Читать книгу 📗 "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ) - Беж Рина"

Хотя... нет. Не могу. Потому что, скажи я, и... слишком многое на кону.

Молчу. Задыхаюсь от волнения, но поддерживаю тишину и стараюсь не стучать зубами. Бесподобный манипулятор. Вот не проворачивал бы он свои выкрутасы на мне, аплодировала бы стоя, а сейчас совсем не тянет.

— Как здоровье у Романа? — будничным тоном интересуется Руслан.

Э-э-э?

Моргаю. Еще раз моргаю.

— Н-неплохо.

— Врачи не обижают?

— Нет.

— Лекарств хватает?

— Да... — выдыхаю, пытаясь прийти в чувство.

Радует возможность давать односложные ответы, которые размазываются и исчезают под прямым жестким взглядом.

— Как в парке погуляла?

— Хорошо.

— Уток покормила?

- да.

Наблюдаю за Мариной. Та с ловкостью жонглера расставляет чашки, сахарницу, конфетницу и прочие мелочи, а через секунду бесшумно исчезает за дверью.

И чего она так торопится? Могла бы задержаться дольше, пыль протереть, цветы полить. Я вот совсем не против.

— Угощайся, Арина.

Руслан сам придвигает мне чашку. Кладет кусочек рафинада, размешивает.

— С-спасибо.

Киваю. Делаю глоток. Арбатов присоединяется.

Снова бесконечная пауза и…

— Почему ты сбросила мой звонок? — вопрошает ленивым голосом, когда немного расслабляюсь.

Как оказывается — зря. Именно от этой его мнимой легкости становится жутковато.

Медленно возвращаю чашку на блюдце. Радуюсь, что не грохаю и не проливаю.

А ведь могу. Еще как.

— Потому что была занята на тот момент, — объясняю, шкурой ощущая волну недовольства, исходящую от него.

— Не делай так больше.

От удушающе тяжелого тона моментально становится не по себе.

В Груди разрастается ком горечи. Что тут скажешь — неприятно. Одна фраза — но какая выверенная подача. Отчитывает словно ребенка. Хотя, нет, как любовницу, которая должна беспрекословно слушаться и выполнять все, ВСЕ, его пожелания:

— Хорошо, — отвечаю, чувствуя, как начинает тянуть в шее и плечах.

Отчетливая мышечная боль сковывает и ведет. У меня всегда возникает такая странная реакция, когда боюсь или сильно нервничаю.

— Извини. Я.. — слова подобрать не выходит Деревенею. Мысли путаются, а потому повторяю. — Извини.

На самом деле смахнула входящий автоматически, хотелось немного побыть одной совсем одной, переварить эмоции после встречи с Романом, и я совершенно не задумалась о том, что с такими как Руслан этого делать нельзя. Он — не тот человек, от которого можно отмахнуться. И вряд ли вообще перезванивает кому-либо.

Да. Моя ошибка. Глупо было относиться к нему как к обычному. Расслабилась, дурочка.

— Арина, посмотри на меня, — когда и как он оказывается рядом, не замечаю.

Непроизвольное отторжение ситуации в целом отключает восприятие.

Психологический контрастный душ загоняет внутрь себя. Хочется исчезнуть.

Слишком много энергозатрат, чтобы просто находиться рядом.

Сижу не двигаюсь. Смотрю в чашку, на чашку, на блюдечко, на каемочку.

— Я переживал.

Что?

Медленно поворачиваюсь и взираю на Руслана круглыми от удивления глазами.

Галлюцинации?

Изощренные игры подсознания?

Арбатов больше ничего не произносит, но протягивает руку.

— Пойдем ужинать, — выдает блекло.

Не подчиняюсь, не реагирую, не касаюсь.

— Почему переживал? — хмурю брови, вновь присаживаясь на эмоциональные качели, когда тебя то резко подкидывает вверх, то камнем обрушивает вниз.

Где я сейчас? Да кто ж его разберет.

Задираю голову, пытливо ищу ответ в глазах.

— