Читать книгу 📗 "Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка"

— Зачем Еве отправлять тебе такое?

— Я думаю, ей казалось, что так я серьезнее буду относиться к тренировкам. Так оно и вышло.

Я села в позу бабочки, прижав стопу к стопе, и подтянула лодыжки к корпусу.

— А затем меня порвало на мелкие кусочки.

— Люди несут чушь, когда за это не приходится отвечать, — пробормотала она.

— Это произошло и из-за физического состояния, и из-за перенапряжения.

Я закончила растяжку.

— После той аварии мое ахиллово сухожилие так и не зажило до конца, но я не стала сбавлять обороты, даже когда отдых был очень необходим. Я собиралась начать реабилитацию после «Щелкунчика», но потом Василий предложил мне «Жизель», и я думала лишь о том…

Я поежилась.

— Ты хотела, чтобы мама тобой гордилась. Понимаю.

— Да.

Но этого так и не произошло. Как только Энн ушла из танцев, это бремя свалилось с ее плеч, но распределилось между Линой, Евой и мной.

Теперь его несли только двое из нас. И если я не выдержу, останется одна Ева.

— Кстати, о маме, — сказала Энн, сев напротив меня. — Вчера вечером я пересматривала фотографии в их комнате.

— Скучаешь по тем временам?

Она протянула мне рамку размером пятнадцать на двадцать сантиметров.

— С Линой было что-то не так.

— Ты о том, что она скрыла свою беременность? Или о том, что она ни разу не упомянула о ребенке и вообще отдала его на усыновление? — Я взглянула на фотографию, отметив сияющие улыбки мамы и Лины. Они прижались друг к другу головами перед афишей «Дон Кихота» в огнях вечерних фонарей. — Может, я чего-то не понимаю? Мама уехала в Сан-Франциско, чтобы посмотреть выступление Лины. Мы все об этом знали.

— Они в зимних куртках.

Энн привстала с колен и постучала по стеклу в верхней части рамки. Подпись гласила «13 марта».

— Ой…

Я снова принялась рассматривать снимок, пытаясь разглядеть признаки беременности Лины под толстым пуховиком, но ничего не увидела.

— Она же была на седьмом месяце беременности.

— Точно.

Энн достала телефон и подключилась к сети.

— А я вспомнила, что на той неделе приезжала на весенние каникулы из Нью-Йоркского университета, но мама меня с собой не взяла. Сказала, что ей нужно провести время с Линой наедине, серьезно с ней поговорить, потому что Лина работала только в студии труппы. Мама была разочарована тем, что Лина до сих пор не стала стажеркой, не говоря уже о кордебалете.

Энн повернула телефон, чтобы показать мне актерский состав того сезона.

— Лины здесь нет.

Она пролистала несколько программок на осень.

— Вот она. — Энн перелистнула дальше. — И вот тут. «Щелкунчик». Но и там — «Лина Руссо, студийная труппа». А дальше ее нет. Мама привезла домой эту фотографию, но имени Лины на той афише нет.

— Это постановочное фото. — Сердце бешено заколотилось. — Мама знала про Джунипер.

Энн кивнула:

— Переодевайся.

Глава тринадцатая. Алли

Пользователь45018: Еще бы их не взяли. Посмотрите, кто их мать.

КэссидиФэрчайлд1: Может, она и открыла им двери, но удержаться они смогли самостоятельно.

— Аннелли Майерс и Алессандра Руссо, к Софи Руссо, — сказала Энн охраннику у входа в Брукфилдский институт.

Он заглянул в планшет. Напряженное лицо скрылось под черной бейсболкой, а затем показалось снова.

— Проезжайте.

— Спасибо, — ответила Энн и подняла стекло «мерседеса». Ворота перед нами открылись. На газоне в центре круглой подъездной дорожки зеленела густая трава. Живая изгородь вдоль пути была аккуратно подстрижена. Мы проехали метров пятьсот по правой стороне к обширному поместью, которое, как решила наша мать, было создано, чтобы стать ее домом. Это был особняк Позолоченного века. Какой-то нефтяной магнат построил его сто с лишним лет назад, а за последние несколько десятилетий его отреставрировали.

