Читать книгу 📗 "Капкан на прокурора (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна"

— Можешь подать иск. Сто тридцать седьмая статья.

— И подам.

Юра идет в четком направлении к машине, а уголок губ в усмешке поднимается вверх.

— Я помогу составить.

Оба знаем, что я не буду ничего подавать.

— Тут камеры вокруг. Тебя увидят все. Накажут потом. — Высмеиваю осторожность, с которой он обычно все контролирует.

— У меня тут знакомая медсестра работает, объяснит все.

— А свидетелей куда? Посадишь?

— Думаешь, кто-то меня запомнит?

— Конечно, вон те медсестры из лаборатории на первом этаже точно запомнят, с кем я ушла.

Домбровский прикрывает на секунду глаза и вздыхает, восстанавливая спокойствие.

Юра опускает меня возле двери автомобиля и открывает, приглашая сесть. Загораживает пути побега, смотрит в глаза. Молча приказывает. Я бы сказала, подавляет.

— Мне еще в магазин надо. — Придумываю на ходу отговорки, чтобы с ним не ехать.

— Заедем.

— И в аптеку.

— Я на больничном, никуда не спешу.

— И за прокладками, — иду ва-банк. Ну, на этом он точно должен меня послать и как джентльмен вызвать такси.

Юра приоткрывает рот, вздыхает и закатывает глаза.

— Чего ты добиваешься? — И снова находит мои. Прокурята там недовольны.

— Чтобы ты отстал от меня.

— Я не пристаю.

— Тогда пропусти, я сама доеду.

— Садись, — кивает на машину и сжимает челюсти, — поговорить надо.

Без вариантов. Взгляд этот. Даже страшновато немного. Выдыхаю и разворачиваюсь. Сажусь в машину. Тут уже тепло, сидение приятно греет попку, я как мороженое, которое внесли с улицы в тепло и оставили греться.

Юра захлопывает дверь.

Каждый раз, когда слышу это “поговорить” очередная звёздочка загорается внутри, а вдруг об отце? Может, это и держит тут. Сколько бы я ни начинала разговор, Юра никогда не поддерживал. Может, сейчас как раз тот случай, когда он увидел смысл.

Юра огибает машину, расстегивает пальто и садится рядом. Только ради этого я остаюсь тут.

Салон заполняет музыка, но Домбровский делает ее тише, чтобы не мешала. Значит, действительно, хочет поговорить. Резковато стартует и выезжает с парковки.

— В какой магазин едем?

— В Пятерочку возле моего дома, потом идти недалеко оттуда.

Оборачивается на меня быстро и возвращается к дороге.

— Заеду туда, где удобней. — Зачем спрашивал?! — Расскажи про аварию.

— Какую аварию? — поднимаю на него глаза, не понимаю.

— Которая чуть с тобой не случилась, на дороге, — поясняет, но от управления автомобилем не отвлекается.

— Боже, не врач, а сплетник. Он все тебе рассказывает.

— Все, что кажется, ему подозрительным. Рассказывай

— Зачем? Чтобы использовать это потом против меня в суде? — язвлю, надеялась, что это касается папы, а не меня.

— Саш, перестань, а? Я серьезно спрашиваю.

— Просто отвези меня в магазин, если уж ты настаиваешь.

— Я жду.

— Я всего лишь поскользнулась на дороге.

— Раньше видела эту машину? — Мои вялые ответы вряд ли его заинтересуют.

— Ты же не отстанешь, да?

— Если знаешь, зачем спрашиваешь?

Вздыхаю и расслабляюсь.

— Нет, не видела. Номер, модель я тоже не запомнила.

— Он на тебя ехал?

— Он просто ехал по дороге. Было скользко, он не затормозил.

— Ты слышала вообще звук тормозов?

Пытаюсь вспомнить, но память блокирует этот момент.

— Не знаю. Все так быстро случилось.

— Это могло быть намеренно.

— Каждый день в городе с десяток аварий, ты с каждой так разбираешься?

— Не в каждой из них ты участвуешь. — Для прокурора это почти признание в любви. — Саш, напиши заявление.

— Не буду.

— Нужны основания, чтобы проверить камеры и понять, что произошло.

— Я не буду ничего писать, потому что ничего не произошло.

— Если бы произошло, было бы уже поздно. — Всю горечь своего опыта вкладывает в слова.

