Читать книгу 📗 "Прощай, неразделённая любовь (СИ) - Галс Марина"

Только сейчас до меня дошло, в каком виде я перед ним предстала: босиком, в пижаме с розовыми медвежатами (подарок родителей на прошлый день рождения), и со спутанными, непричёсанными волосами после беспокойного сна. А лицо… Боже мой! Ни тонального крема, ни туши, ни даже капли блеска для губ. Только бледная кожа, слегка припухшие со сна глаза и, наверное, глупейшее выражение растерянности.

— Ой! — вырвалось у меня почти по-детски, и я, не в силах выносить его оценивающий взгляд, стремительно исчезла в глубине квартиры.

Ворвавшись в комнату, я попыталась собраться с мыслями. «Что он здесь делает? Почему пришёл? После вчерашнего…» В памяти всплыл наш, не самый дружеский разговор. А теперь он стоит на пороге, будто ничего и не было?

Сорвав с лица маску для сна, я схватила расчёску и яростно принялась расчёсывать волосы, глядя на своё отражение в зеркале. «Кажется, вчера я выглядела лучше…»

— Светик! Мне можно зайти? — прокричал Иван, до сих пор торчавший на лестничной площадке.

— Проходите пока на кухню, Иван Александрович! — ответила я через приоткрытую дверь комнаты, лихорадочно соображая, что бы такое на себя надеть.

Отбросив расчёску, я распахнула шкаф и уставилась на вещи, висевшие на плечиках.

Брючный костюм? Нет, слишком официально, будто собираюсь на собеседование. Вечернее платье? А это, пожалуй, чересчур нарядно для утренней встречи. Микрошорты и облегающий топ? Нет, это выглядело бы как попытка соблазнить, а я не хотела давать ему повода.

Нет... Всё не то.

Хотелось чего-то лёгкого, воздушного, женственного, но не слишком откровенного.

И тут взгляд упал на скромно висевший на вешалке, летний сарафан в мелкий цветочек. Пожалуй, подойдёт! Хорошо подчёркивает фигуру и соответствует настроению.

Но когда я сняла его с вешалки, пальцы дрожали. «Неужели я действительно собираюсь наряжаться для него? После всего, что Иван сделал? После того, как он два года полностью игнорировал меня?»

Я с сомнением покрутила плечики с цветастым нарядом в руках, но уже в следующее мгновение встряхнулась, быстро скинула с себя пижаму и облачилась в сарафан.

Ехидный голос в голове тут же подлил ещё немного масла в огонь: «А ты могла бы просто выйти к нему в пижаме с медвежатами. Или в халате. Но нет, ты выбираешь этот сарафан, который тебе так к лицу. Значит, Иван тебе всё ещё не безразличен?»

Не обращая внимания на едкие мысли, я, как могла, прихорошилась и оценила своё отражение в зеркале: без макияжа, с розовыми от волнения щеками, но вполне симпатичная. Очень даже ничего, учитывая, что на мне нет ни капли косметики.

И вдруг, в этой суете приготовлений, в памяти всплыли слова Дмитрия, сказанные вчера перед самым нашим расставанием:

« Поверь, завтра-послезавтра этот парень будет умолять тебя вернуться к нему обратно».

Я тогда не очень поверила в такой прогноз и только улыбнулась в ответ. Но теперь…

Похоже, его слова оказались пророческими. Всё именно так и произошло.

Всё, как он сказал.

Глава 21

Соколов оказался необычайно предсказуем. Даже Громов, знакомый с ним всего ничего, сумел безошибочно угадать, как будет действовать мой бывший босс. И тот не обманул ожиданий. Заявился ко мне прямо с самого утра.

И что мне теперь со всем этим делать? Как поступить?

Прогнать его ? Но тогда зачем я вообще открыла дверь? Зачем впустила его в квартиру, в свою жизнь снова? Зачем надела этот сарафан, лёгкий, летний, будто случайно выбранный... В надежде на что? Что он заметит? Оценит? Или просто, чтобы почувствовать себя привлекательной перед ним?

Дать шанс ? Но имеет ли смысл после всего, что я о нём знаю? После этих бесконечных интрижек, после случайно услышанных разговоров, после той девушки Лилии, с которой он был вчера в ресторане? Он даже не пытался скрываться. Ему всегда было всё равно, что я прекрасно знала о его амурных похождениях.

