Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"
Остального я не слышу, потому что справа ко мне проталкивается Шанс. Внутри зудящей волной поднимается тревога. Опять позорище, наказание или привлечение внимания Феликса к тому, что я оставила свой пост, – все это вполне может случиться, если он меня найдет. Пора убираться отсюда.
Я ныряю вбок, в узкий переулок между зданиями. Когда я оглядываюсь, Шанс тянет шею. Да. Он определенно ищет меня. Я провожу пару маневров уклонения, но наконец сворачиваю за угол и почти врезаюсь в широкую мужскую грудь.
– Эй, эй, эй! – восклицает Бун преувеличенно веселым голосом. – Помедленнее, Лайра-Лу… – Он так внезапно обрывает прозвище, которое сам дал мне в детстве, что оно режет уши.
«О боги. Он знает. Про Шанса. Про мою влюбленность. Про все».
Не то чтобы я удивлена.
– Ты снова напевала, – замечает он с ухмылкой. – Я думал, Феликс вытравил это из тебя.
Я прижимаю руку к губам, как будто могу загнать звуки обратно. Эта привычка появилась у меня, когда я была еще маленькой заложницей. Я даже не заметила, как снова начала мычать что-то. Но дни моего обучения давно закончились, так что, видимо, привычка вернулась.
– Прости, – бормочу я и протискиваюсь мимо него.
Бун сдвигается, перекрывая мне путь:
– Куда это ты так торопишься?
Я абсолютно уверена, что за всю историю нашего знакомства он никогда не удосуживался спрашивать меня о подобном. Я сдаю назад и заставляю себя посмотреть ему в глаза. Темно-карие глаза. Мне они всегда нравились.
Тут остается только истерически хихикать. Столько лет ожидания, что он обратит на меня внимание, – и он выбрал сегодняшний вечер. Единственный раз, когда я этого не хочу. Я бросаю взгляд назад, но не вижу Шанса. Пока.
– Никуда, – говорю я.
Я делаю шаг. Бун тоже, снова преграждая мне путь.
– Извини. – Я снова делаю шаг.
Он снова мешает мне пройти.
– Что? – огрызаюсь я.
Он удивленно моргает – скорее всего, потому, что я никогда на него не огрызалась. Затем его лицо пятнами заливает краска, и Бун неловко потирает заднюю сторону шеи.
О… нет. Он ведь не хочет говорить об этом, верно? Я бы очень, очень, очень не хотела. Особенно здесь и сейчас.
У Буна в глазах вспыхивает странный огонек, и он открывает рот, только чтобы снова его закрыть. Ну конечно.
– Лайра…
В толпах на улицах по обеим сторонам переулка поднимается громкий гул.
– Я не хочу пропустить. – Я умудряюсь обогнуть его, в кои-то веки застав врасплох.
– Стой.
Он перехватывает меня за руку и разворачивает обратно, напоминая другого мужчину, который поступил так со мной сегодня. Я начинаю чувствовать себя тряпичной куклой и собираюсь сказать об этом, но Бун настолько близко, что я ощущаю характерный аромат мыла, которое в логове лежит в умывальных. На секунду я застываю, потом встряхиваю головой. Я должна выбраться отсюда, пока меня не догнал Шанс и не стало еще хуже. Я пристально смотрю на руку Буна.
Он следит за моим взглядом, потом торопливо отпускает меня.
– Послушай. Я… Сука… Прости. Шанс – ублюдок. И, будь я рядом, я бы что-нибудь с этим сделал.
Все становится хуже с каждой секундой. Я не хочу, чтобы он жалел меня. А дело именно в этом.
– Ничего страшного, Бун, – говорю я. – Я справилась.
– Я слышал. – Он снова корчит гримасу. – Ты уверена…
– Да. Это все мелочи. И по-любому не твоя проблема. – В этот раз, когда я огибаю его, он меня не останавливает.
Я отхожу достаточно далеко и уже думаю, что Бун оставил меня в покое, но он неожиданно возникает рядом, не пытаясь меня остановить, но сопровождая.
– Ты не пытаешься смотреть. – Утверждение, не вопрос. Теперь в его голосе сквозит любопытство. – Так куда ты идешь?
Я искоса бросаю на него взгляд:
– Мне не нужна твоя дружба из жалости, Бун. Все в порядке. Серьезно.
– Это не жалость. – Он выдавливает кривую, полную раскаяния улыбку.
Я хотела бы не понимать. Но он не виноват.
– Я думал, у нас все путем, – говорит он.
Ясно. Раньше я бы бросила ему жизнерадостное саркастическое замечание. Просто сейчас меня на это не хватает. Так что я пробую другой подход и говорю ему правду:
– Я собираюсь вернуться в логово.
