Читать книгу 📗 "Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел"

Дыхание сбивается, мышцы рук горят. Лицо Игоря словно из бетона. По их тактике всё ясно: выждать до конца, измотать меня ударами, а потом добить.

Игорь делает рывок. Его кулак проносится в сантиметре от моего лица, я чувствую свист воздуха. Ухожу в сторону, но удар ногой второго попадает мне по голени. Сдерживаю стон, перекатываюсь как можно дальше.

Подскакиваю, бросаюсь между ними, наношу локтем одному, кулаком другому. Попадаю, но силы уже не те. Я выдохся. Они же будто накачаны адреналином. Не удивлюсь, если под наркотой.

Игорь захватывает меня за горло, сдавливает, перехватывая дыхание. Я врезаюсь ему ногой в пах, он разжимает хватку, но второй тут же готов подстраховать.

Я успеваю лишь заметить, как за его спиной на ринг взбирается чья-то фигура. Не успеваю даже крикнуть.

Хейвен!

Она наваливается на плечи второго, использует его как трамплин и врезает коленом по крестцу. Тот воет, складывается пополам и валится на канаты. Полтела свисает наружу.

— Свали отсюда! — рявкаю. — Ты поранишься! Они наверняка под кайфом!

Удар в спину сбивает меня вперёд. Я едва не рухнул на Хейвен. Она отпрыгивает, шепчет «прости». Я падаю щекой о настил, перекатываюсь на спину.

Не важно, сколько боли — драться должен я.

Но когда поднимаю голову, застываю. Афина сидит верхом на плечах Игоря, сжимает его голову ладонями так, что он ничего не видит, а Хейвен в это время колотит его кулаками по животу.

На секунду они останавливаются, лишь обмениваются взглядом. И сразу действуют в унисон: Афина соскальзывает с плеч противника и приземляется рядом, а Хейвен добавляет удар.

У Игоря всего несколько секунд, чтобы понять, кто устроил ему эту трёпку. Афина — молнией по груди, Хейвен — пинком по голеням. Он падает на колени и заваливается назад, за пределы ринга, прямо на толпу студентов.

Оба близнеца не поднимаются.

Зал взрывается овациями. Кричат не моё имя, как бывало всегда, а имена Хейвен и Афины. Они берутся за руки, поднимают их вверх, коронуют друг друга победительницами.

Я улыбаюсь, даже сквозь боль. Поднимаю руки, хлопаю в ладони. Они это заслужили. Мои девушки.

Глава 41. АНТИГЕРОЙ

Арес и Афродита родили среди прочих детей Эроса и Антероса. Эросу, вечному богу-младенцу любви, по совету Фемиды подарили брата — чтобы он мог взрослеть. Рядом с Антеросом Эрос становился юношей, а без него вновь возвращался в детство.

Арес

Я знаю, что у этих двоих голубков сейчас непростой момент. Прошлой ночью Коэн рассказала мне всё.

Какая-то часть меня сразу подумала: ну вот, они расстанутся — и настанет мой черёд. Знаю. Я мудак. И всё же не могу перестать прокручивать в голове тот вечер, когда мы сидели каждый на своей кровати, делили банку мороженого, а она доверилась мне хоть чуточку, рассказывая о своих проблемах.

Но перед тем, как заснуть, в моей голове зазвучал мерзкий шёпот: Арес, это то, что делают друзья. Смирись.

Только как с этим смириться?

После поединка ищу взглядом Хейвен и протягиваю ей локоть:

— Пойдём в комнату? Я купил ещё одну банку мороженого. Шоколад с мятой, любишь?

Она колеблется, и моё сердце спотыкается, предвкушая разочарование.

— Я пригласила Хайдеса к себе. Нам нужно кое-что обсудить и…

Она оставляет фразу висеть в воздухе, а я жду, что вот-вот добавит: «А знаешь что? Ничего страшного, скажу ему перенести на никогда, а мы с тобой спокойно посидим. Я вообще обожаю шоколад с мятой!»

Видишь, Арес? Ты для неё просто друг.

— Арес… — шепчет она. Она уже прочла каждую мою мысль, каждую надежду, которую только что угасила. — Извини, если ты снова всё понял неправильно.

Я пожимаю плечами:

— Да ладно. Это моя вина. Я наивно решил, что заслужил место в твоём сердце. Похоже, у меня его никогда не будет.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но Коэн хватает меня за предплечье и заставляет снова встретиться взглядом.

