Читать книгу 📗 "Зимний двор (ЛП) - Хатчинс Амелия"
В тот день, когда метки появились на её плоти, прожигая путь по рукам, она в ужасающем молчании ждала, когда начнётся дрожь боли, но ничего не произошло. До Синджина.
В меньших дворах не было Высших Фейри. Они предпочитали оставаться среди своих, будто сама мысль о том, чтобы быть рядом с меньшими, была ниже их достоинства. Вполне возможно, её присутствие спровоцировало Переход, и опять вина пала на неё. И она же спровоцировала секс с Синджином, и теперь это может иметь неприятные последствия и разрушить клятву.
— Дни, недели, никто не может точно определить, сколько времени займёт каждый Переход. Кому-то нужно больше, кому-то меньше времени и пищи, чтобы стать полноправным Фейри, но ты — наследница Светлого Двора, а наследникам иногда требуется много времени. Твоё тело станет сильным, и на изменение уйдёт время.
— А боль? — спросила она, и между ног стало влажно, будто тело готовилось к тому, что вот-вот начнётся.
Синджин втянул носом воздух, опустив взгляд зелёных глаз туда, где тело жаждало быть заполненным. Как будто он знал, что происходит. Его губы изогнулись в сексуальной ухмылке, а красивые глаза начали светиться нескрываемым голодом.
— Боль будет только усиливаться, чем дольше ты её игнорируешь, — сказал он, щёлкнув, а затем сел на стул и закинул ноги на кровать, а его рубашка исчезла. Его метки скользили, но метки не наследника, а мужчины, контролирующего зверя. — Я здесь, используй меня, Айслин.
— Я не хочу меняться, — закричала она, прижимая ноги к груди. — Я потеряла всё, а теперь и себя потеряю. Лишь это нельзя было у меня отнять.
— Думаешь, станешь другой? — спросил он, опуская ноги и садясь рядом с ней. Он уставился на белокурые волосы, такие светлые, что в тусклом свете свечей казались голубоватыми. — Ты будешь собой, только сильнее. Твои глаза изменятся, но если что-то из способностей меньших Фейри не станет доминирующим и не повлияет на результат, ты не должна так сильно измениться.
— Я не смогу лгать и не буду знать, как контролировать собственную магию. Я не ребёнок, Синджин. А женщина, которая провела большую часть последних ста лет, оттачивая навыки, чтобы выжить при убийстве короля-убийцы, желавшего моей смерти. Я уже не буду прежней, разве не видишь?
— Разговоры или споры не меняют происходящего. Твоя сердцевина влажная, тело ноет от желания быть наполненным. Твои глаза горят от голода, и ты потеешь. У меня член болит, потому что готов заполнить сладкую плоть, и так будет с каждым мужчиной, который может учуять потребности твоего тела. Я изо все сил постараюсь быть нежным, но это происходит несмотря ни на что. Ты слышишь? — спросил он, склонив голову. Айслин уставилась на дверь, которую он закрыл, надежно заперев каждый засов, прежде чем войти в комнату. Она слышала возню и хрюканье, будто в коридоре происходило что-то, что даже звуконепроницаемая комната не могла полностью заблокировать. — Они дерутся за то, чтобы добраться до тебя, за право претендовать. Каждому чистокровному Фейри в этой крепости не терпится трахнуть тебя, потому что ты источаешь запах женщины во время течки. В их генетике заложено сделать тебя женщиной. И прямо сейчас я изо всех сил стараюсь не раздвинуть твои бёдра и не войти в твоё тугое тело. Я пробовал её, Айслин, и жажду ещё раз.
Её тело дёрнулось, и он толкнул её вниз, наблюдая, как лицо исказилось в хмуром взгляде. Его рука вспыхнула жаром, и он поднял её, наблюдая, как слезы катятся из глаз Айслин. Он прижал руку к её лону, добавляя жара, чтобы облегчить дискомфорт, и она застонала, поднимая бёдра, широко раздвинув ноги. Синджин зарычал.
Шум за дверью усилился, когда мёд её желания стал вытекать больше. Она настолько влажная, тело скользкое от пота, а зрачки расширились, прежде чем вновь застонала. Она сильнее выгнулась, прижимая нуждающуюся сердцевину к его руке, которая предлагала спасение от боли. Айслин была так близка к тому, чтобы послать всё к чёрту и отбросить страхи, чтобы потребовать от него облегчение. И всё же в его взгляде было что-то дикое. Что-то, что подсказывало ей, что это будет не просто переход; Синджин собирался разрушить её мир и разрушить для любого другого мужчины.
