Читать книгу 📗 "Запретная для авторитета. Ты будешь моей (СИ) - Младова Мила"

- Да, но «Друг» также говорил, что «позаботится» обо мне.

- Может, он выражался буквально. Подумай об этом, детка. Подумай о том, что он делал... наблюдал за тобой, отгонял тебя от меня, хотел, чтобы ты знала, что он может подобраться к тебе. Может быть, в своем извращенном понимании он думает, что заботится о тебе. Может, он видит себя в роли защитника. Я не знаю, зачем ему понадобился Теряев, поскольку мне не кажется, что он может быть хоть сколько-нибудь полезен. Возможно, он просто хотел использовать его в качестве козла отпущения. Но может быть и так, что происходит что-то более серьезное, и мы просто пока не можем понять, что именно, - я со стоном опустила голову вниз.

- Я так устала ходить взад-вперед, пытаясь понять, что происходит.

Зажав мой подбородок между большим и указательным пальцами, Герман поднял мое лицо к себе.

- Почему ты не сказала мне, что Артур однажды схватил тебя?

- Честно говоря, я совсем об этом забыла. Он не тот человек, о котором мне нравится думать. Я вообще не думаю ни о ком из его семьи.

Герман поджал губы.

- Ты решила, что Марк отказался признать тебя, потому что был жестоким уродом. Но если он думал, что не может иметь детей, он вполне мог бы не верить твоей матери вплоть до твоего рождения. Мы не можем знать наверняка, но я не вижу причин, по которым Артур мог бы лгать.

- Теперь это не имеет значения. Марк мертв, - и я действительно не хотела думать о нем. Несомненно, почувствовав это, Герман нежно сжал мою шею, а затем поднял меня на ноги.

- Тебе нужно кое-что учесть. То, что Артур нашел эти письма, не означает, что он их не писал.

- Если бы их написал он, то, конечно, не стал бы показывать их тебе.

- Он знает, что я считаю его подозреваемым. Может быть, он подумал, что, показав мне письма, которые он якобы нашел, заставит меня думать, что вина лежит на ком-то другом. Он мог поехать в дом Ромы, чтобы забрать их, прикрывая свою задницу, - на мой хмурый взгляд Герман добавил: - Он сказал, что бабушка раскрыла ему все тайны перед смертью, год назад. Кто бы не разозлился, узнав, что ему всю жизнь лгали? Услышав, что его отец не был его настоящим отцом? Он всегда винил тебя и твою мать во всем, что пошло не так в отношениях его родителей. А потом он узнал от бабушки, что эти проблемы уже были - твоя мама просто оказалась втянута в них, непроизвольно; она была жертвой. И ты, человек, которого он всю жизнь презирал и отвергал, на самом деле имеешь больше прав на его отца, чем он сам.

- Биологически, возможно. Но Марк никогда не был моим отцом.

- Он хотел им быть.

- Но он хотел этого недостаточно сильно, правда ведь? - если бы хотел, он сказал бы своей матери и жене заткнуться и не мешать. Ладно, конечно, возможно, все было не так просто, но я не была настроена проявлять понимание.

Герман откинул мои волосы с лица.

- Некоторые люди просто слабые, детка. Они подчиняются сильным, отчасти потому, что они трусы, а отчасти потому, что слишком слабы и зависимы, чтобы управлять своей жизнью самостоятельно. Они нуждаются в одобрении и похвале других и ищут таких людей, как твоя мать, которыми легко манипулировать, заставляя поклоняться им, - что ж, Марк определенно преуспел в работе с мамой. Когда-то она считала его своей второй половинкой, если такое вообще возможно.

- Как я уже сказала, теперь это не имеет значения. Он мертв, - я обняла Германа за талию. - Я не знаю, стоит ли говорить маме.

Герман поджал губы.

- Услышанное ей не поможет. Она будет злиться на Марка и его мать, и ей захочется поговорить с ними. Но они мертвы, так что ничего не получится.

Я кивнула, прислонилась лбом к груди Германа и закрыла глаза. Мысли вились, и мне казалось, что моя голова вот-вот взорвется.

- Прекрати.

- Что прекратить? - я наморщила лоб.

- Ты думаешь, я не знаю, что сейчас творится у тебя в голове? Думаешь, я не знаю, что ты не можешь не сравнивать действия Марка с действиями Калинина?

