Читать книгу 📗 "Арабская ночь. Табу на любовь (СИ) - Ангелос Амира"

Мой рот, мои руки, моя кожа — все служит ему.

Но это не унижение. Это власть.

Юсуф шепчет мое имя. Глухо. С хрипотцой. Его голос безумно возбуждает меня. Низкий и бархатистый. Его стоны нарушают тишину каюты. Он сильнее сжимает мои волосы, начинает активно толкаться бедрами вперед.

Я тону в своих чувствах, противоречивых и отчаянных. Это страсть, чувство власти, эйфория. Наслаждаюсь, даже когда сильные руки обхватывают мою голову, фиксируя, а член толкается глубже в рот. Доставая до горла, отчего появляется неприятное ощущение, я инстинктивно пытаюсь отстраниться. К моему облегчению, Юсуф позволяет мне отдышаться.

— Постарайся дышать носом, — его голос глухой, почти неузнаваемый.

Сжимает член, проводит головкой по моим губам, снова толкается, проникает медленно, подаваясь назад, и снова вперед. Принимаю его в рот насколько могу, стараюсь, и боже, я вся теку. Меня это и пугает и возбуждает. Адреналин кипит в крови.

— Соси, девочка. Фак, какая же ты…

Он переходит на арабский, я не понимаю ни слова, но это почему-то сильнее добавляет возбуждения. Юсуф начинает двигать бедрами, погружая член до самой стенки горла. Уже бесполезно пытаться отстраниться, кислорода все меньше, ощущаю, как член разбухает, становится еще горячее и больше. Мужские пальцы сильнее стягивают мои волосы в кулак. Юсуф дергается, мой рот наполняется густой горячей жидкостью. Я инстинктивно подаюсь назад. Встречаюсь глазами с пронзительным почерневшим взглядом. Мое лицо, шея, грудь — все залито спермой. Глотаю. Облизываюсь. Губы болят, саднят.

— Слава, что ты со мной делаешь… — выдыхает, прижимаясь лбом к моему.

Мы замираем, дыхание в дыхание.

Он гладит меня по голове нежно. Замираем в моменте. Нет стыда, наоборот. Освобождение. От запретов, страхов. Такое чувство, что весь мир у моих ног.

Глава 37

Нас накрывает безумие. Не можем оторваться друг от друга. Все время хочется прикосновений, ласки. Пока я не отключаюсь, буквально на полуслове, измученная, но бесконечно счастливая.

— Я тебя замучил, — говорит Юсуф с виной в голосе, когда открываю глаза.

— Есть немного, — улыбаюсь мечтательно. Да, физически мне непросто справляться с его бешеным темпераментом. Морально — ощущение, что парю на мягком облаке из розовой ваты. Я абсолютно счастлива.

Отстраняется, ловит мой взгляд:

— До вечера не прикоснусь к тебе, — обещает со всей серьезностью.

— Будешь тренировать выдержку? — улыбаюсь.

— Придется. Не хочу быть одержимым в твоих глазах.

— Хорошо, как скажешь, — отвечаю, впервые за долгое время чувствуя себя абсолютно, бесконечно счастливой.

Мы сидим у иллюминатора, дождь бьет по стеклу. Это создает в каюте особенное ощущение уюта. Юсуф спрашивает меня о прошлом. О ничего не значащей ерунде и о важном, вперемешку: что я любила на завтрак когда училась в школе, почему не люблю украшения, какая музыка мне нравится, какие книги. Потом мы включаем фильм на английском, романтичный и трогательный. У меня по щекам текут слезы. Я стала такой чувствительной.

Дождь прекращается только на следующее утро. Мы выходим на палубу чтобы насладиться завтраком и полюбоваться на радугу.

Впервые в жизни не хочется ничего загадывать, анализировать. Меня захватила глупая детская надежда, что все само как-то сложится. Хотя остатки логики подсказывают, что не бывает все настолько просто.

Вечером сидим на палубе, бокалы с шампанским блестят в лучах уходящего солнца. Небо переливается всеми оттенками золота и багрянца, море ровное, гладкое, словно зеркало. Все кажется слишком тихим и красивым.

Первой замечаю движение вдали.

На горизонте, в золотистом сиянии, вырастают два белоснежных корпуса. Сначала мне кажется, что это иллюзия, игра света, но они приближаются. Медленно, синхронно.