Но… он ведь уже здесь? Всё-таки пришёл?

Так, как же мне быть?

Я по-прежнему стояла возле зеркала, сжав в отчаянии кулаки, и никак не могла решить, что делать с этим «счастьем», сидящим сейчас на моей кухне.

Иван Соколов... Моё давнее проклятие и моя вечная слабость. Необъяснимое наваждение.

Полное разочарование этим мужчиной отчаянно боролось во мне с двумя годами неистового желания. С бессонными ночами, когда мысли о нём не давали закрыть глаза. С этой проклятой, невыносимой любовью, которая, казалось, въелась в кожу, как татуировка, которую не сотрёшь.

Столько раз я пыталась вытравить его из памяти. Вырывала с корнем, клялась себе, никогда больше не вспоминать о нём. «Закапывала» под тоннами работы, под фальшивыми улыбками, которые должны были убедить всех, что мне всё равно.

Но он неизменно возвращался. Как хроническая болезнь, которая обостряется в самый неподходящий момент. Как навязчивая песня, которую никак не выкинешь из головы.

Душа рвалась на части. Как выбрать? Как принять единственно правильное решение, если абсолютно правильного просто нет?

И тут, будто назло, перед глазами всплыл Дима.

Его глаза — спокойные, тёплые, без этой вечной насмешки, как у Соколова. Его голос — ровный, без игривых интонаций, за которыми часто скрывается ложь. Его руки — надёжные, честные, не те, что так легко обнимают сначала одну, а через час уже другую.

Но идеальный Громов промелькнул, как мимолётное виденье, и исчез. Возможно, навсегда.

А Соколов, пусть и далёк от идеала, — вот он, здесь. Реальный, плотский. Сидит сейчас на моей кухне.

«Он неисправимый бабник! Не связывайся с ним!» — пытался тоненько протестовать голос разума где-то в глубине сознания.

Но я намеренно сделала вид, что не слышу его.

Проигнорировала разумные доводы.

***

Стараясь держаться непринуждённо, я вошла на кухню. Попыталась изобразить вчерашнюю дерзкую улыбку на лице, но ничего не вышло. Сердце в груди то и дело срывалось вскачь, и кроме жалкой растерянности, ничего из себя выдавить не получилось.

Бывший босс в ожидании меня вальяжно развалился на стуле и неторопливо отстукивал пальцами по столу какую-то незатейливую мелодию.

Его поза говорила о полной расслабленности, будто он был здесь хозяином, а не незваным гостем. Пальцы всё настойчивей выбивали ритм, то ли из-за нетерпения, то ли от скуки. Этот звук, монотонный и навязчивый, резал слух, словно напоминал мне: «Я здесь. Пришёл к тебе. И ты не можешь меня игнорировать».

Всё с той же довольной ухмылкой он продолжал разглядывать меня. Его взгляд — медленный, оценивающий, скользил по мне так досконально, как будто раньше ничего подобного, никогда не видел.

Мне хотелось демонстративно скрестить руки на груди, спрятаться от его назойливых глаз, но я лишь стиснула зубы.

— Держи, — протянул Иван коробку.

Он сделал это так небрежно, словно подал мне какую-то мелочь — ключи или зажигалку. Я автоматически взяла её в руки, не сразу осознав, что держу.

Лишь проведя пальцами по шелковистой обёртке, я поняла, что это шоколад. Дорогой, элитный, в чёрной матовой упаковке с золотым тиснением. Тот самый, что продаётся только в бутиках и стоит, почти как месячная зарплата рядового офисного работника.

— Это вкусно, тебе должно понравиться, — добавил он, и в уголке его губ дрогнула знакомая самодовольная ухмылка.

Я едва сдержалась, чтобы не сунуть эту коробку обратно ему в руки.

« Должно понравиться! »

Сколько раз за время совместной работы я говорила ему, что не ем сладкое? Сколько раз отодвигала десерты на корпоративах, отказывалась от тортов на днях рождения? Но зачем помнить такие мелочи? Ради чего Соколову загружать свой мозг бесполезными, ненужными сведениями?

Он никогда не слушал. Никогда не запоминал. Не обращал внимания на детали, если только они не касались его лично.

В его мире, наверное, все женщины, как одна, обожают шоколад, шампанское и глупые комплименты. Стереотипные, предсказуемые, удобные. Те, что краснеют от дорогих подарков и тают от пары красивых фраз.