Читать книгу 📗 "Разведенка. Беременна в 46 (СИ) - Барских Оксана"

Он просто перешагнул через меня, даже не оглянувшись. Растоптал грязными ботинками, на которые налипло дерьмо, а теперь решил поглумиться.

– Ты же понимаешь, что если опубликуешь это видео, я тебя в порошок сотру, Варвара? – холодно произносит Влад и надевает протянутую рубашку.

Неспешно одевается, поглядывая на меня исподлобья, но не забывает при этом поглаживать периодически бедро Марьяны. Демонстрирует, что я тут лишняя. Неужели считает, что я питаю какие-то надежды его вернуть?

Влад, конечно, мерзавец, но идиотом никогда не был. И когда я упустила изменения, которые с ним произошли? Когда он вдруг стал меняться? Что я была за женой, что ничего не заметила?

Эти мысли ворохом впиваются в сердце, заставляя меня часто и отрывисто дышать, и я моргаю, смахивая слезы. И зачем я снова вскрываю раны и пытаюсь в них копаться? Всё ведь ясно, как день.

Развод и точка.

Я и не жду, что мы сохраним брак.

Нет.

Даже если бы муж вдруг раскаялся, бросил любовницу и встал передо мной на колени… Я бы не смогла его простить. Не после того, что он успел натворить и наговорить. Но мне стало бы легче.

Тяжело осознавать, как ни крути, что твой муж, с которым ты прошла огонь и медные трубы, ни с того ни с сего в одночасье так кардинально меняется. Ведь даже моя подруга Яна, знавшая Влада почти так же долго, как я сама, удивилась и не поверила сначала, что я говорю о Владе.

– Я тебя совсем не узнаю, Влад. Что с тобой? – выдыхаю я, так как колеблюсь.

В память о прошлом хочу дать ему последний шанс, так как унижать мужчину, от которого родила двух детей и собираюсь третьего, не хочу.

Во мне говорит сострадание, чисто женское, на которое не каждый способен. А может, и расшалившиеся гормоны.

Не желаю опускаться до такой низости, но он не оставляет мне выбора.

– Пошла вон, Варвара, – цедит сквозь зубы и оскаливается. – Ты перешла грань, решив опустить меня, как какого-то пацана с подворотни. Забыла, с кем связалась. Мы прожили с тобой почти тридцать лет, так что ты прекрасно осведомлена, как я поступаю с врагами и их семьями.

Влад хищно прищуривается, а я пугливо сглатываю. Первая реакция, которая следует после его слов, это ожидаемый страх.

Влад, сколько я его помню, всегда играл грязно. Не зря ведь выиграл столько дел, представляя крупные корпорации. Шел по головам, делая карьеру, и не жалел проигравших, даже если это когда-то были его друзья.

Поначалу я пугалась этого его амплуа, когда он становился жестоким дельцом, едва ли не бандитом, что смешивал людей, которые мешались ему, с грязью, но он как-то убедил меня, что это единственный способ выживания.

Бей или беги.

Либо ты, либо тебя.

Работая в прокуратуре, я постоянно сталкивалась с подобным мышлением, и как-то свыклась с мыслью, что мир мужчин априори жесток, а сейчас, когда шоры спали, осознаю, что дело не в среде. Дело в самом Владе.

Он не намекает, а прямым текстом дает понять, что если я буду мешаться под его ногами и на что-то претендовать, то он уничтожит меня и моих детей. Не посмотрит, что это и его родная плоть и кровь тоже.

На мгновение становится страшно.

Не за себя.

Не за детей.

За Влада, которому успех настолько вскружил голову, что он потерял берега.

Вот только эта не та жалость, какую испытываешь к близкому человеку.

Нет.

Влад уже давно перестал быть моей семьей, так что я за него не переживаю. Просто перемены в нем пугают, ведь это получается, что я его никогда и не знала в полной мере.

Жила в выдуманном мире, с нарисованной в голове картинкой, которая была моей реальностью, пока Влад того хотел. А теперь сосуд разбивается вдребезги, осколками раня мое сердце.

– Я-то пойду, вон, Влад, – с горечью выплевываю я напоследок, – а ты останешься один. Больше не подходи ко мне и не смей приближаться. И не смей меня больше пугать, уяснил? Ты правильно сказал, мы прожили вместе двадцать семь лет. И я знаю о тебе больше, чем налоговая и финмониторинг вместе взятые. Так что придержи язык за зубами, если не хочешь сесть в тюрьму.