Две огромные яхты. Их силуэты словно вырезаны из самой ночи и подсвечены снизу мягким, но зловещим светом. На темной воде они смотрятся, как две акулы, медленно скользящие к своей добыче. У меня мгновенно холодеют ладони, пальцы судорожно сжимаются вокруг бокала, и я едва не роняю его.

— Юсуф… — мой голос звучит глухо, как будто не из горла, а из самой груди. — Что это?

Он поворачивает голову и тоже смотрит туда. Его лицо не меняется, но я чувствую, как напряглось его тело. Челюсти сжаты, его рука ложится на колено, кулак сжимается до белизны костяшек.

Белые корабли медленно растут в размерах, заслоняя закат, и скоро кажутся выше нашего горизонта. Кажется, еще немного, они сомкнутся вокруг нас, не оставив ни малейшего выхода.

Мое дыхание сбивается. Сердце падает в живот, потом бьется так, что я слышу его в ушах.

— Это пираты? — голос дрожит, срывается, я почти шепчу.

Юсуф медленно поднимается с места. Его движения спокойные, почти ленивые, но это только пугает меня сильнее. В этом слишком много уверенности. Он бросает взгляд на меня поверх плеча, и в этих черных глазах нет ни капли паники. Только злость и сосредоточенность.

— Нет, Слава. Не бойся, — произносит он низко, так спокойно, будто мы обсуждаем погоду. — Это не пираты.

— Тогда кто? — спрашиваю, не в силах отвести взгляда от белых монстров, плавно окружающих нас. — Кто они и что им от нас нужно⁈

Они подходят все ближе, и у меня внутри все холодеет. Две белые громады надвигаются медленно и неотвратимо.

Араб не отвечает сразу. На его лице та самая маска — камень, за которым ничего не прочтешь. Но я вижу, как напряглись мышцы его шеи, как сдержанно двигается грудь, будто каждое дыхание стоит усилий.

— Прокатимся, — бросает он. Его голос звучит ровно, даже лениво. Но внутри я слышу другое: напряженную сталь. — Не бойся.

Я задыхаюсь от противоречия: его спокойствие и мои собственные рвущиеся из груди страхи. Внутри все трясется, как струна, натянутая до предела.

Я смотрю на медленно приближающиеся яхты и впервые за все эти дни думаю: А вдруг я совсем не знаю, во что ввязалась?

Мне по-настоящему страшно. Это все становится слишком большим, слишком странным, слишком нереальным. Кто он, черт возьми? Юсуфу постоянно удается мастерски уходить от ответа на этот вопрос.

— Сейчас мы перейдем на ту большую яхту, Слава. Не переживай, ладно?

— Я не хочу. Отвези меня в отель!

— Клянусь, что с тобой ничего не случится.

Разве у меня есть выбор?

Мы пересаживаемся. Яхты аккуратно сближаются, строгие молчаливые мужчины в черном проводят нас по трапу. Ночные волны плещутся где-то внизу, черно-синие, бесконечные. Мне кажется, мы плывем всю ночь — между безмолвными стенами воды и неба, как в каком-то мифе. Под утро — уже не море, а узкий водный канал. Яхты следуют по нему одна за другой.

Юсуф не отпускает мою руку. Ни на секунду.

Я не спрашиваю. Догадываюсь, что сейчас — бесполезно. А может боюсь услышать ответ. Как наждачка внутри. Скребет по душе.

Ближе к рассвету перед нами проступает силуэт. Сначала я думаю, что это мираж — зыбкое марево над водой. Но он растет, становится все четче. Гигантский дворец, выросший среди скал. Золотые купола, сияющие арки, мраморные колонны, подсвеченные огнями. Он величественен и пугающе прекрасен, словно не здание, а сон, материализовавшийся наяву.

Это не может быть реальностью. Слишком роскошно. Слишком невероятное приключение.

На пирсе нас встречают люди в белоснежных одеждах. Их спины прямые, движения выверены до мелочей. Один склоняет голову, голос его ровен, торжественен:

— Шейх ждет вас, господин Юсуф.

Я едва дышу.

Араб сжимает мою руку, мягко, но уверенно. Его ладонь — единственное, что реально для меня в этом головокружительном приключении.

— Не бойся, Слава, — произносит, и в его голосе больше силы, чем в десятке охранников.

Я двигаюсь почти на автомате, шаг за шагом по сияющему мрамору. В сердце буря, в голове гулкий белый шум. В груди — дрожь и безумная надежда, что я еще не окончательно потерялась.