Читать книгу 📗 "Секретарь чудовища (СИ) - Сурмина Ольга"

— Послушай, я никогда не… — Девушка проглотила ком. Растерянность парализовала голову.

Ему хотелось сделать приятно. Как мужчине, как человеку. Но стоять на коленях перед своим шефом в его кабинете казалось чем-то немыслимым, отчего трескалось самоуважение. Трескалось понимание реальности, да и сама реальность.

— В чем дело? Никогда не делала? — Взгляд становился насмешливо-подозрительным, словно Нэд не верил в то, что это могло быть правдой. — Попробуй приноровиться. Мне это нравится. А еще… мне нравятся твои губы. Сделай это.

Скрипнула ширинка на черных брюках, и молодой человек медленно вытащил оттуда крупный половой орган. Элс шокировано уставилась на него, чуть отклонилась и проглотила ком. Не получалось выдавить из себя ни слова, зубы словно срослись.

— Я сказал сделай это. — С нажимом повторил шеф, касаясь холодной рукой светлых волос. — Так и не покрасилась. Жаль, тебе было бы чертовски к лицу. А знаешь, что было бы еще тебе к лицу? — Пальцы сомкнулись в волосах и резко их натянули. — Делать минет. Делай, я сказал, меня бесит твое молчание.

Он потянул её голову на себя, отчего Одри зажмурилась, замотала головой, но тут же ощутила у губ горячую головку. Ствол одним резким, рефлексивным движением протолкнули вперед, он упирался в горло. Тошнило, темнело в глазах, сердце лихорадочно билось в висках. Мужчина скривился и оскалился:

— Не кусай. — Хватка на волосах все усиливалась. Жгучая боль гуляла по коже головы. — Не кусай, я сказал, старайся. Пока что это убого. — Пальцы стали насаживать голову на ствол все сильнее, глаза тоже жгло, они рефлекторно намокали, дрожали ресницы. — Соси, и делай это нормально. — Сквозь зубы продолжал Нэд.

В какой-то момент он тяжело выдохнул и поднял голову. Все же, даже если немного, ему начинало нравиться происходящее. Определенно лучше, чем одному, даже если его «девушка» в оральном сексе полный ноль.

Она слышала, как хлюпала во рту слюна. Как болело напряженное горло, тошнота все усиливалась, хотелось кашлять, необъяснимые слезы падали на пол. Хотя, все внутри сжималось. Ей хотелось сделать ему приятно. Стоит ли ради этого немного потерпеть?

Казалось, в кабинете раздавался оглушительный треск чужой гордости. Здесь, на работе, Элс все же делает это. Ублажает своего шефа. Своего мужчину, но своего шефа. Его слова заставляли тело вздрагивать, словно то были не слова, а мелкие ножи. Откуда это чувство, если у них, вроде бы, любовь?

А голова болела от подергиваний волос, правда, они давно превратились в тяжелые навязчивые поглаживания.

Больно.

Внезапно девушка вытаращила глаза, когда почувствовала во рту вязкую, горячую, тяжелую жидкость, вновь пальцы насаживали голову на ствол члена, заталкивали головку глубже в горло. Не глотать не получалось, темнело в глазах, воздуха не хватало. Болели гланды, голос, казалось, исчез.

— Лучше, чем ничего. — Со странной улыбкой сказал Ротман, затем вновь погладил секретаршу по голове. — Умница. Прости мне мою грубость, как я уже сказал, я люблю жесткий секс. Тебе стоит приноровиться к этому. — Он медленно отстранился, затем стал застегивать штаны.

— Не на работе. — Хрипела Одри, с ужасом и непониманием глядя на пол. — Не делай так на работе. Пожалуйста. Сам сказал, что наши отношения вне этих стен.

— Я скучал. Это мой кабинет, так что можешь не волноваться. Надеюсь, таких дней, как сегодня, у нас с тобой будет много.

— Нэд. — Губы дрожали. Казалось, красное лицо краснело еще больше. — Тебе очень нравится… так?

— Да. — Он зашел за стол, затем сел в кресло и выдохнул. — Безусловно.

— Тогда, ну. — Взгляд становился потерянным и грустным. — Мне, если честно, бывает больно, когда мы с тобой… вместе. Ты сильно жмешь, ты словно… пытаешься меня разорвать. Поначалу ты был внимательнее, и мне было приятно, а потом все резче и резче… а потом ты занимаешься своими делами.

— К чему ты клонишь? — Ротман раздраженно прищурился. — Я сказал сразу, что люблю жесткий секс. Что, если я начну играть из себя заботливую мамочку у меня даже не встанет. Какие теперь ко мне вопросы?

