Читать книгу 📗 "Танго алого мотылька. Трилогия (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein""

— Тебе надо отдохнуть, — зевнув, сказал тот, — приезжай ко мне, я не видел тебя сто лет.

Рей молчал. Ему не хотелось отдыхать. Хотелось просто, чтобы Кирстин по волшебству оказалась рядом.

Он сел на кровати и, уронив голову на подтянутые колени, пробормотал:

— Я не могу без неё. Майкл, я правда сошёл с ума. Это хуже, чем наркота.

Майкл долго молчал.

— Я тебя понимаю, — сказал он наконец, — но помочь ничем не могу.

В трубке раздались гудки, и Рей как нельзя остро ощутил, что остался абсолютно один.

Следующие сутки он провёл в номере, больше не пытаясь выбраться на улицы города, по которым тихим странником шествовал дождь. Тротуары намокли, и, подходя к окну, Рей видел, как скачут маленькие капельки по стеклу и сползают дорожками вниз.

Он работал, но работа шла не очень хорошо. Потому на третий день Рей приказал отвезти себя на вокзал, едва только часы показали семь, и оставшиеся пять часов провёл в кафе на перроне, глядя, как проносятся вдалеке поезда.

Кирстин ожидаемо не появилась ни в восемь, ни в девять часов.

Время уже шло к одиннадцати, но Рей продолжал успокаивать себя мыслями о том, что она хочет провести максимум времени с семьёй.

«Я бы, наверное, тоже хотел», — думал он.

В половине двенадцатого Рей заплатил по счёту и вышел на перрон. Дождь продолжал стучать по асфальту, охрана двигалась в двух шагах позади.

Народу почти не было, зато поезд уже стоял на путях. Они с Кирстин должны были ехать в Лондон, чтобы провести там ещё четыре дня и, сев в самолёт, вернуться в Париж.

Кирстин не было. В этом безлюдном месте Рей легко разглядел бы её издалека.

Объявили посадку, и Рей отправил одного из охранников отыскать нужный вагон.

Он ждал, стоя у входа в здание вокзала, ощупывая взглядом каждого выходящего из него. Кирстин задерживалась. Рей посмотрел на часы, показавшие двенадцать.

«Она не придёт, — осознание пронеслось в голове, и сердце стиснула боль. — На что ты рассчитывал, идиот? Ты выпустил птичку из клетки и думал, что она вернётся к тебе? Ты её похитил. Такое нельзя простить».

Рей закрыл глаза.

— Мистер Мерсер, — один из охранников коснулся его плеча, — нужно садиться в вагон, поезд сейчас уйдёт. Желаете сдать билеты и запросить джет?

Рей молчал. Ему в самом деле не было особого резона ехать в Лондон одному, но вряд ли раньше утра можно было ожидать самолёт. И значит, ему в любом случае предстояло провести где-то ещё одну наполненную одиночеством ночь.

— Нет, — глухо сказал он, — я иду. Самолёт пусть пришлют в Лондон, я вылечу с утра.

Вопреки собственным словам ещё почти минуту Рей стоял неподвижно, гипнотизируя взглядом стеклянную дверь вокзала. И только потом решительно развернулся и двинулся по перрону, отсчитывая шестой вагон.

Замер перед дверьми, как будто вход преграждал невидимый барьер.

Он не мог заставить себя ступить внутрь. И всё-таки сделав над собой усилие, Рей шагнул вперёд, когда со спины вдруг донеслось сдавленное:

— Рей!

Рей резко обернулся.

— Поезд сейчас тронется, — произнёс охранник, уже стоявший внутри.

Рей бессильно вглядывался в темноту, но разглядеть ничего не мог, и звук больше не повторялся — как будто померещился ему.

— Мистер Мерсер! — окликнул его снова охранник, увидев, как Рей бросается туда, откуда раздался звук. За спиной у Рея заскрипели колёса, раздался пронзительный гудок, послышался грохот падающего с полок багажа…

Рей пробежал несколько метров и рухнул на колени, увидев тело, распростёртое по земле.

— Скорую! — рявкнул он. — У вас минута!

Лицо Кирстин было целиком покрыто кровью. Ещё одно красное пятно на груди она зажимала рукой.

Рей положил ладонь поверх её руки, сжимая рану ещё сильней, и услышал стон.

— Рей… — выдохнула девушка. Глаза её приоткрылись, и в тени ресниц блеснули зрачки.

