Читать книгу 📗 "Сирена и Оракул (СИ) - Горожанкин Владимир"

Элеонора, похоже, тоже это чувствовала, или просто устала от фальши этого вечера. Она вздохнула и, понизив голос, начала рассказывать мне о своих проблемах. Не о глобальных интригах, конечно, а о личных — о холодности мужа, его постоянном отсутствии, о чувстве одиночества посреди всей этой мишуры, о том, как ее увлечение искусством — единственная отдушина в золотой клетке. Ее голос звучал тихо, с нотками усталой грусти, и в ее глазах больше не было светской скуки, только глубокая, застарелая печаль. Искренность этой женщины, ее уязвимость, делали мою роль еще более отвратительной. Я должен был ее использовать, а вместо этого мне хотелось ее утешить.

И тут произошло нечто странное. Глядя на нее — на эту зрелую, элегантную, несчастную женщину, с ее дорогим платьем, идеальной укладкой и аурой властности, пусть и подточенной одиночеством, — я внезапно почувствовал укол желания. Не того неловкого восхищения, которое я испытывал к Сирене, не нежной симпатии, которую могла бы вызвать ее откровенность. Нет, это было что-то другое — грубое, животное, почти насильственное. В моем мозгу мелькнул дикий, неуместный образ: сорвать с нее это элегантное платье, прижать к холодной стене у окна, взять ее здесь же, грубо, без прелюдий, почувствовать ее смятение и подчинение.

Откуда это?! Я похолодел от ужаса перед собственными мыслями. Это было не похоже на меня. Я никогда не испытывал таких агрессивных, примитивных порывов. И тут же пришло осознание, страшное и ясное, как удар молнии. Сирена. Прошлая ночь. Это она. Она не просто проникла мне под кожу, она влезла в мою душу, в мою голову, и основательно там покопалась. Она что-то сломала или, наоборот, что-то разбудила во мне — темное, первобытное, то, о чем я и не подозревал. Она не просто подчинила мою волю, она начала перекраивать мою личность, настраивать мои инстинкты так, как ей было нужно. Возможно, для того, чтобы я лучше выполнял ее задания? Или просто ради эксперимента? Я почувствовал себя марионеткой, чьи ниточки настроения и желания дергает невидимый кукловод.

Эта внезапная вспышка похоти к Элеоноре была отвратительной, чужеродной, но пугающе сильной. Я сжал кулаки, стараясь подавить этот низменный импульс. Мысли метались. Часть меня была в ужасе от того, кем я становлюсь под ее влиянием. Но другая часть…другая часть все еще цеплялась за иррациональную надежду. Несмотря на ее циничные слова, брошенные мне тогда — «Только не вздумай в меня влюбиться, малыш Арти» — где-то в глубине души я все еще надеялся, что между нами может быть что-то большее, чем отношения манипулятора и инструмента. Эта слабая, глупая надежда делала происходящее еще более запутанным и болезненным. Как я мог надеяться на что-то с Сиреной, если она превращала меня в это?

Я заставил себя сосредоточиться на лице Элеоноры, на ее грустных глазах, и волна неуместного желания медленно отступила, оставив после себя гадкий привкус во рту и чувство глубокого стыда.

В этот момент я увидел Сирену. Она все еще мило беседовала с заметно покрасневшим и расслабленным Джонсом. Их взгляды встретились на долю секунды через весь зал. Она едва заметно, почти неуловимо кивнула и чуть приподняла уголок губ — не улыбка, а скорее знак, понятный только мне. Сигнал был получен. Она узнала все, что ей было нужно.

— Элеонора, простите, — сказал я как можно мягче, прерывая ее на полуслове — вы были невероятно интересной собеседницей, и я искренне благодарен вам за откровенность. Но боюсь, мне нужно найти моего…партнера по делам. Кажется, она подает мне знаки. Срочные дела, вы понимаете.

Я постарался изобразить сожаление, хотя на самом деле чувствовал лишь облегчение от того, что этот фарс скоро закончится.

— Да, конечно, Артур, — она снова надела маску светской вежливости, хотя в ее глазах промелькнуло разочарование — дела прежде всего. Было приятно познакомиться.

Я вежливо кивнул и быстро ретировался, не оглядываясь. Подошел к Сирене, которая как раз прощалась с Джонсом, оставляя его с глуповатой улыбкой на лице.

