Читать книгу 📗 "Развод. Пусть горят мосты (СИ) - Бестужева Стася"

Думаю о домашнем кабинете Павла. О его компьютере, который всегда заперт паролем. О сейфе, код которого я не знаю. О его телефонных разговорах, которые он ведёт за закрытыми дверями.

– У меня нет доступа к его документам, – признаюсь я. – Он очень осторожен.

– Но вы живёте в одном доме, – напоминает Сергей Леонидович. – Слышите его разговоры, видите, кто к нему приходит, знаете его привычки. Иногда самая ценная информация лежит на поверхности – нужно только уметь её заметить и зафиксировать.

Он достаёт из ящика стола маленькое устройство – диктофон размером с монету.

– Это может пригодиться, – говорит, протягивая мне. – Но будьте очень осторожны. Если Павел поймёт, что вы собираете на него компромат... он может стать опасным.

– Опасным? – переспрашиваю я. – В каком смысле?

– В том, что люди, которые идут на экономические преступления ради наживы, редко останавливаются перед другими методами защиты своих интересов. Клевета, запугивание, провокации... всё это может быть использовано против вас.

Беру диктофон, он холодный и тяжёлый в ладони. Такая маленькая вещь, а может изменить исход всей битвы за детей.

– Что мне делать в первую очередь? – спрашиваю.

– Начните с наблюдения, – советует Сергей Леонидович. – Записывайте всё подозрительное. Даты, время, участников разговоров, их содержание, если удаётся услышать. Фиксируйте визиты незнакомых людей. Обращайте внимание на документы, которые он может случайно оставить на виду.

– А если он заподозрит?

– Тогда немедленно прекращайте. Ваша безопасность важнее любых доказательств.

Выхожу из офиса адвоката с тяжёлым сердцем. С одной стороны, появилась надежда на оружие против Павла. С другой – предстоит превратиться в шпиона в собственном доме. Следить за мужем, записывать его разговоры, искать компромат.

Но разве у меня есть выбор? Павел уже использует против меня все доступные средства – ложь, клевету, подкуп свидетелей. Почему я должна играть по правилам, когда он их грубо нарушает?

***

Дома меня встречает привычная тишина. Дети ещё в школе, Павел на работе. Иду в его кабинет, останавливаюсь на пороге. Здесь всё, как всегда – аккуратный стол, заперт компьютер, стеллажи с папками документов.

Подхожу к столу, осторожно открываю ящики. В основном обычные вещи – ручки, скрепки, блокноты. Но в нижнем ящике, под стопкой бумаг, нахожу телефон. Старый, простенький, явно не основной. Включаю его – разряжен.

Зачем Павлу второй телефон? И почему он его прячет?

Возвращаю всё на место, выхожу из кабинета. В голове крутятся мысли. Если у Павла есть секретный телефон, значит, он ведёт переговоры, которые не хочет светить в основном устройстве. Возможно, именно через этот аппарат он обсуждает свои налоговые махинации?

Вечером семейный ужин проходит в обычной атмосфере. Павел рассказывает детям о своём дне, спрашивает об их успехах в школе. Идеальный отец семейства. Но я теперь смотрю на него другими глазами, ловлю каждое слово, каждый жест.

– Завтра поздно вернусь, – говорит он, когда дети поднимаются к себе. – Важная встреча с партнёрами из Москвы.

– Какие партнёры? – спрашиваю, стараясь звучать непринуждённо.

– По новому проекту, – отвечает он коротко. – Жилой комплекс в Сокольниках.

Ложь? Или правда? Теперь я не уверена ни в чём, что говорит Павел.

После того как он ложится спать, жду ещё час, потом тихо спускаюсь в кабинет. У меня есть зарядка от этого типа телефона – случайно нашла её в ящике на кухне несколько месяцев назад. Подключаю найденный аппарат к зарядке, прячу его за стопку бумаг.

Завтра, когда Павел уедет на встречу, я изучу его содержимое. Возможно, найду ответы на свои вопросы. А возможно, открою ящик Пандоры, последствия которого изменят нашу жизнь навсегда.

