Читать книгу 📗 "Муза (ЛП) - Старлинг Айла"

Я поднимаю голову, щурясь в темноте.

Мужчина подходит ближе, его лицо все еще скрыто в тени.

— Ты пришел меня спасти? — бормочу я, невнятно произнося слова.

А потом этот человек говорит своим хриплым, грубым и знакомым голосом.

— Тебе не следует быть здесь одной.

Я задерживаю дыхание.

Это он.

Я пытаюсь встать, но колени подкашиваются. Тротуар мчится на встречу, пока сильные руки не подхватывают меня и без труда поднимают. Он держит меня крепко, но мягко, прижимая к себе.

Он хорошо пахнет. Теплым кедром, как лес, и чем-то сладким. Корицей и сахаром. Я могла бы съесть его.

Я пытаюсь сказать ему об этом, но мои слова сливаются в бессвязный набор звуков.

— Ты пьяна, — шепчет он мягким, но страдальческим голосом.

— Мммм... — это все, что я могу произнести. Алкоголь, его тепло, он сам. Это слишком.

Он выдыхает, долго и медленно, его грудь поднимается и опускается у моего бока. Его выражение лица меняется, как будто он ведет битву, которую знает, что не может выиграть.

Он несет меня к своей машине и усаживает. Я моргаю, глядя на него, мое зрение затуманено.

— Софи... — говорит он, и это трогает что-то глубоко во мне.

Я с усилием открываю тяжелые веки.

— Почему ты здесь?

Он кривит губы, будто даже это слишком сложно для него.

— Я живу недалеко.

Я облизываю губы, вдруг почувствовав сухость во рту.

— Ммм. Мне повезло.

Его челюсть напрягается. Он обходит машину и садится на водительское сиденье. Теперь он так близко. Я протягиваю руку и кончиками пальцев лениво рисую круги на его руке.

Он замирает.

А потом я отключаюсь, погружаясь в сон.

Глава 11

Тео

Тени почти полностью скрывают ее черты лица, но я все равно смотрю на нее. Ее пухлые губы иногда искривляются, но в остальном она уже более двух часов как мертва для этого мира.

Когда я нашел ее на обочине дороги, пьяную в стельку...

Блядь.

Слово «разорванный» даже не начинает описывать эмоциональные мучения, которые я испытал в тот момент.

Я должен был остановиться. Я бы остановился для любого человека... по крайней мере, так я себе говорю. Но остановился бы я на самом деле?

Она выглядела такой уязвимой, ее платье едва прикрывало ноги. Ее тело скрутилось в комок, она сидела на обочине в темноте. Каким бы человеком я был, если бы оставил ее там, где ее мог найти кто-то со злыми намерениями?

От этой мысли у меня скручивает живот. Какой-нибудь пьяный придурок мог бы увидеть ее, полусознательную, с раскинутыми ногами, и решить, что она его добыча. Какой-нибудь извращенец мог бы затащить ее в свою машину, и она не смогла бы его остановить.

Эта картина слишком ужасающа. Я отгоняю ее, но она не уходит. Сжимая мне горло, как петля.

Да, я поступил правильно. Любой порядочный человек остановился бы. Любой порядочный человек позаботился бы о ее безопасности. Вот и все. Вот и вся правда.

Но если это правда, почему я все еще сижу здесь? Почему смотрю, как она спит, запоминая, как тени ее ресниц трепещут на щеках, как ее губы слегка приоткрываются, когда она дышит? Почему я, блядь, не могу уйти?

А потом она оказалась в моей машине, без сознания. Практически мертвая для этого мира. Я не знаю, где она живет, не говоря уже о том, кому позвонить, чтобы ее забрали. И, честно говоря, я готов поспорить, что ее родители не будут рады, если их учитель привезет ее в таком состоянии в час ночи. Это будет выглядеть не очень хорошо.

Я фыркаю. Потому что сейчас ненамного лучше, черт возьми.

Я не мог заставить себя пойти спать. Слишком боялся, что что-то пойдет не так. Или что она проснется, растеряется, испугается, и сойдет с ума.

И вот я здесь. Чертов извращенец, наблюдающий за тем, как она спит. Восхищающийся ее красотой, хотя даже не должен признавать ее существование.

Моя жизнь резко изменилась.