— У тебя есть место в моём сердце, Арес. Оно было там задолго до того, как ты думаешь. То же место, что у Гермеса, Лиама…

Всё должно было быть иначе. Моя поездка в Грецию была испытанием, чертовски утомительным. И ради чего? Видео оказалось неполным — в нём не было именно той части, ради которой я рвался туда.

— Пошли. Поболтаем немного, — мягко предлагает она.

Мы выходим из спортзала, мимо семьи, разделившейся между рингом и стульями, и идём в тишине. Сначала я боюсь, что надоел ей своим навязчивым присутствием. Становлюсь хуже Лиама. Но выражение её лица спокойно, и время от времени она даже ласково касается моей руки.

Остановившись у двери нашей комнаты, Коэн прислоняется к стене, скрещивает руки и смотрит на меня в ожидании. Я прячу ладони в карманы.

— Только не пытайся теперь изображать хорошего парня.

Косо гляжу на неё из-под ресниц:

— То есть, по-твоему, я плохой?

— Не совсем, — признаёт она.

Хватит, Арес. Хватит выпрашивать любовь. Разве не ясно? Ты ей не нужен.

Если бы не Коэн передо мной, я бы уже колотил себя по голове, лишь бы заглушить этот голос.

— Арес, — теперь зовёт она. Она так близко, что я и не заметил, и ладонь её ложится мне на щёку. — Ты меня не любишь. И сможешь жить без меня. Ты просто дорожишь мной. Как и я тобой. Вот и всё.

— Я не люблю, конечно, — соглашаюсь. — Но ты мне нравишься. И однажды я точно бы влюбился в тебя.

Она улыбается с нежностью, будто я — ребёнок. И, может, я и есть ребёнок, влюбившийся по-дурацки.

— Арес, любовь — это не так. Нельзя выбрать понравившегося человека и решить: «ну ладно, со временем я в него влюблюсь». Это просто случается.

— Да, но… — слова застревают у меня в горле. Возражений нет.

— Арес, я его люблю, — говорит она с такой силой, что что-то дрожит даже во мне. — Я люблю Хайдеса так, как никогда не полюблю никого другого. Он всегда будет только он. Прости… прости, пожалуйста.

Хайдес такой же, как я. Я понял это, когда мы обесцвечивали волосы вместе, и он пытался говорить со мной серьёзно. А я, как всегда, всё свёл к идиотизму.

Мы оба страдали. Только вот ему жизнь подарила Хейвен Коэн. А мне… вообще ничего.

Она больше не добавляет ни слова. Во мне просыпается ребёнок, который хочет сбежать от её взгляда, полного сожаления. От её нежности, которая ломает меня сильнее самого отказа.

Хочу, чтобы она делала для меня то, что делает для Хайдеса. Чтобы держала меня за руку. Чтобы смеялась над моими глупыми шутками. Чтобы лечила мои раны, видимые и нет, потому что любила их как часть меня.

И вдруг я ловлю себя на мысли, которую всё это время гнал. Хочу, чтобы меня любили так, как она любит Хайдеса. Хочу, чтобы кто-то делал для меня то, что Хейвен делает для него. Но вот вопрос: кто когда-нибудь сможет полюбить меня так? Если я сам себя не люблю, найдётся ли хоть кто-то, кто увидит во мне что-то хорошее?

Я наклоняюсь ближе, но оставляю расстояние, чтобы ей не было неуютно.

— Похоже, пора сказать тебе «прощай», — шепчу.

Её губы трогает слабая улыбка.

И внезапно она бросается ко мне. Обнимает за талию, прижимается лицом к моему чёрному свитеру. Я замираю — поражённый и счастливый. Чувство, которое не думал испытать так скоро. Кладу подбородок ей на макушку, вдыхаю аромат её волос и закрываю глаза.

— Я тебя очень ценю, Арес. Ты заслуживаешь большего, чем могу дать я. Но, когда тебе понадобится друг, я дам тебе всё, что смогу. Обещаю. Это не конец.

Мы чуть отстраняемся, и я протягиваю ей руку, словно запечатывая договор:

— Обещаешь?

Она сжимает мою ладонь:

— Обещаю.

Я снова притягиваю её к себе. Я ещё не готов отпустить. Ещё пару секунд. Ещё мгновение с ней в моих руках — и тогда я смогу её отпустить. И она позволяет мне это.

— Но ведь никогда нельзя сказать «никогда», правда? — бурчу. — Хайдес ведь не вечен.