Читать книгу 📗 "Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна"

И тут её взгляд упал на старую яблоню в углу сада. Ту самую, под которой они с отцом когда-то закопали «клад» — стеклянную банку с её детскими рисунками и запиской «мои сокровища». Отец тогда смеялся и говорил: «Вот вырастешь, откопаешь, посмеёшься».

Аля подошла к дереву. Земля у корней была мягкой после дождя. Она упала на колени и начала рыть руками. Ногти забились землёй, но она не останавливалась, рыла с какой-то отчаянной яростью, пока пальцы не наткнулись на что-то твёрдое и холодное.

Это была мутная стеклянная банка. Аля с трудом открыла крышку, которая плохо поддавалась — руки, испачканные в земле, постоянно скользили по стеклу. Внутри лежал свёрток, обёрнутый в промасленную бумагу. Она вытащила его дрожащими руками и развернула. Там были её детские каракули. И записка отца, написанная его твёрдым почерком: «Алёнушка, помни: самый главный клад — это вера в себя. Даже если всё рушится, не сдавайся. Ты сильнее, чем думаешь. Твой папа».

Аля сжала пожелтевший листок в руке и прижала его к груди. Рыдания вырвались наружу — громкие, неуправляемые, очищающие. Она плакала за всё: за развод, за потерянную карьеру, за унижение, за страх потерять дочь. Она плакала, сидя на земле у яблони, в своём украденном саду.

Но когда слёзы закончились, на смену отчаянию пришло странное, ледяное спокойствие. Она поднялась, отряхнула колени. Листок с отцовскими словами она аккуратно сложила и спрятала в самый надёжный карман.

Аля посмотрела на освещённое окно комнаты дочери. Нет, она не вернётся к Илье. Не сдастся. Она будет бороться до конца.

Аля достала телефон и послала Илье короткое сообщение: «Нет. Я не приеду. И забудь о моём согласии на «пробу». Мы встретимся в суде».

Ответ пришёл почти мгновенно: «Твоя ошибка. Жаль».

Аля выключила телефон. Она повернулась и твёрдым шагом пошла прочь от дома. Не к маме. Она шла обратно на завод. К своей печи, к своему тесту. К своей войне.

У неё было две недели. Не чтобы подготовить документы для опеки. А чтобы совершить невозможное. И теперь она знала, что сделает это не ради мести Илье. И даже не ради денег. А ради той маленькой девочки, которая когда-то закопала здесь свои сокровища и верила, что всё обязательно будет хорошо. Ради себя самой.

Она зашла в цех. Денис и Галина Ивановна всё ещё были там.

— Всё, — громко сказала Аля, и её голос прозвучал непривычно твёрдо. — С сегодняшнего дня работаем в новом режиме. Круглосуточно. Я знаю, как нам нужно действовать. Они смотрели на неё, и в их глазах читался вопрос. Но теперь в Алином взгляде была такая уверенность, такая неукротимая воля, что они просто молча кивнули.

Битва за дочь только что перешла в свою самую ожесточённую фазу. И Аля была готова к ней, как никогда.

32. Ночная смена

Тишину цеха нарушал лишь ровный гул печей. Аля стояла у большого стола, заваленного чертежами, сметами и распечатками из интернета. В углу стола на самом видном месте, как талисман, лежал тот самый пожелтевший листок с отцовским напутствием, словно напоминание о том, что кто-то верил в неё всегда.

Аля позвала в офис Дениса и Галину Ивановну и пригласила их присесть. Она так же позвонила Артему и тот обещал подъехать попозже.

— Итак, — голос Али был тихим, но чётким, будто стальной струной пронизывая ночную тишину. — У нас две недели. Четырнадцать день. За это время нам нужно не просто выйти на стабильную прибыль. Нам нужно совершить чудо.

— На этой неделе у нас операция «Штурм». Мы запускаем то, о чём я давно думала, но боялась. «Хлебная подписка» для всего города.

— Подписка? — переспросил Денис, скептически хмыкнув. — Алёна, люди тут с трудом на разовый батон решаются. Какая подписка?

