, но я протянула руку к туловищу, позволив пальцам скользнуть по узловатым верёвкам. Где-то здесь… где-то рядом с узлами должно было быть…

Вот!

Пульс ударил в кончики пальцев, когда я нащупала углубление в изношенной верёвке — последнюю секцию, которую нужно было перерезать, чтобы мои вороны смогли выбраться. Но смогу ли я ещё обернуться? Ради экономии сил я не пробовала, и теперь оставалось лишь надеяться.

Если получится, я оставлю сеть в углу под лестницей — будто я туда перекатилась. Они придут проверить, и люк наверху может остаться открытым достаточно долго, чтобы моя стая успела ускользнуть.

Куда — я не знала. Но любое место было лучше этого. Лишь бы найти острова, скалы или даже айсберги, где можно отдохнуть крыльям — всё зависело от курса корабля. А если нет…? Человек, к которому меня везли, и особенно тот, что сейчас был на палубе, делали смерть куда более заманчивым другом.

Остатки теней Малира, хранившиеся во мне, я сплела вокруг верёвок узорами темнее самой темницы. Они сжимали, тёрли, дёргали и так ослабленные волокна, щёлкая одно за другим, как волоски.

Мои лёгкие расправились шире, и это было, пожалуй, единственной надеждой, оставшейся в этом месте, — вдохнуть зловонный смрад так глубоко в грудь, чтобы казалось, будто он наполняет меня жизнью. Но грудь тут же рухнула, и внезапный укол боли рванул из самого нутра, словно свежий шов был разодран заново.

— Нет… — выдохнула я сквозь рёв волн, ударяющих в днище корабля, чувствуя, как тени ускользают из дрожащих пальцев, оставляя пустоту. — Нет, нет, нет, нет.

Я наклонилась и сжала зубами верёвку, челюстные мышцы натянулись, пока я яростно рвала ослабленное место. Грубые волокна резали нежную слизистую, но я стиснула зубы и грызла с остервенением.

Солёный привкус слюны смешался с затхлой горечью сизаля¹². С последним мучительным рывком головой волокна лопнули. Победа крошечная, но в мире, лишённом света и надежды…

Это было всем.

Не теряя ни удара сердца, я зажмурилась, призывая праймела. Энергия разрезала меня изнутри.

Мы поднялись на крошечные лапки, клювами приподняли верёвку и протолкнули её к прорехе. Один за другим мы протиснулись сквозь прорванное отверстие, осторожно расправляя крылья в вязком воздухе, стараясь не поднять ни малейшего шума.

С безмолвной отчаянностью мы окружили сеть и, действуя как единое целое, дёрнули разом, вытягивая её всем крошечным скопленным усилием. Верёвка шуршала по влажному дереву, царапая пол, пока мы протаскивали её под лестницу.

Мы скользнули мимо толстых канатов, когти тихо постукивали по доскам. Притаились за чем-то длинным и белым, вроде свёрнутого паруса. Там и ждали, ждали — перья дрожали от каждого скрипа дерева, от каждого гулкого удара сапога, от каждого далёкого голоса. Мы были сжаты в тугой клубок страха и напряжения. Сердца колотились как безумные, но мы не двигались.

Время ожидания превратилось в вечность, пока наконец люк не заскрипел. Вниз спустился мужчина, тяжело гремя сапогами на ступенях, с фонарём, качающимся в руке.

— Где эта проклятая сука? — проворчал он, вертя фонарь туда-сюда. — Тварь должна быть прямо тут.

Он сделал ещё шаг, вглядываясь в темноту, и свет фонаря закачался, как маятник. Над его головой зияла полоса дневного света, зовущая и сулящая свободу.

Нам нужно было бежать. Сейчас!

Напряжение внутри нас лопнуло, и мы рванули вперёд. Мужчина обернулся как раз вовремя, чтобы наши когти полоснули по его лицу. Крик вырвался из его рта, и он потерял равновесие, кубарем полетев вниз по лестнице.