— Пора, — коротко бросила она, взяла меня под руку, и мы направились к выходу, не обращая внимания на любопытные взгляды. Ее пальцы крепко сжимали мой локоть, утверждая ее власть и контроль даже в этом простом жесте. Мы покидали этот сверкающий рассадник лжи и интриг, унося с собой крупицы опасной правды и мое собственное, все более искаженное отражение в зеркале души.

Молчание в машине было тяжелым, почти удушающим, нарушаемым лишь тихим шелестом шин по асфальту ночного города. Прохладный воздух из приоткрытого окна немного приводил в чувство, но не мог смыть гадкий осадок от прошедшего вечера. Образ Элеоноры Прайс, ее усталых глаз и той внезапной, дикой вспышки желания, которую я испытал, стоял перед глазами. И рядом с ним — холодное, удовлетворенное лицо Сирены, когда она получила то, что хотела от Джонса.

— Ты получила то, что нужно было? — спросил я, нарушая тишину. Голос прозвучал глухо.

— Разумеется, — ее тон был легким, почти безразличным, как будто она говорила о покупке продуктов. — Джонс, под действием третьего скотча и моего обаяния, оказался кладезем полезной информации. Подтвердил наши догадки насчет финансовых махинаций с городскими контрактами. Прайс и Финч по уши в этом дерьме, используют подставные фирмы, одна из которых, кстати, зарегистрирована на имя племянницы Джонса.

Забавно, правда?

Она усмехнулась. Но мне было не до смеха. Я видел, как она работала. Видел ее цинизм в действии, ее готовность использовать людей, как фигуры на шахматной доске. И я был одной из этих фигур. Пешкой, которую бросили отвлекать королеву противника.

— Тебе…тебе нравится это? — вырвалось у меня — использовать людей? Манипулировать ими? Заставлять меня…делать то, что я делал?

Я ожидал вспышки гнева, холодной отповеди. Но она лишь повернула голову и посмотрела на меня своим пронзительным взглядом, в котором плясали насмешливые искорки.

— Малыш Арти, ты начинаешь задавать слишком много экзистенциальных вопросов, — протянула она с сарказмом. — мы делаем то, что должны, чтобы выжить и процветать в этом мире. Все используют всех. Просто кто-то делает это искуснее. И да, мне нравится побеждать. А методы…методы вторичны. Ты же не думал, что мы будем бороться с ними, размахивая белыми платочками и взывая к их совести?

— Но то, как ты…как ты использовала меня. Отправила флиртовать с этой женщиной, как какого-то…альфонса. Это было унизительно.

— О, бедняжка, — ее голос сочился издевкой — твоя нежная мужская гордость задета? Или тебе просто не понравилось, что пришлось работать? Ты справился, кстати. Миссис Прайс выглядела вполне очарованной. Неожиданный талант.

— Дело не в этом! — я повысил голос, чувствуя, как краска заливает лицо — дело в том, что…там, рядом с ней…я почувствовал…кое-что странное. Неправильное.

Я замялся, не зная, как описать тот дикий, неуместный импульс.

Сирена выгнула бровь, ее интерес явно возрос.

— Странное? Интригующе. Рассказывай.

Я сглотнул, чувствуя себя идиотом, но продолжил, запинаясь:

— Просто…внезапное желание. Очень…агрессивное. Непохожее на меня. Как будто…как будто это было не мое чувство. Как будто ты…

Я не договорил, но она поняла. Ее губы скривились в знакомой циничной усмешке.

— Ах, вот оно что, — протянула она задумчиво, постукивая пальцем по рулю — малыш Арти обнаружил в себе темную сторону. И конечно, виновата в этом я. Как удобно.

Она сделала паузу, давая своим словам впитаться.

— А ты не думал, Арти, что это совершенно естественно? Ты оказался рядом с властной, зрелой, недоступной женщиной. Она излучает определенную ауру, пусть и приправленную скукой и неудовлетворенностью. Ты молод, полон сил, к тому же только вчера пережил…скажем так, интенсивный опыт, который мог встряхнуть твою гормональную систему и снять некоторые внутренние блоки. Добавь к этому адреналин от выполнения опасного задания, напряжение момента, запретность ситуации…что ты ожидал почувствовать? Платоническую нежность? — Она фыркнула — твоя психика и твое тело отреагировали на мощный стимул. Это примитивно, да. Но вполне логично. Это просто химия, Арти. Химия и психология власти. Ничего сверхъестественного. И уж точно не моя магия вуду.