Читать книгу 📗 "Хозяйка брачного агентства или Попаданка в поисках любви (СИ) - Максонова Мария"

– Ну, у вас тут и порядки, развлекаетесь как угодно, это же гражданка, – хохотнул военный следователь, который сторожил меня под дверью, привольно развалившись на одном из кресел для посетителей. – Хоть в театр не ходи, мелодрамы прямо на рабочем месте.

Вероник ожгла его возмущенным взглядом и резко отпрянула, нахмурилась и скрестила руки на груди:

– Я хотела поговорить о судьбе свидетельницы, которая временно находится под моей опекой. В целом я научила ее контролю, но что дальше? Ей требуется опека и адаптация. Как ее мать? Глинда будет признана ее наследницей? Или что?

Военный продолжал слушать с любопытством, а я кивнул на дверь своего кабинета:

– Идемте, обсудим создавшуюся проблему, – я пропустил девушку вперед, военный следователь попытался последовать за нами, но я остановил его мрачным взглядом: – вам действительно важно слушать про судьбу простой свидетельницы?

– О, а я подумал, что неприлично уединяться с женщиной на рабочем месте. Но, если вы так постоянно делаете, – пошло ухмыльнулся он.

Пришлось захлопнуть дверь прямо у него перед носом. Артефакт от прослушки специально вешать не стал, надеясь, что он быстро потеряет интерес.

– Итак, что ты хотела обсудить? – я деловито сел на свое место и принялся перебирать документы, скорее перепутывая, потому что я был сейчас не в состоянии прочесть, что в них написано.

– Все это совсем не то… это не так… не как выглядит… – пролепетала Вероник, нависнув над столом.

Я поднял взгляд, увидел ее бледное лицо, покрасневшие глаза, вновь заблестевшие от подступивших слез. Так хотелось ей верить:

– А как?

Она открыла рот… и не произнесла ни звука. Схватилась правой рукой за левое запястье, простоял так несколько секунд, а затем со всхлипом выдала:

– Я не могу сказать, – и посмотрела с такой мукой, будто я должен был как‑то в этом ей помочь.

Глава 108

Вероника

Я смотрела на Ренслира, и все внутри переворачивалось от желания признаться во всем, объясниться! Какой же дурой я была, почему боялась и тянула? Теперь же при попытке выдавить из горла хоть звук, левую руку сковывало огненным обручем, чем дольше я упрямилась, тем глубже боль проникала в кости, будто их сверлили, поднималась выше к локтю, а, когда достигла плеча, я все же сдалась, вдохнула со всхлипом.

– Я не могу ничего объяснить, но пожалуйста…

На миг потеплевший взгляд Джонатана вновь стал ледяным, он с силой стиснул челюсти и опустил взгляд на разложенные на столе бумаги:

– Ты сделала свой выбор, я его принимаю. Давай закроем эту тему. Ты действительно хотела поговорить про Глинду или просто использовала ее как повод?

Я вспыхнула от стыда, потому что да, это был всего лишь повод увидеться. Мне так хотелось прижаться к нему, обнять, заплакать, и чтобы он отвел все опасности, развеял проблемы мановением руки.

Но я сама уничтожила этот шанс собственной нерешительность. Это я виновата, что так и не отказала Мэтью по‑человечески, тянула, не доверяла Ренслиру, боялась, пыталась усидеть на двух стульях. Сама во всем виновата, все началось моего участия в ритуале, а дальше ошибки росли, словно снежный ком.

Я прикрыла глаза, и почувствовала как одинокая слеза скатилась на щеку, быстро смахнула ее, заставила себя глубоко вздохнуть. Что ж, сама я все испортила, но могу хоть Глинде помочь.

– Я действительно беспокоюсь за эту девушку и хотела спросить: не признавалась ли ее мать, кто же на самом деле является ее отцом? Вроде бы он тоже не был бедным человеком, входил в круг ее общения, то есть имеет определенное положение в обществе… – я замолкла, наткнувшись на мрачный взгляд Ренслира.

– Глава Лиги отказывается давать показания. Совсем. За все эти дни мы не смогли ее расколоть даже по важным вопросам, а ты хочешь, чтобы я спрашивал про ее личную жизнь двадцатилетней давности?

