Читать книгу 📗 "Танец над пропастью (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна"
Роман кивнул и встал.
— Спасибо за совет, Галка. Как вы оказались в этом клубе? И куда смотрела охрана?
— День рождения одноклассника отмечали. Втроём. Его отец в клубе работает. Нас пустили только на два часа. Мы были на втором этаже. Уже собрались уходить. Наташа увидела, как вы с той... пошли на танцпол и спустилась вниз.
Роман закрыл глаза и, сжав кулаки, мысленно простонал. Аглая любила раскованную сексуальность в танце. Он представил, что увидела Наташа. И их поцелуй, значит, видела. И как нёс Аглаю на руках до столика, тоже видела.
— Ладно, Галка. Что произошло, то произошло. Получил урок на всю оставшуюся жизнь. Мне пора.
Роман обулся и, отсалютовав рукой расстроенной Галке, вышел из квартиры.
Когда Ярослав спустился в гараж, Роман сидел на своём привычном месте напротив байков. Не курил. Пачка сигарет с зажигалкой лежали в стороне.
— Догнал? — спросил Ярослав, садясь рядом.
— Да.
— Поговорил?
— Да.
— Вижу, что не простила. Все женщины не прощают с первого раза. И очень редко не прощают совсем. Со мной и не такое бывало. Заставали прямо в постели. Одним устраивал игнор, и они не выдерживали, возвращались. А других надо было брать осадой. Постоянной. Без продыха.
— А Наташа к какой категории относится, на твой взгляд?
— К третьей. К категории непредсказуемых подростков. На твоём месте я бы не настойчиво, но каждый день напоминал о себе. Ездил бы к школе. Посылал домой цветы.
— Угу. Папаша их там нюхать будет и лично расставлять по вазам.
— Да... Что-то я не то сморозил. Значит, через подругу отсылай. Завали квартиру цветами и мягкими игрушками. Вы вроде в соцсети общаетесь?
— Уже в чёрный список меня отправила.
— И всё-таки начни с цветов, а потом не упусти момент, когда будет готова простить.
Они немного помолчали.
— Как тебе подруга Аглаи? Не зацепила?
— Нормальная. Весёлая. Чувствуется воспитание. Такая в содержанки не пойдёт.
— А ты предложи серьёзные отношения. Хорошая девушка. Не упусти момент, Ярослав.
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Попробую не упустить... Я домой поеду. Уже поздно. Не засиживайся, утром рано вставать. С завтрашнего дня приступишь к осаде крепости. А я бутерброды наши любимые из кафе буду приносить, а то от страданий в скелет превратишься. Пока.
Хлопнув Романа по плечу, Ярослав встал и ушёл в дом.
«С цветов, значит, с цветов. Не отстану я от тебя, ёжик. Верну. Никому не отдам».
Глава 15 Танец — это не жизнь. Танец — это театр
Зайдя в свою комнату, Наташа швырнула рюкзак к письменному столу. Переоделась и упала животом на диван. Её взгляд зацепился за какую-то загогулину на обоях и утонул в глубине стены.
Она пыталась понять, что именно чувствует сейчас. И поняла. Ничего не чувствует. Как замороженная рыба с пустотой в груди. А что испытала там? Неверие собственным глазам, бурю разных эмоций, от удивления до желания орать, рвать и метать. И вся эта буря бесновалась в ограниченном пространстве её души, причиняя адскую боль.
Все посторонние звуки исчезли вместе с колыхающейся толпой. Остались только трое. Остолбеневшая она и ещё двое — женщина и мужчина — в непостижимой согласованности танцевавшие танец любви. Пластичный, откровенный, сексуальный. Настолько сексуальный, что Наташа почувствовала то, что наверняка чувствовала та девушка, глаза которой были затуманены поволокой откровенного желания. Ничего вокруг себя не замечал и мужчина. Его взгляд не отрывался от женских губ: чувственных, приоткрытых в вожделении. Их руки ласкали тела друг друга. Её — нежно и трепетно. Его — горячо и требовательно. Её тело, плавясь в руках мужчины, изгибалось, а волосы то и дело волной накрывали пол. Его тело, казалось бы, властвовало над её, но в тоже время, подчиняясь, с нарочитым опозданием повторяло изгибы и движения партнёрши.