— Именно та, что нужна сейчас, — парировала Аля, её глаза горели. — Не на год, не на месяц. Всего на две недели. Ежедневная доставка свежего хлеба к порогу. Стоимость — как три батона, но мы даём пять разных видов в неделю по графику. Плюс, бонус — баночка моего фирменного варенья из райских яблочек в конце срока.

Галина Ивановна задумчиво покачала головой.

— Дитятко, это ж сколько работать надо? Мы и так на износе.

— Мы будем работать в три смены, — твёрдо заявила Аля. — Я договорюсь с Викой. Она организует онлайн-запись и продвижение. Я знаю, её аудитория откликнется. А вы, Галина Ивановна, возьмёте на себя дневные смены и контроль закладки. Денис — ночные замесы и выпечку. Я — утреннюю доставку, закупки и… второй фронт.

— Второй фронт? — Денис насторожился.

— Параллельно я буду заниматься документами для опеки, — объяснила Аля, перебирая бумаги.

Она говорила с сильной уверенностью и верой, что все получится.

— Аля, у тебя что-то еще случилось? — осторожно спросила Галина Ивановна.

Аля усмехнулась, и в её улыбке не было ни капли веселья.

— Проблемы с бывшим мужем. Но скоро все решится. Камеры, которые Артём поставил, работают круглосуточно. Так что у нас на производстве не должно быть никаких неприятностей.

Планерка близилась к концу, когда дверь цеха тихо открылась, впуская ночную прохладу и Артёма. Он молча прислонился к косяку, наблюдая, как Аля, с лихорадочным блеском в глазах, раздает последние указания. Она раздала им распечатанные графики и списки задач.

И тут сзади раздался спокойный, уверенный голос Артёма.

— Напрягаться в три смены не придется.

Все взгляды устремились на него. Он сделал несколько шагов вперед, его руки были засунуты в карманы брюк.

— Я нашел нам хорошего пекаря.

Аля уставилась на него, не веря своим ушам.

— Василий Юрьевич. Вчера вернулся в город, бывшая коллега, моя знакомая, узнала, что мы ищем человека, и сегодня связала нас. — Артём достал из кармана пиджака телефон, пролистал несколько сообщений и протянул его Але.

Аля с надеждой взглянула на резюме взрослого, крепкого мужчины с умными глазами. В графе «Опыт» стояла внушительная цифра — 35 лет.

— Он звонил мне час назад, — продолжил Артём. — Говорит, что ночные смены для него — привычное дело. Готов прийти на собеседование завтра в семь утра. Если всё устроит, может выйти в эту же ночь.

Облегчение, острое и всеохватывающее, медленно разлилось по уставшим лицам. Это была не случайность. Это была вовремя подоспевшая помощь.

— Тридцать пять лет опыта... — с почтительным изумлением прошептала Галина Ивановна.

— Да, — твёрдо подтвердил Артём, глядя на Алю. — Так что, капитан, ваша задача — вернуть дочь. А с хлебом нам теперь поможет Сергей Петрович.

— Спасибо, — прошептала она. — Ты спас всех нас.

— У нас все еще не полный штат сотрудников, — продолжил Артем. — Но сейчас будет легче.

Аля медленно подняла глаза на Артёма. Взгляд его был спокоен и сосредоточен, но в глубине глаз она заметила ту самую уверенность, которой ей так не хватало последние недели. Она сделала шаг к нему, забыв о присутствии Дениса и Галины Ивановны.

— Ты…,— начала она, голос дрогнул. — Ты всегда появляешься именно тогда, когда кажется, что выхода уже нет.

Её пальцы сжали край фартука, покрытого мукой. Почему-то Аля всегда забывала, или даже не хотела его снимать — он был ее щитом, символом борьбы. Аля хотела сказать больше - о том, как его поддержка стала для неё якорем в этом хаосе, как его вера в неё порой казалась единственным, что удерживало её на плаву. Но слова застряли в горле.

Вместо этого она протянула руку и коснулась его футболки, оставив на тёмной ткани белый след от муки. И он стал немым свидетельством их общего дела, их борьбы.

Артём не отстранился. Уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке.

— Я же говорил — мы справимся, — тихо произнёс он, и в этих простых словах было всё: понимание, поддержка и обещание, что он не оставит её одну.