Читать книгу 📗 "Некровные узы (СИ) - Инфинити Инна"

— Нет.

Нетерпеливый звонок в дверь повторяется. Романтика нашего вечера безнадежно испорчена. Ваня встает с дивана и включает большой свет. Он режет глаза, я морщусь. Отсаживаюсь на край дивана, а потом вовсе решаю спрятаться в своей комнате. Мало ли кого принесло? Вдруг это кто-то, кто не должен меня видеть?

— Неожиданно, — слышу голос Вани. Я не стою под дверью своей спальни и не подслушиваю специально. Я сижу на кровати, и мне все равно прекрасно слышно. — А вы зачем так поздно? И почему заранее не позвонили?

— Проезжали мимо, решили заехать на чай, — звучит громкий басистый голос Ваниного отца.

Я выдыхаю с небольшим облегчением. Не знаю, кого я ожидала и чего испугалась. Но хорошо, что это Ванин папа. На работе Аркадий Львович произвел на меня исключительно положительное впечатление.

— Аркаша, нам некогда пить чай, поехали домой. Ребенок уже спать ложится.

А вот от этого голоса я снова напрягаюсь каждой клеточкой своего тела. По позвоночнику пробегает неприятный холодок.

Временами я забываю о ее существовании. О своей матери. На работе мы почти не пересекаемся, а просто так я о ней не думаю и не вспоминаю. Ваню как своего типа сводного брата я не воспринимаю. Поэтому сейчас неожиданно услышать ее голос и вспомнить о о том, что она есть в этом мире, — неприятно. Я сжимаюсь в комок, инстинктивно предчувствуя неладное.

— Я не ребенок, — возражает Ваня.

— И спать он еще не ложится, судя по всему, — добавляет Аркадий Львович. — Поэтому мы поговорим.

— Ты мне, пап, лучше ответь, как ты попал на территорию моего дома и в подъезд. Не припомню, чтобы я давал тебе ключи.

— Нет такой двери, которую я не могу открыть! — зло гаркает.

Я аж подпрыгиваю на кровати. А Аркадий Львович умеет быть строгим. На работе я от него такой тон не слышала.

— Звучит как цитата из глупого американского фильма, — иронично парирует Ваня.

— Ты меня не зли. Я приехал серьезно с тобой поговорить.

— Я догадываюсь, о чем ты собираешься поговорить со мной, — мне кажется, или Ваня только что лениво зевнул? — Я расстался с Олесей. Это окончательно. Больше мне сказать тебе нечего. Так что ты зря приехал.

Я натягиваюсь струной и затаиваю дыхание. Имя Ваниной девушки, то есть, бывшей девушки, неприятно кольнуло.

— Ты понимаешь, что под монастырь подводишь не только меня, но и всю компанию? Ты хочешь нашего банкротства⁉ Ты хочешь, чтобы нас прикрыли⁉

— Аркаш, ну что ты, потише, — заискивающий голос моей биологической матери.

— Алла, помолчи и не лезь! Хватит прикрывать этого оболтуса и лоботряса! Ты долго будешь держать нас на пороге или дашь пройти в квартиру? — а последнее обращение, я так понимаю, к Ване.

— Алла может пройти, ее я всегда рад видеть. А тебя я к себе домой не приглашал.

Как Ваня грубо со своим отцом. Это шокирует меня.

— У тебя нет ничего твоего! Ты все от меня получил!

— От тебя я получаю только зарплату один раз в месяц, которую честно сам зарабатываю. Если ты больше не хочешь платить мне зарплату, не вопрос, я пойду работать в другое место.

— Сколько можно паясничать? Я приехал серьезно с тобой поговорить. Ты хоть понимаешь последствия???

— Да, прекрасно понимаю. Олеся встретит другого мужчину и будет с ним счастлива. По-моему, прекрасные последствия нашего расставания.

— Алла, он меня сейчас до сердечного приступа доведет.

— Аркаша, поехали домой, говорю. Что ты пристал к ребенку? Он сам разберется со своей личной жизнью.

«К ребенку». В том, как она называет Ваню, как пытается защитить его, чувствуется любовь и забота. У меня прямо диссонанс. Женщина, которая бросила в роддоме собственного ребенка, прониклась чувствами к чужому.

— Я еще не договорил.

— Ребят, я был очень рад вас видеть, — в интонации Вани слышится мертвецкая усталость, — но уже поздно, и я правда хочу спать.

— Я не уеду, пока мы не поговорим.