Действо завораживало, гипнотизировало, восхищало...
И внезапно проявилась реальность. Вернулся в сознание танцпол вместе с людьми, вставшими в круг и наблюдавшими за танцем двоих. Проявилась и она, оказавшаяся в первом ряду этого круга. И только у неё не были подняты руки и не двигались в такт покачивающейся волне множества рук. Мужчина, наконец, добрался до губ и впился в них поцелуем. Музыка начала стихать. Под овации, крики и свист он подхватил женщину на руки и, продолжая зацеловывать её лицо, легко понёс к столику. Посадил, чмокнул в макушку и сел сам.
А потом резко обернулся.
Пока их взгляды не ударились друг о друга, ноги Наташи были прикованы к полу. А затем её смёл ураган. Бежать! Бежать! Бежать! Бежать! И никаких других мыслей в голове.
Он догнал. Она кричала. Он тоже. А потом слова об отце вернули разум.
И спокойствие.
О том, что он дал почитать, она слышала. И даже много размышляла об этом. Они полгода вместе, и между ними ничего не было, кроме поцелуев. Нежных, вызывающих сладкое томление в её теле. Но была уверена, что у него больше никого нет. Наивно, по-детски полагала, что если любишь, то на другого не глянешь.
Оказывается, все эти полгода он ласкал в постели другую... и, судя по танцу, даже поняла, как ласкал.
И это убивало.
— Наташа.
Она вздрогнула и села на диване.
— Что с тобой, девочка моя? Ты плачешь?
Наташа подняла руки к лицу и поняла, что оно залито слезами. Но всё равно помотала головой. А когда оказалась прижатой к маминой груди, разрыдалась. Замороженная душа вдруг встрепенулась и вспомнила, что надо выплеснуть наружу свою беду, свою боль, свою обиду. И Наташа рассказала почти обо всём, кроме того, что заставила скрыть недремлющая интуиция: кого именно полюбила и сколько ему лет.
— Дочка, это так прекрасно, когда любишь. Томление сердца, порывы души, солнечный свет с небес. И только счастливые лица вокруг, потому что грустных ты просто не замечаешь. Хочется петь и обнять весь мир. Ещё прекраснее, когда отвечают взаимностью и любят тебя, потому что получаешь тепло души твоей половинки. Ты ощущала это рядом с ним?
— Да.
— С кем он остался? С тобой или с ней?
— Побежал за мной. Как только увидел.
— Это главное. Он выбрал тебя. Не задумываясь, не перебирая в мыслях варианты. Танец — это не жизнь. Танец — это театр. Зрителей было много, и двое старались, скорее всего, для них. Истинную любовь не выставляют напоказ клубной публике.
— Но он признался, что... что...
— Что у них постельные отношения?
Наташа кивнула.
— А меня это радует, Наташа, — Марина погладила дочь по волосам.
— Почему?
— Это означает, что ты ещё не побывала в тех объятиях, которые делают из девушки женщину. Ты ещё чистый и невинный цветок. А парни — они такие. Не умеют терпеть. Особенно, если терпеть надо ещё два с половиной года. До твоих восемнадцати.
И Наташа получила лёгкий щелчок по носу.
«До твоих восемнадцати... до твоих восемнадцати... — пронеслось у неё в голове, — зачем до восемнадцати? Можно до шестнадцати...»
— Есть хочешь? — вернул её в действительность родной голос.
— Нет.
— А мне так булочки захотелось с чайком, — соблазнительно проговорила Марина.
— Хорошо. Составлю тебе компанию, если ты так просишь. Только умоюсь.
В эту ночь Наташе не спалось.
Мама не зря затащила её на кухню. Пыталась выведать информацию о парне, покорившем сердце дочери. Пришлось признаться, что он старше её, и соврать, что учится на первом курсе университета. Мама призывала сохранить себя для будущего мужа, потому что первая любовь редко приводит в ЗАГС.
Как только Наташа легла в постель, все наставления мамы выпорхнули из головы. Там остался только Роман. В той позе, в которой сел на кушетку в комнате Галки, с опущенным в ладони лицом.
Казалось бы, надо помнить не это. Надо помнить тот танец, тот поцелуй. Но память не хотела возвращать её в боль. Не хотела ковырять рану, которую чуть подлечили слова мамы.