— Тихо, — прошептал Рей, притягивая её к себе.

«Дерьмо, — повторял он, — вот это — настоящее дерьмо».

Глава 16. Последствия

Кирстин чудилось, что она по-прежнему сидит за отцовским столом. Тяжёлое молчание висело над блюдами с купленной в магазине ветчиной с фасолью и жареным картофелем — готовить отец никогда не любил и не умел.

Кирстин буквально чувствовала, как касаются кожи повисшие в воздухе слова:

«Я всегда знал, что ты будешь работать задницей, как твоя мать».

Кирстин нечего было сказать. Никто толком не рассказывал ей причин, побудивших мать уехать. Только теперь она начинала смутно их понимать — и одновременно осознавать, насколько абсурдно всё, что выдумывает о них обеих отец.

Она не знала, что может сказать в ответ на эти слова.

«Я люблю его и хочу прожить с ним жизнь…» — ничего более идиотского придумать было нельзя.

Кирстин отчётливо представляла себе, как выглядит всё происходящее с позиции отца. Сбежав из колледжа, она встречает богатого любовника и вместо учёбы остаётся с ним на целый год. И даже не важно, где именно Кирстин его нашла — отец не станет задавать этот вопрос.

— Ты тоже так думаешь? — спросила она у Линдси. Та отвела глаза.

Кирстин не знала, зачем сюда приехала. Рассказать, что случилось, она всё равно не могла.

Просто не сдержала желания недолго побыть в кругу родных — забыв, что никогда раньше не было между ними особого родства.

— Он же выкинет тебя, — выплюнул, прощаясь, отец, когда Кирстин спустя два дня, так и не найдя с ним общего языка, покидала дом, — ему же только твоя мордашка нужна.

Кирстин стиснула зубы. Ей показалось вдруг, что отец говорит вовсе не с ней. Но от этого было не менее обидно слышать его слова.

— Я не знаю, — честно призналась она, — но кроме его дома мне некуда идти. Он — моя семья.

Кирстин брела по улицам, залитым дождём, спрятав руки в карманы, и вспоминала последние слова Рея. Она пыталась представить: смогла бы остаться здесь насовсем или нет?

Ей хотелось провести больше времени с отцом. Доказать ему, что она не та, кем отец привык её считать. Но Кирстин понимала, что не сможет доказать ничего.

Закрыв глаза, Кирстин остановилась в подворотне и попыталась представить себе лицо Рея. Такое, каким оно было в первую их встречу, и такое, каким стало теперь. Кирстин казалось, что за это время холод покинул его глаза, но сейчас, задумавшись об этом, она понимала, что этими новыми — теплыми — глазами Рей смотрит только на неё.

«Я не игрушка», — говорила она сама себе, но чем сильнее пыталась себя убедить, тем меньше верила собственным словам. Наконец она закрыла лицо руками и перестала понимать, что течёт по щекам — слёзы или дождь.

Она долго стояла так, силясь справиться с собой и пытаясь понять, куда идти. Если отец был прав, то оставаться с Реем на таких правах она не хотела. Нужно было пользоваться случаем, возможностью получить свободу — но Кирстин чувствовала, что и свобода ей не нужна. Она хотела назад.

Она уже почти разобралась в собственных чувствах, когда ощутила чью-то руку на плече.

Кирстин машинально рванула за неё, как учил тренер, но приём не удался — только всё запутал. Теперь Кирстин оказалась прижата к стене, а крупный мужчина навалился на неё, прижимая к горлу нож. Он что-то говорил на французском языке с таким ужасным акцентом, что Кирстин вряд ли смогла бы его понять, даже если бы кровь не шумела так в висках.

— Подстилка… — казалось, незнакомец вторил отцу, — … будешь ему не нужна. Не нужна никому.

А затем лезвие ножа мелькнуло в воздухе и полоснуло по щеке. Незнакомец повернул нож, причиняя новую боль, разрывая края раны, и тут же занялся другой щекой.

Кирстин попыталась вырваться, но нож глубже вошёл в тело. Боль стала нестерпимой, но ей всё же удалось оттолкнуть противника, и тот, испуганный таким поворотом, нанёс новый удар — теперь уже под ребро.

Кирстин закричала, вырывая оружие из его рук, и нападавший легко подарил ей нож — а сам бросился прочь.