Стул, на котором я сижу, твердый, и спина начинает болеть. Я потягиваюсь, пытаясь размять мышцы. Вот что бывает, когда не двигаешься почти два часа. Вокруг так тихо, что я слышу каждый ее вдох и выдох, и мне становится спокойнее, когда я понимаю, что с ней все в порядке. На данный момент я могу исключить алкогольное отравление.

Но я все еще не двигаюсь. Я буду ее защитником ночью, поскольку днем я не могу быть для нее никем.

Она начинает шевелиться, из ее горла вырывается тихий стон.

Черт.

Все мое тело напрягается в ответ. Звук, который не должен ничего значить, который должен быть просто еще одним бессознательным шумом ночи, заставляет жар пробежать по моим венам.

Это непроизвольно. Реакция, которую я не могу контролировать. Но это не делает ее нормальной.

Я наблюдаю, как она открывает глаза, свои красивые карие глаза, все еще немного несфокусированные.

— Что... — бормочет она, прежде чем повернуться ко мне и вскочить. — Ого, где я?

Я хватаюсь за затылок, напрягаясь. Ну вот, началось.

— Софи, ты была очень пьяна. Я нашел тебя на обочине дороги... одну.

Я вижу, как бегают ее глаза, ее разум пытается понять случившееся. Я просто смотрю и жду.

Она будет паниковать?

Черт, я не хотел ее напугать. Это была ошибка. Я идиот.

— Почему ты не отвез меня домой? — невнятно произносит она, алкоголь еще не полностью выветрился.

Я вздыхаю.

— Я не мог.

— Не мог или не хотел? — спрашивает она, прочищая горло и выпрямляясь. Одеяло, которым я укрыл ее, скользит по ее талии.

Я опускаю взгляд, не в силах смотреть на нее. Видеть ее такой, полуголую, в моем доме, на моем диване... вызывает во мне чувства, которых не должно быть. Которых не может быть.

Я подавляю эти чувства и еще раз напоминаю себе, что я ее учитель.

— Софи... Я не знаю, где ты живешь. Я не знал, кому позвонить. Я не мог просто так оставить тебя там одну. Не знать наверняка, кто мог бы тебя найти и с какими намерениями.

Ее губы слегка приоткрываются, как будто эта мысль даже не приходила ей в голову. Как будто она только сейчас осознает, насколько по-другому все могло бы сложиться.

— А ты... каковы ваши «намерения», мистер Хейс?

Я презрительно фыркаю, вставая со стула. Не могу больше выносить этот разговор.

— Я принесу воды. Она точно понадобится.

Я прохожу мимо нее, приближаясь к выходу из комнаты.

— Спасибо, — тихо произносит она, так тихо, что я едва слышу.

Я не могу сдержать улыбку.

— Пожалуйста.

Я задерживаюсь на кухне, чтобы привести себя в чувства. Чтобы отговорить себя от самоубийства и вернуться к реальности. Я хожу по тонкому льду. В любом случае, если все всплывет, меня, скорее всего, уволят. Но я могу хотя бы оставаться профессионалом, насколько это возможно в данной ситуации.

Наполнив стакан водой, я возвращаюсь и вижу, что она прислонилась к дивану, закрыв глаза.

Я прочищаю горло.

— Вот, пожалуйста. Еще я принес ибупрофен, если нужно.

Она улыбается, самой красивой улыбкой, которую я когда-либо видел.

Клянусь, если бы верил в судьбу, я бы подумал, что она издевается надо мной. Кого я так разозлил в прошлой жизни, что эта притягательность кажется мне судьбой? Какая больная шутка.

Она берет стакан, и наши пальцы касаются друг друга.

Я замираю.

Всего на секунду.

Не желая отдергивать руку.

Ее прикосновение пускает импульс, зажигая что-то, чего я не чувствовал уже слишком долго. Это что-то похоже на то, будто мое сердце снова забилось, после того как долгое время было холодным и мертвым.

Она подносит стакан ко рту, принимает лекарство и делает глоток воды. Ее глаза все время смотрят в мои, ни разу не отрываясь. Ее взгляд вопросительный, как будто она пытается что-то понять.

Понять меня.

Я – слишком сложная головоломка, которую не смогут разгадать даже лучшие игроки в пазлы.