Глава 26
Айслин повела тазом, глаза отяжелели от облегчения, которое принесло его горячее прикосновение. Она чувствовала себя неправильно, будто горела изнутри и не могла унять зуд и непрекращающийся дискомфорт. Синджин схватил её руки и завёл за голову в тот момент, когда она начала рвать свою плоть.
— Перестань сопротивляться, это естественно, — пробормотал он, проводя горячими губами по её коже.
Его огонь был неудержим из-за желания поглотить Айслин, оставить её опаленной прикосновением. Он ждал её сигнала, любого сигнала о том, что она покончила с неизбежным. Несколько часов она лежала на кровати, корчась от боли и агонии, пока магия прожигала кости, сливаясь и становясь её второй натурой. Но она покачала головой, когда стоны и крики сорвались с её губ. Наблюдать за ней было мучением. Айслин сильна, достаточно сильна, чтобы продержаться несколько часов в бесконечных пытках, которые он помнил через всё это время. Бесконечное жжение и чувство крайнего голода, которое сначала не насыщал даже секс. Кости, которые, казалось, ломались, а затем срастались без лекарств, способных притупить боль. Больше всего его раздражали её звуки. Её крики, которые так и не вырвались полностью, а слёзы, казалось, текли бесконечно. Синджин провёл большим пальцем по её щеке, поймав слезу, прежде чем наклониться и нежно поцеловать Айслин.
Она подалась к нему, запутав руку в его волосах, когда стала искать губами его рот.
— Ляг ровно, — настаивал он, хотя это было последнее, чего хотел от неё.
— Я больше не могу, — хрипло прошептала она, когда из её пальцев скользнули ледяные щупальца.
— Ты можешь, и ты должна лечь. Это всё надолго, — мягко объяснил он, хотя голос звучал хрипло.
Он был чертовски твёрд, бесконечная боль, которая, казалось, пульсировала сильнее, когда чертовски сексуальные стоны срывались с полных губ Айслин.
Она зажмурилась, но резко распахнула светящиеся глаза, в которых плескалась похоть. Её глаза были серебристыми, голубоватый оттенок терялся в мутных слёзах, пока Переход держал её в плену. Айслин гладила твердую грудь Синджина, медленно исследуя контур мышц. И пальцы оставляли после себя лёд. Хотя он таял, но не раньше, чем ощущения ударяли прямо в его член. Он мягко улыбнулся, когда она подняла голову, слизывая струйки воды с его тела.
Он изо всех сил старался не прижимать Айслин к кровати и не показать, как сильно её действия влияют на него. Он обнял её лицо и толкнул на кровать, оставляя горячий поцелуй на её замёрзшей плоти. Айслин не могла предотвратить использование магии в этом состоянии, не обращая внимания на то, что губы посинели, но он прижался горячим ртом к её, и она изо всех сил пыталась взять себя в руки.
Он с улыбкой поднялся, глядя в самые красивые глаза, в которые ему доводилось смотреть. Она его ожившая фантазия, женщина, которая играла главную роль в каждом его сне об идеальной паре. Может, именно поэтому волк поставил ей метку. Может дело не в афродизиаке от цветов, а в волке, который знал, что она ему равна? Его волка никогда не заботило, кого Синджин трахал, и никогда не показывал зубы в постели до Айслин. Синджин предположил, что это из-за того, что она сделала ему больно, и волк хотел доминировать над ней, чтобы она знала, кто такой альфа.
— Ты такая красивая, — сказал он, продолжая смотреть ей в глаза. — Я встречал так много женщин, так много красивых девушек за свою жизнь, Айслин. Но ты смотришь на меня с обнажённой душой. Ты смотришь на меня, а я вижу красоту, которая настолько глубока и чиста, что ничто нечистое не может коснуться её, но я жажду этого. Я жажду пробраться тебе в голову, узнать то дерьмо, которое никогда не хотелось знать или узнавать о других женщинах. Я трахаю их, и когда заканчиваю, ухожу навсегда. Я никогда не спал с одной и той же женщиной более одного раза, но ты, я жажду тебя и не могу насытиться.