Боже, как же я ненавидела, что он так хорошо меня понимает.

- У тебя был отец, слишком слабый, чтобы бороться за участие в твоей жизни. Муж твоей матери, напротив, поддерживал тебя всеми возможными способами. В обычных обстоятельствах ты могла бы этим дорожить; это компенсировало бы то, что ты лишена биологического отца, и ты с радостью считала бы отчима своим настоящим папой. Но это не обычные обстоятельства. Человек, который считает себя твоим отцом и утверждает, что любит тебя, осужден на пожизненное, и мысли о нем, как о настоящем отце, не принесут тебе ничего, кроме чувства вины.

Я плотно зажмурила глаза.

- Я так любила его, когда была ребенком.

- Конечно, любила. Могу поспорить, что он дал тебе все основания любить его. Полагаю, его письма заставляли тебя чувствовать себя обожаемой и особенной. Я думаю, ты для него особенная в том смысле, в каком человек может быть особенным для такого, как он. Ты не можешь чувствовать себя виноватой за то, что когда-то любила его.

Я тяжело сглотнула.

- Когда мне было семь лет, дети на детской площадке, заявили, что услышали от родителей: он убил человека. Я рассказала Андрею об этом. Он ничего не подтвердил и не опроверг, просто сказал, что я услышу о нем много чего и что не все из этого правда. Его больше беспокоило другое: они говорили, что я не его биологическая дочь. Он сказал мне: что бы я ни услышала, я никогда не должна забывать, что он мой отец и что он любит меня.

Подняв голову, я встретила взгляд Германа и продолжила.

- Мама сказала, что дети солгали. И поскольку он не признался в убийстве и заявил, что я услышу о нем ложь, я решила поверить, что все было неправдой; что это была одна из многих лживых историй, которые я услышу.

Руки Германа нежно обхватили мое лицо.

- Ты была ребенком, Агата. Ни один ребенок не найдет причин воспринимать любящего отца убийцей. Ты верила в то, что имело для тебя смысл, и, да, в то, во что ты хотела верить. Если бы речь шла речь о другом ребенке, ты бы стала винить его за это?

- Нет, - тихо признала я.

- Но чувство вины все еще остается, и тебе кажется, что с тобой должно быть что-то не так, и тот факт, что он утверждает, что любит тебя, только укрепляет это убеждение. Но с тобой все в порядке. Я верил, что Лиза любит меня. Я не любил ее в ответ, но мне был дорог человек, за которого она себя выдавала. Значит ли это, что со мной что-то не так?

Я нахмурилась.

- Нет. Она манипулировала тобой и показывала тебе то, что, по ее мнению, заставило бы тебя заботиться о ней.

- Звучит знакомо?

Я бросила на него яростный взгляд.

- Заткнись.

- Потому что я обосновал свою точку зрения?

- Да.

Он нежно поцеловал меня.

- С тобой все в порядке. Скажи это.

- Только если ты тоже это скажешь, - его глаза потускнели. Я слабо улыбнулась. - Не так просто, правда?

- Нет. Но разница между тобой и мной в том, что я не хороший человек.

Я фыркнула.

- Думаешь, я не испорчена по-своему?

- Ты направляешь свои негативные эмоции в продуктивное русло. Я всегда делал наоборот.

- Это неправда. Посмотри, где ты находишься сегодня. Посмотри, насколько ты успешен и сколько у тебя социальной и личной власти. Драки - лишь один из способов выплеснуть гнев и чувство вины. Но это не единственный способ.

Крепче прижавшись ко мне, Герман снова поцеловал меня.

- Я не думал об этом в таком ключе.

- А следовало бы. Я думала, ты умный.

Его рот изогнулся в хитрой ухмылке.

- Я умнее тебя.

Я ахнула.

- Эй!

- Ты пыталась бороться с неизбежным. Кто так делает? - он прикусил мою нижнюю губу. - Ты всегда должна была быть моей, Агата. Я никогда не хотел ничего и никого так сильно, как тебя. С первого раза, когда ты у меня появилась, я понял, что мне будет очень сложно от тебя отказаться. Нет, я знал до этого, просто до меня не доходило.

- Если честно, ты был очень закрытым. Я никогда не понимала, чего ты хочешь.