Читать книгу 📗 "До встречи в моих снах (СИ) - Ветрова Влада"

А я мстительно ухмыляюсь, глядя в глаза сыну. Он заметно напрягается и сощуривается, пытаясь разгадать мой зловещий план, а когда я начинаю расстегивать снизу рубашку, говорит одними губами:

– Нет.

Потом он складывает руки ладонь к ладони, моля меня о пощаде, но я продолжаю расстегивать широкую рубашку до самой груди, а потом завязываю ее на узел, выставив напоказ свою сережку.

Танец живота? Да без проблем!

Когда я только вырвалась из несчастливого брака, я попыталась занять все свое свободное от работы время. Каждая минута была распланирована, и только это помогло мне не скатиться в депрессию. И первым увлечением стал пилон, но у нас как-то сразу не сложилось. Я забросила занятия уже через месяц, устав видеть свои нелепые потуги в огромных зеркалах. Хотя, решающую роль сыграл идеальный рельефный живот педагога. Алло! Я не комплексы пришла зарабатывать.

После этого я решила превратить свой недостаток не то, чтоб в преимущество, скорее, в инструмент. И тогда увлеклась восточными танцами, которые до сих пор с удовольствием посещаю один-два раза в неделю. И костюмчик у меня есть поинтереснее того, что на танцовщице.

Сашке будет очень стыдно. Но не потому, что у меня плохо получается, как раз наоборот. Потому что получается очень хорошо. Но я все еще его мать.

Танцовщица показывает простенькие движения и все участницы, подбадриваемые аниматором и гостями, пытаются повторить. У кого-то совсем не выходит, пара женщин сразу возвращаются за столик, громко смущенно смеясь. Сашка поднимает со стола свой телефон и наверняка включает запись видео, а я распускаю небрежный пучок, который сделала на влажные волосы, тряхнув гривой.

Голосуют за участников, конечно, зрители. Я намеренно не делаю больше, чем демонстрируют. Но когда помимо меня в последнем туре остаются всего две молоденькие девушки, врубаю все свои умения на максимум. Пока другие повторяют поэтапно выученную связку, я зажигаю, как в последний раз. Увлекаюсь и плавной поступью, продолжая танцевать, иду прямо на сына.

Сашка ржет и закрывает глаза ладонью, подглядывая сквозь пальцы, а я вытягиваю его, как он меня, и заставляю танцевать, когда к нам оказываются прикованы взгляды доброй половины отеля.

– Напомни мне больше никогда не брать тебя на понт, – перекрикивая музыку, орет мне в ухо сын.

Я перестаю издевательство над родным человечком и тепло обнимаю его, обхватив за торс и закрыв глаза от удовольствия видеть его веселым и счастливым. Сашка обнимает меня в ответ, а потом снимает с себя одну мою руку и поднимает ее в воздух, нагло провозглашая меня победителем состязания.

К счастью, несогласных не находится. Я получаю в подарок поклон от танцовщицы и завистливые улыбки проигравших девушек, и, придав себе пристойный вид, устраиваюсь за столиком. И в тот момент нужно было оставить сына и его спутницу наедине и вернуться в номер, но успех затмил мой разум.

Чувствуя эмоциональный подъем небывалых масштабов, я остаюсь с ними. Пью безалкогольный коктейль, контролирую количество выпитого сыном пива, улыбаюсь и беспечно смеюсь, ощущая между лопатками прямой прожигающий взгляд с крайнего столика. Но конкурсы заканчиваются, а публика хмелеет.

– Потанцуем? – вполне вежливо приглашает меня сначала один, но, услышав тактичный отказ, отходит.

– Пойдем подвигаем бедрами, – подкатывает еще один, сопроводив неоднозначное предложение подмигиванием на полтора глаза и покачиванием вышеупомянутыми мимо такта.

Снова отказ. Причем, Сашка меня опережает, рыкнув на мужика:

– Мы разговариваем, не видно?

– Еще не вечер, – ухмыляется пьяный мужик, а потом «кокетливо» прикрывает рот. – То есть, не ночь. Если ты понимаешь, о чем я.

Он снова подмигивает мне, а Саша раздраженно играет желваками.

– Я хочу пообщаться с сыном, – с улыбкой, но тянущей сердце тревогой отвечаю я. – Спасибо за предложение.

– Обращайся! Я вон за тем столиком. – Он указывает направление, а я киваю, медленно моргнув, и продолжаю прерванный разговор, обращаясь к Яне:

– И вот ему семь. Это были первые серьезные соревнования.