Но я готова к этому. Потому что в войне, которую объявил мне Павел, все средства хороши. И если он думает, что я буду стоять в стороне, пока он разрушает мою репутацию и отбирает детей, он глубоко ошибается.

Пусть горят мосты. Но горят они теперь в обе стороны.

Глава 32

Глава 32

Звук ключей в замке раздается в половине одиннадцатого вечера. Павел возвращается со своей "важной встречи с московскими партнерами", и по его походке, по тому, как он бросает ключи на столик в прихожей, я понимаю - произошло что-то значительное. Что-то, что изменит нашу жизнь еще больше, чем она уже изменилась.

Сижу в гостиной с книгой, которую не читаю уже полчаса. Дети спят наверху, дом погружен в привычную вечернюю тишину. Но внутри у меня все напряжено, как струна перед разрывом.

Павел появляется в дверном проеме с таким выражением лица, которое я не видела с самого начала нашей войны. Не злость, не раздражение – удовлетворение. Холодное, полное удовлетворение человека, который только что одержал решающую победу.

– Нам нужно поговорить, – говорит он, проходя в комнату и усаживаясь в кресло напротив.

– Слушаю, – отвечаю, закрывая книгу и готовясь к очередному удару.

– Сегодня состоялось предварительное заседание суда, – начинает он, и в его голосе звучат нотки плохо скрываемого триумфа. – По вопросу определения места жительства детей до окончательного решения.

Сердце останавливается. Предварительное заседание? Но Сергей Леонидович ничего мне не говорил...

– Как предварительное заседание? – спрашиваю, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Без моего участия? Без моего адвоката?

– С твоим адвокатом, – Павел достает из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги. – Но, к сожалению, медицинские заключения о твоем психическом состоянии произвели на судью сильное впечатление.

Медицинские заключения. Те самые поддельные документы, о которых предупреждал Сергей Леонидович. Значит, Павел все-таки решился использовать их в суде.

– И? – выдавливаю я.

– И суд постановил, что до окончательного разрешения спора дети должны проживать с отцом, – он разворачивает бумагу, протягивает мне. – А ты... тебе предписано освободить семейный дом и найти отдельное жилье. Для твоего же блага, понимаешь.

Читаю документ дрожащими руками. Официальная бумага с печатями и подписями. Постановление суда о временном определении места жительства несовершеннолетних детей Федорковой Николь Павловны и Федоркова Даниила Павловича с отцом – Федорковым Павлом Андреевичем. Матери предписано освободить семейное жилье в течение 24 часов для обеспечения стабильной психологической обстановки для детей.

– Завтра утром, – продолжает Павел, наблюдая за моей реакцией, - приедут приставы. Проконтролируют процесс. Ничего личного, просто формальности.

Лист бумаги выпадает из моих рук. Завтра. Завтра я должна покинуть свой дом. Дом, который мы вместе обустраивали тринадцать лет. Дом, где делали первые шаги мои дети, где звучал смех Даниила и музыка Ники. Мой дом.

– Это временно, – добавляет Павел, и в его голосе появляются ноты фальшивого сочувствия. – Пока ты не пройдешь лечение, не докажешь, что можешь обеспечить детям стабильность.

– Какое лечение? – спрашиваю, чувствуя, как внутри все холодеет. – От чего мне лечиться?

– От нервного расстройства, конечно, – он пожимает плечами, словно речь идет о насморке. – Доктор Державин очень подробно расписал твои симптомы. Паранойя, агрессивность, неадекватная реакция на стресс...

Доктор Державин. Человек, которого я никогда не видела, но который якобы наблюдал меня и поставил диагноз. Еще одна ложь в длинной цепи лжи, которой Павел окружил меня в этой войне.

– Ты понимаешь, что делаешь? – встаю я, и мир слегка качается. – Ты отнимаешь у детей мать. Ты разрушаешь их жизнь ради своих амбиций.

– Я защищаю их, – возражает он, тоже поднимаясь. – От неуравновешенной женщины, которая может причинить им вред.

– Я никогда... – начинаю, но он перебивает меня жестом.