– Но, быть может, именно об этом она и согласилась бы поговорить? Все же Глинда ее дочь…

– … которой она желала смерти из‑за ее расы, – закончил за меня Ренслир. – Думаю, самым рациональным было бы просто подыскать девушке работу.

– Но у нее же нет образования, ее всю жизнь продержали в социальной изоляции, а ее энергетические контуры с трудом восстанавливаются после пережитого! – возмутилась я, но наткнулась лишь на равнодушный взгляд следователя. Ну, да, наверное, для него это было нормально, он с такими свидетельницами часто сталкивался, для него она – одна из многих, на каждую бюджета не хватит.

– Ты и так сделала для нее много, – капелька тепла все же проскользнула в его голосе. – Ты не была обязана ей помогать.

– Этого все равно слишком мало, – я вскочила с места, нервно прошлась по его кабинету к двери и обратно, пытаясь найти выход.

– Не понимаю, как ты можешь сочетать в себе такие разные качества: бескорыстие и расчет. Или это притворство, манипуляции? – задумчиво произнес Ренслир, глядя на меня с болью.

Внутри все сжалось, но прямо ответить я не могла:

– Это все трусость, – я опять ощутила, что слезы подступили к глазам.

– Если я могу что‑то для тебя сделать, ты всегда можешь ко мне обратиться, несмотря ни на что, – он тоже поднялся с места.

Если бы… если бы…

Я отрицательно помотала головой, от одной мысли руку вновь прострелило болью, и я шагнула к двери… и замерла, задумавшись. Обернулась к Ренслиру, окинула его задумчивым взглядом:

– Ты можешь узнать, кто отец Глинды, – произнесла задумчиво.

– Я же уже сказал, что она не разговаривает, – в его голосе послышалось раздражение.

– Да, но ты ведь инкуб, – я подошла ближе и схватила его за руку, – я могу научить тебя. Любовь, ради которой невинная юная леди забыла о послушании родителям, о чести и воспитании, должна была оставить значительный след в ее сердце. Позже именно эта любовь превратилась в ненависть. Но она не забыта.

Ренслир задумчиво нахмурился:

– Я не настолько хорошо владею своими способностями, как ты; я никогда не пытался читать в сердцах, только по молодости, когда экспериментировал с использованием способностей, – он отвел взгляд, пряча неловкость. – Потом все больше учился контролю, поглощению и развивался как маг, а не как инкуб.

– Не попробуем – не узнаем.

– Она боится меня, я ведь инкуб, у нее может случиться истерика.

Я нахмурилась задумчиво, припомнила детективные сериалы:

– У вас нет такого помещения, из которого можно было бы видеть подозреваемую, но чтобы она не видела тебя? Прозрачное с одной стороны зеркало или тайное окно?

Ренслир задумчиво кивнул и уже направился к двери, чтобы все организовать, но замер на пороге:

– Помни, даже если мы узнаем, кто отец Глинды, это может не помочь. Он может не признать внебрачную дочь.

– Это уже моя забота, – отмахнулась я пренебрежительно. – Давай для начала просто попробуем узнать, что там у этой сумасшедшей на сердце. Может, это пригодится.

Ренслир неопределенно хмыкнул, но на его губах все же мелькнула насмешливая азартная улыбка, как в то время, когда мы вместе вели расследование по делу о похищениях девушек. У меня сердце радостно трепыхнулось от ощущения сопричастности, хотелось поверить, что все по‑прежнему, что мы делаем вместе что‑то интересное и полезное людям.

Хотя бы ненадолго хотелось забыть об истинной ситуации, в которой мы находимся.

Глава 109

Джонатан Ренслир

Чтобы организовать место для допроса, пришлось побегать и подготовиться, все это время я чувствовал присутствие Вероник у себя за спиной, слышал ее шаги. Можно было бы попросить ее подождать в кабинете, но я почему‑то этого не сделал.

Комната с возможностью наблюдения была в управлении тайной полиции только одна и использовалась очень редко для высокопоставленных гостей, удивительно, как Вероник догадалась, что такое возможно. Впрочем, я не раз замечал, что девушка мыслит очень нестандартно, оказывается осведомлена сверх меры, хотя и формулирует свои предположения абстрактно и странно. Будто она знает о чем‑то, но не знает, как это правильно называется, как работает.