— Аркаша…

— Алла, отстань! Пойдем поговорим.

Дальше слышится какая-то возня, обреченный вздох Вани и тяжелые мужские шаги по коридору мимо моей комнаты. Видимо, они пошли в спальню Вани, которая через несколько дверей от моей. Их голоса становятся приглушенными, а слова неразборчивыми. Я могу уловить только общее настроение разговора: напряжённое, с раздражением и злостью.

Значит, Аркадий Львович недоволен тем, что Иван расстался с Олесей Завьяловой. Не сложно догадаться, почему. Она ведь дочка министра транспорта. Сын владельца авиакомпании и дочка министра транспорта — поистине идеальный союз. Я не знаю причин их расставания, из разговора Вани с отцом можно сделать вывод, что инициаторов разрыва выступил именно Иван. Интересно, когда это произошло? И почему они расстались?

Не из-за меня же?

Сейчас я отчетливо ощущаю гигантскую социальную разницу между мной и Ваней. И что-то мне подсказывает, его отец не обрадуется нашему союзу. А про его мачеху и говорить нечего. Эта мегера сожрет меня.

И тут дверь в мою комнату резко распахивается.

Я настолько погрузилась в свои размышления, что сильно вздрагиваю от неожиданности. И тут же застываю как парализованная. На пороге стоит ОНА. И глядит ровно на меня.

Сначала я читаю на ее лице немое изумление. Затем оно сменяется недоумением, мол, что ты здесь делаешь?

— Неожиданно, — произносит, хмыкнув, и скрещивает руки на груди. Она приваливается плечом к дверному косяку и продолжает меня разглядывать, словно редкий экспонат.

Я не знаю ни что сказать, ни куда себя деть. Больше всего на свете я хочу провалиться под землю, но почему-то пол под ногами не разъезжается, чтобы я могла улететь в пропасть. Поэтому я просто сижу на кровати, напряженная каждой мышцей, каждой клеткой своего тела. Шея задеревенела, лопатки свело.

Меня спасают Ваня и его отец. Дверь комнаты Макарова-младшего открывается, они выходят в коридор, и Алла тут же захлопывает дверь ко мне.

— Поговорили? — спрашивает их с легким нервным смешком.

— Да, поговорили, — отвечает Ваня. — А теперь спокойной ночи.

Я жду, что Алла выдаст меня. Начнет задавать Ване вопросы, что я тут делаю. Но на удивление она ничего не говорит.

— Ты никогда не мог меня порадовать, — бурчит Аркадий Львович.

— Да-да, я самый непутевый сын на свете. Какая жалость, что мне на это похрен. Дверь на выход сами найдете. До понедельника! Алла, тебя я был искренне рад увидеть.

— И я тебя, Ванюша, — по коридору слышатся тяжелые шаги Аркадия Львовича и Аллы.

Ванюша!

Она назвала его Ванюшей! Да еще таким ласковым голосом. Я аж на миг поверила, что у нее есть сердце.

Когда входная дверь громко хлопает, Ваня заходит ко мне.

— Извини, что тебе пришлось стать свидетельницей всего этого, — произносит извиняющимся голосом.

Я все еще в напряжении. Сижу — не шевелюсь.

— Алла, видела тебя, да?

— Д-да.

— Ну это ничего страшного. Алла нормальная. Да даже если бы и отец тебя увидел, мне по фиг.

Он сказал, Алла нормальная? Мне не послышалось?

Ваня подходит ко мне и тянет меня за руку. Я повинуюсь, встаю на ноги и тут же оказываюсь в его объятиях.

— Прости, — произносит тоскливо куда-то мне в шею. — И не бери в голову, пожалуйста. У меня всегда были плохие отношения с отцом, с детства.

— Почему?

— Потому что у него тяжелый характер, он жесткий, властный человек. Он считает, что есть только его мнение и неправильное. Он подавляет волю других людей. Он хочет ото всех беспрекословного подчинения, а если кто-то смеет ослушаться, то сразу попадает в его немилость. Я посмел ослушаться, и не один раз.

— Хм, странно, на работе он кажется нормальным.

— Ты видела его всего пару раз и мельком.

Что правда, то правда. Мне не приходилось близко работать с Аркадием Львовичем. Я для него слишком мелкая сошка.

— А что насчет… Аллы? — мне приходится сделать над собой усилие, чтобы произнести вслух ее имя.

— Она хорошая. Она заменила мне мать.