Энн припарковалась на небольшой стоянке рядом с северным крылом. Мы вышли, чтобы немного размяться. Доехали вроде бы неплохо, всего часа полтора от Хэйвен-Коув по побережью. И все же я подозревала, что всю дорогу Энн жутко нервничала, как и я.

— Готова? — спросила сестра, сжимая ремешок сумочки.

— Более-менее. Идем.

Я перекинула ремешок сумочки так, чтобы она висела через плечо, и мы зашагали по извилистой дорожке. Поднявшись по широкой каменной лестнице, мы прошли между колоннами на крыльцо.

Пока мы стояли на пороге, мой телефон завибрировал. Я торопливо просмотрела сообщение.

Хадсон:

Ты не передумала завтра ехать на пляж?

Точно, уже завтра… При одной мысли об этом я тут же устала.

— Все в порядке? — спросила Энн, сдвинув солнечные очки на макушку.

— Хадсон спрашивает, не передумала ли я провести завтрашний день на пляже с его семьей.

Пальцы в нерешительности зависли над экраном.

— И что ответишь? — озабоченно нахмурила брови Энн.

Нелегко объяснить, почему меня так пугает перспектива два дня подряд приводить себя в порядок и изображать веселье, — ведь именно этого все и ждали. Во многом поэтому я и сбежала из Нью-Йорка в летний дом.

— Не передумала. Буду рада повидаться с Джунипер.

И с Хадсоном.

Дважды прозвучал звонок, и Энн открыла дверь. Мы вошли в фойе, отделанное мрамором и украшенное римскими скульптурами, и предъявили удостоверения личности, чтобы нас пустили дальше. Мама готова была уделять внимание лишь четверым.

Мы приготовились ждать.

Алли:

Словесные перепалки предполагаются?

Хадсон:

Только ты можешь употребить в разговоре слово «перепалки».

Алли:

Это не ответ.

Хадсон:

Кэролайн будет вести себя прилично.

Вероятно, это означало, что она ограничится сверлящим взглядом.

Алли:

Я приеду.

Хадсон:

Заеду за тобой в полдень.

Можно решить, что у нас свидание. Но ведь и предполагалось, что мы встречаемся.

Алли:

Хорошо.

Я сунула телефон в задний карман.

— Как тихо, — отметила Энн, окинув взглядом пустой коридор с правой стороны, а затем с левой. — Видимо, занятия еще идут.

— Когда ты была здесь в последний раз?

Я расправила складки на черной блузке, а вот с измявшимися в дороге шортами ничего было не поделать.

— В прошлые выходные, — сказала с улыбкой Энн.

Мимо нас торопливо прошла женщина с идеально гладким пучком на голове и с блокнотом в руках.

— А ты?

— Чуть больше месяца назад.

Я осмотрела пальцы, чтобы проверить, не осталось ли у меня под ногтями грязи.

— Она позволила мне пробыть у нее ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы выразить свое разочарование, а затем выставила за дверь. Сказала, что опаздывает на урок.

— Похоже на маму, — пробормотала Энн.

По широкой лестнице, покрытой ковром, к нам спустилась спустилась Рейчел — новоиспеченная мамина любимица.

— Она наверняка рассердится, что мы явились в будний день.

— Девочки, как я рада вас видеть! — воскликнула Рейчел. От улыбки в уголках ее глаз и губ появились морщинки. На ней был светло-голубой свитер под цвет глаз, рыжие волосы собраны в аккуратный пучок. — У нее есть немного времени до следующего занятия. Почему бы вам не подняться к ней?

Рейчел повела нас на второй этаж по покрытой ковром изгибающейся лестнице.

— К ней заходил кто-нибудь еще? — спросила Энн.

Костяшки пальцев на ремешке ее сумочки побелели так, что позавидовал бы и Каспер.

— Пару недель назад заходила мисс Элоиза, но, если вы спрашиваете, была ли здесь ваша сестра… — Рейчел покачала головой.

— Конечно нет, — пробормотала Энн.

Мы повернули налево, в северное крыло, и миновали несколько запертых комнат. Из-за каждой двери доносилась классическая музыка.

— В каком она сегодня настроении? — спросила я, и у меня свело живот.