– Ты возвращаешься сейчас? – В его голосе появляется сомнение, и он оглядывается на толпу, которую мы оставили позади. – А как же праздник? Боги выбирают.
– Потом посмотрю нарезку с лучшими моментами. – Если Зевс снова не станет царем, мне откровенно наплевать на результаты. Но если победит Гермес, это будет полезно для Ордена.
Я указываю на храм:
– Феликсу не понравится, что мы оба это пропускаем. Высшее начальство сказало, что мы все должны почтить Гермеса.
Бун становится серьезным:
– От Шанса непросто прятаться так долго. Давай я тебя провожу.
Стоило догадаться, что он сообразит.
– А ты не хочешь посмотреть?
От этой нахальной ухмылки меня каждый раз пробирает. Бун достает смартфон.
– Все схвачено. И все равно вид с того места, где мы стояли, был отстойный.
Прицепившись ко мне, как репей, Бун одним глазом смотрит на меня, а другим на трансляцию выбора богов, пока мы идем по почти пустым городским улицам. Наш путь – самый короткий – ведет нас мимо башни Атланта.
Стиль жизни сверхбогатых и сомнительно могущественных. Несмотря на все богатства, которые скрывают квартиры в этом небоскребе, он неприкосновенен для всех заложников. У его обитателей достаточно времени, денег и злобы, чтобы обеспечить ужасающий финал любому нарушителю, если он будет пойман. А еще все знают, что пентхаусом владеет Аид.
Когда я задумываюсь, там ли он, волосы на загривке встают дыбом.
Почему я думаю о нем сейчас? Вот о ком волноваться надо в последнюю очередь. Я живу с ублюдком по имени Шанс, и, сколько бы я ни пряталась от него сегодня, я точно знаю: когда он снесет мою жизнь, словно старый дом, – это вопрос времени.
Я бросаю еще один быстрый взгляд на Буна и испускаю долгий вздох. Как бы ни было ужасно раньше, я уверена, что тайная влюбленность в парня будет бесконечно менее болезненной, чем та, над которой сможет издеваться заклятый враг.
Когда мы добираемся до забора из проволочной сетки, который перекрывает вход в тоннели, ведущие под городские улицы, Бун отпирает ворота и снова запирает их за нашими спинами. Сразу за входом в тоннель мы вытаскиваем резиновые сапоги из тайника за кучами мусора. Работа заложников – следить, чтобы на разных точках входа в наше подземное логово были такие сапоги и фонарики.
Я натягиваю их и выпрямляюсь, и тут Бун говорит:
– Судя по всему, готов еще один. Кажется, Артемида.
Я морщу нос. Если они придерживаются иерархии, то первые десять смертных уже выбраны. Это было быстро. После Артемиды останется выбрать только одному богу. Я снова вздыхаю. Я думала, у меня будет больше времени до того, как все вернутся.
Я беру фонарик и прохожу в цементные, раскрашенные граффити катакомбы.
Бун держит телефон перед нами, чтобы обоим было хорошо видно.
Без лишней помпы и фанфар из ниоткуда прилетает одна из знаменитых золотых стрел Артемиды и втыкается в землю, а затем на экране в клубах дыма появляется смертный.
В толпе поднимается гвалт, а Бун бормочет:
– Ну ты посмотри-ка. Артемида выбрала мужчину.
– Ха, – говорю я и продолжаю хлюпать по воде глубиной до щиколоток, лишь бросив быстрый взгляд на экран, чтобы посмотреть, как не очень спортивный парень со светлой кожей и темными волосами хлопает глазами перед камерой.
Исторически богиня отдает предпочтение женщинам.
Бун, не сбиваясь с шага, только пожимает плечами.
С легкостью, достигнутой долгой практикой, мы добираемся до места нашего назначения – кажущейся незыблемой стены с героическим изображением Гермеса со шлемом, зажатым под одной рукой, и в талариях – крылатых сандалиях. Конечно, в стиле граффити, чтобы не отличаться от других местных художеств.
Я делаю паузу, чтобы повести фонариком из стороны в сторону, проверяя, не следили ли за нами, но вижу только свечение крысиных глаз, после чего выключаю свет. Бун тоже выключает телефон. В кромешной темноте я прижимаю ладонь к цементной стене, ощупывая знакомую тайнопись; это маленькие скрытые неровности, система букв, незаметная для смертного взгляда, но мы, воры, знаем, как находить их и читать прикосновением. Способ оставлять подсказки друг другу: каких зданий избегать, где есть дыры в системе видеонаблюдения и так далее.