Моя угроза напряжением повисает в воздухе, но Влад молчит. Наблюдает, словно пытается понять, есть ли у меня что-то еще, кроме моих слов. Что-то более весомое, что может ему навредить.

Я же не хочу больше тут находиться и спешу выставить свои условия, которые ему придется выполнить, если он не хочет стать с Марьяной новостью дня.

– К завтрашнему утру вернешь квартиру Мише с Соней. Если этого не произойдет, видео отправится во все новостные паблики. Думаю, твоя Марьяночка не хочет стать главной звездой сайтов восемнадцать плюс?

Я разворачиваюсь и ухожу, слышу только плач Марьяны, которая что-то причитает и уговаривает Влада что-то сделать.

Амеба. И что он в ней только нашел?

Неужели правду говорят, что мужчины хотят видеть возле себя слабых женщин, которые будут смотреть на них, как на бога?

Сцепив зубы, я качаю головой.

Ну уж нет. Слабой я больше никогда не буду.

С меня довольно. Пора показать свои зубки.

Глава 20

Несмотря на браваду и произнесенные угрозы, Влад не решается рисковать и квартиру сыну и его жене возвращает. Мне не звонит, а вот Мише пишет сообщение, что они снова могут въезжать обратно, после чего присылает мне скрин в качестве доказательства.

Вот только сын радостным не выглядит. Наоборот, ходит весь следующий вечер, когда мы все возвращаемся домой, как в воду опущенный.

Судя по кислому лицу Сони, она о предложении Влада не знает, с недовольством убирается в доме, устраняя тот бардак, что учинили ее друзья.

Быть строгой в семье мне не по нраву, так как и на работе этого вполне с лихвой хватает, но с ней иначе нельзя. Нужно сразу ставить девчонку на место, раз она не понимает, что звать толпу в чужой дом – это по меньшей мере, неприлично. Особенно не спрашивая чужого разрешения.

– Ты пропустила пыль на холодильнике, – говорит свекровь Соне, которая приступает к уборке на кухне, пока мы с Зоей Елисеевной пьем чай с блинчиками.

– Мои друзья здесь вообще не появлялись вчера, – цедит сквозь зубы Соня, но послушно, хоть и нервно подтаскивает к холодильнику стул.

Вода в тазике, когда она резко ставит его на пол, разливается за борты, но я молчу. Всё равно уберет, никуда не денется. Становится слегка неприятно, когда я ловлю себя на мысли, что превращаюсь в строгую свекровь, но и Соня, откровенно говоря, не скромная невиновная ни в чем невестка.

– Еще не хватало, чтобы вся эта орава еще и кухню разгромила, – ворчит Зоя Елисеевна и качает головой, когда наши с ней взгляды встречаются.

– Я, между прочим, беременна, – возражает Соня, не желая никак идти на попятную. Нехотя трет тряпкой шкафы и что-то бубнит себе под нос.

Миша в это время занимается двором, где ситуация после бурной вечеринки не лучше.

– Нормальные беременные книжки читают, а не толпу в дом зазывают. О себе думают, а не носятся полуголые на улице в холод.

Зоя Елисеевна берет на себя роль плохого полицейского, пока я наблюдаю за сыном через окно. Он явно загружен тем, как поступить, даже периодически поглядывает на дом, и я понимаю, что его беспокоит.

– Еще скажите, что в ваше время женщины и в поле, и в хлеву рожали, – фыркает Соня и спускается со стула.

– А ты со старшими не спорь. Вела бы себя прилично, не пришлось бы сейчас выслушивать от нас нравоучения. Раз родители не научили, то мы…

– Зоя Елисеевна, – говорю я, трогая свекровь за руку, чтобы она не продолжала.

Вижу, что глаза Сони наполнились слезами, и мне становится стыдно как за себя, так и за Зою Елисеевну. Девчонка сжимает зубы и молча уходит, а я качаю головой, чтобы свекровь больше ничего в ее сторону сегодня не говорила.

– Она же из детдома, не нужно обижать девочку лишний раз.

– Она в детдом попала в десять лет, Варь. И ты слишком лояльна. Не собираешься же идти у нее на поводу только потому, что она выросла не в семье? Сама не заметишь, как она сядет вам всем на шею и ножки свесит, начнет права качать и тебя из собственного дома выживать. Знаю я таких, так что и Соню вижу насквозь.