— Я понимаю, правда, но иногда я тоже хочу, чтобы было приятно. — Она сникала все сильнее. — Можешь как-нибудь для меня… сделать то же самое, что сделала я для тебя сейчас?

— Не понял. — Мужчина широко усмехнулся. — Тебе минет, что ли, сделать?

— Нет. — Элс нахмурилась от такой шутки. — Поцеловать, может… там.

— Одри, это отвратительно. — Нэд вновь оскалился и едва не рассмеялся. — Меня стошнит. Давай я тебе кое-что проясню, мужской половой орган довольно чистый, потому что он наружный. Легко ухаживать за его гигиеной. У женщин все, мягко говоря, не так. То есть, в моем случае, я должен буду касаться ртом выделений твоего организма. Мало того, сколько мужиков тебя сношали до меня? И получается я, заочно, буду всех их трогать языком? Это стеб, что ли, такой? — Оскал становился ироничным. — Даже представлять тошно. Ты далеко не девственница, а, даже, будь так, все равно женский половой орган — это отверстие в теле, с выделениями и микробиомом. Отверстие, из которого что-то сочиться… боже. Нет, просто нет. Забудь об этом.

— Ладно. — Одними губами сказала она, стеклянными глазами глядя на шефа. Правда, уголки рта вздрагивали, и чуть-чуть дрожал подбородок.

Букет роз

— Ты можешь, наконец, купить себе бритву и побрить промежность? Я, конечно, ничего не говорил до этого, но любое терпение не безгранично. — Мужчина скрестил руки на груди, через прищур глядя на лежащую в постели секретаршу. — Это не красиво, не гигиенично, и вообще меня от них подташнивает.

— Что? — Девушка шокировано подняла брови, уставившись на любовника. — Но… я не совсем понимаю, раньше тебя все устраивало.

— Повторюсь, любое терпение не безгранично. — Взгляд становился пренебрежительным. — Ухаживай за собой, Одри, это все делают. Принимай душ, хотя бы раз в день, ухаживай за лицом, чисти зубы. И брей, твою мать, половые губы. Делай эпиляцию, что хочешь делай, но волосы там — тошно. Ты видела на моем лице хоть один волос?

— Но это не лицо, Нэд. — Почему-то сами собой влажнели ладони. Сердце тяжело стучало в груди, словно девушка стояла сейчас перед преподавателем, который вот-вот откажется ставить ей зачет, а не лежала в постели у любимого человека. — Я просто стригу их… как мне удобно, и как нравится.

— Теперь у тебя есть мужчина. — Шеф ядовито улыбнулся. — Так что придется брать в расчет и его предпочтения тоже, то бишь, мои.

— Я понимаю, но у меня очень чувствительная кожа. — На лбу выступала едва заметная испарина. — Она воспаляется от лезвий бритвы, легко царапается, долго заживает.

— Ну купи себе крем, в таком случае. Проблему твоих волос возле влагалища, по-твоему, я должен решать? — Взгляд становился раздраженным. — Я итак даю тебе деньги. Дарю белье, украшения, и прочий мусор. Можешь, хотя бы, о своем теле позаботиться?

— Но… — В горле распухал ком.

Может, у него сегодня плохой день?

Мусор? Он называл подарки для нее… мусором?

— Нэд, что на тебя нашло? — Шептала девушка, скользя взглядом по постельному белью. — Что произошло? Ты на меня за что-то обижен?

— Я в душ. — Глухо отозвался он и поднялся с постели, закинув назад пряди волос. — Приведи себя в порядок к нашей следующей встрече.

Через пару секунд послышался хлопок двери спальни. Девушка схватилась за лицо, затем тяжело, горько разрыдалась. В голове не помещалось ни одной мысли, душу, казалось, распирали пустота и мрак. Что он только что ей сказал? Зачем, почему? И почему… это так больно?

Слезы капали на простыню, хотя Элс не издавала никаких звуков. Скоро он помоется, выйдет. Улыбнется мерзкой, высокомерной улыбкой и скажет, что она маленькая девочка, раз разревелась от простой критики. «Просто критика» — так Ротман это называл. Правда, всякий раз, эта критика пробивала все сильнее, заставляла колени подгибаться, а самолюбие трескаться. На самом деле Одри всегда считала свои волосы там очень милыми. Они были совсем не жесткими, светло-серыми, довольно медленно росли и легко стриглись. Были нежными, со слабыми волосяными луковицами, как и кожа, на которой они росли. Тонкая и очень чувствительная.