— Ты, может и прав, Юр, но мне хватает в жизни одного суда. Я в отличие от тебя, не собираюсь провести в стенах арбитража всю жизнь.

Юра хмурится, что-то обдумывает.

— Подругу твою, Онежу, тоже сбила машина не просто так.

— У Онежи были враги.

— А у тебя нет?

— Нет.

— А у отца твоего?

Добрались. Я медленно к нему разворачиваюсь. Не верю, что он это спросил.

— Ты хочешь поговорить про моего папу?

— Если ты так уверена, что он не виноват, значит, есть кто-то, кто хочет, чтобы его считали виновным. А использовать для этого родственников, один из самых простых способов манипулировать.

Домбровский одной фразой переворачивает всю ситуацию. Авария, папа, подстава.

— Юр, я просто шла по пешеходному переходу. Машина ехала на скорости. Как можно рассчитать это? А если бы я не пошла?

— Онежа тоже переходила дорогу, и остановились они незапланировано.

— Ты заигрался в детектива, Домбровский.

— Ты забыла, где я работаю? А до этого несколько лет был следователем.

Лучше бы забыла и совсем не знала тебя. Опять работа. Все к ней сводится.

— Ты переживаешь за меня или хочешь еще одно дело раскрыть? — Спрашиваю открыто, но Домбровский не отвечает. Снова погружается в мысли, строя предположения и выдвигая догадки. Шерлок Холмс, блин.

Это случайность, но мне приятно, что он переживает за меня. Сухарик чуть-чуть приболел и стал мягче.

— Мы приехали.

Пока я копошусь, Юра выходит сам и открывает мне дверь, помогая выйти.

— Не боишься, что нас вместе увидят? — Киваю на супермаркет, обвешанный камерами. Да и людей тут немерено, обязательно кого-то знакомого увидишь.

— Давай я схожу, — предлагает себя.

— У меня нет списка покупок, и ты не выберешь все, что мне надо.

— Отпущу тебя одну, ты же не вернешься. — Лицо без эмоций, но в глазах и волнение, и сожаление.

Чтобы я вернулась, значит, важнее того, что его бы увидели?

— Вернусь, обещаю, — хочу в глазах вместо этих отрицательных эмоций увидеть надежду и чуть-чуть радости.

Мы всего лишь понимающе улыбаемся друг другу.

— Тележку только возьми, не носи в руках тяжести и позвони, когда будешь выходить, я встречу.

— Хорошо.

Ковыляю в супермаркет. Выполняю все распоряжения прокурора. Как будто под наблюдением, и если чуть больше нагружусь, то придет и отшлепает.

Знаю, что не видит, и мне к тому же не нравится этот резковато-командный тон, но делаю так, как просил. Воспринимаю это как его персональный способ заботы.

Набираю побольше продуктов, чтобы хватило до конца недели, быстро расплачиваюсь. Толкаю тележку и сбрасываю Юре, что выхожу. Но, когда подъезжаю к дверям, замечаю его с каким-то мужчиной. Он что-то отвечает, но осматривается, чтобы не пропустить меня.

Не знаю почему, но останавливаюсь. Жду, когда он останется один.

Через минуту они прощаются. Мужчина проходит мимо меня, не обращая особого внимания, но пристально всех рассматривает.

Только когда этот мужчина уходит к кассам, я насколько могу быстро, иду к Юре.

Он молча забирает мои пакеты, не комментирует даже, что их два и оба битком набиты. Это мелочи, на которые он не обращает внимания. Есть что-то посерьезней.

— Пошли отсюда.

Он встретил того, кого не должен был. Из-за меня.

— Я вас увидела и не стала подходить, пока тот мужчина не ушел.

— Правильно, — искренне, эмоции он, конечно, умеет держать на "десяточку", но облегчение от несостоявшейся встречи не упустить. Я помню, что нас видеть не должны.

Юра включает музыку громче, не хочет ни о чем говорить, о чем-то думает, просчитывает, моделирует. Я не лезу.

Мы с ним как в игре на равновесие только в разных углах. Нельзя сдвинуться с места иначе кто-то упадет, нельзя друг к другу, все равно кто-то сорвется в пропасть. Надо найти тот баланс, при котором можно вместе, но и не на грани.

Сутки, что я страдала и скучала, не приблизили меня ни на шаг к тому, чтобы отпустить эту ситуацию. Наоборот, я вернулась на несколько дней назад. Теперь снова выкарабкиваться, бороться с воспоминаниями и ощущениями.