– О-о-о, только не это, – закатывает глаза Саша. – Я поскользнулся и грохнулся с борта в бассейн, не дойдя до своей дорожки, – быстро говорит он, срывая воображаемый пластырь с раны детства.

– Ай, – сочувственно морщится Яна, погладив Сашу по руке.

Второй звоночек прозвонил очень громко. Пора отчаливать. Но я не услышала и его, продолжив запальчиво рассказывать одну из своих любимых историй:

– Суть вообще не в этом!

– В этом, – перебивает меня Саша.

– Не в этом! – настаиваю я. – Он вылез, – с драматическими паузами произношу я. – Поклонился на все стороны. Занял свою позицию у дорожки. И выиграл! – заканчиваю я с гордостью, а Яна восторженно ахает.

Ладно, признаю. Она гораздо приятнее, чем я подумала изначально.

– А что, расплакаться надо было? – вставляет надменную ремарку сын, величественно прикрыв веки. – Так ничего в жизни не добьешься.

Третий звоночек. Внутренний голос буквально орет «иди спать, мать!», но я налюбоваться на свое сокровище не могу. И на девушку, которая смотрит на него с широко распахнутыми глазами. Он, конечно, страшно выпендривается перед ней, но что это меняет? Лучший. В моих глазах – всегда.

– Эй, красотка, – вульгарно обращается ко мне очередной ухажер. – Прогуляемся до моего номера?

Он ставит ладони на столик рядом со мной, едва не опрокинув его, все бокалы падают, а напитки разливаются. Яна, чье бирюзовое платье оказывается залито пивом, подскакивает со стула, а Саша медленно поднимается вслед за ней, сжимая кулаки.

– Саш, пожалуйста, – пытаюсь я сгладить углы, схватив сына за напряженное запястье. – Ян, я постираю, – тараторю я.

– Да все нормально, – мямлит она. – Просто схожу переодеться. – Я дико вращаю глазами, указывая на сына, и она, к счастью, понимает, прося его: – Проводишь меня? Саш?

Саша не реагирует, буравя взглядом наглого парня.

– Что? – ухмыляется тот, напрашиваясь на конфликт. – Что-то хочешь мне сказать?

– А может, вы хотите? – наезжаю я на него. – Извиниться, например. Посмотрите, что устроили!

– Не лезь, мамаша, – хмыкает он, закинув одну руку на мое плечо и свесив пальцы к самой груди. – С тобой мы позже разберемся.

Мои глаза расширяются до небывалых размеров. Я, как и Яна недавно, резко подскакиваю, брезгливо сбрасывая с себя его руку. А мой сын хватает стол за край и опрокидывает его, освобождая себе прямой путь к хаму. Но ударить первым не успевает.

Начинается потасовка, аниматоры и официанты спешат разнять буйных гостей, но на помощь парню прибегают его приятели в количестве четырех человек. Янка визжит, на спектакль подтягивается толпа, и краем уха среди общего гомона я слышу тревожный голос Сахаи:

– Папа! Помоги ему! Да ну тебя!

Секунды не проходит, как она прорывается через быстро собравшуюся толпу. Я не успеваю схватить ее за руку, пытаясь не терять из вида сына, как она разъяренной тигрицей кидается на спину того, с кем дерется Сашка, и пытается применить удушающий. Сын от неожиданности отшатывается, отпустив грудки парня и напрочь забыв, что делал, и тут я вижу, как толпа расступается, по доброй воле освобождая проход Николаю.

Он без разбора хватает за плечи ближайшего смутьяна, несет его к бассейну и швыряет в воду. Потом проделывает это еще с двумя, пока потасовка не прекращается сама собой.

– Кто-нибудь еще хочет освежиться? – гремит он на всю округу, и все потихоньку рассаживаются на свои места. – Приятного, мать вашу, аппетита! – бросает он напоследок, и уходит, пнув стоящий на пути стул. К счастью, пустующий.

– В номер. Живо, – шикаю я на сына, подойдя почти вплотную. – А ты, – тыкаю я пальцем в Сахаю, а она на шумном выдохе опускает плечи и возвращается к семье.

– У тебя губа разбита, – огорчается Яна, коснувшись пальцами Сашиного лица.

– Ерунда, – как-то отстраненно отвечает ей Саша. Потом будто вспоминает и дополняет фразу неискренней улыбкой.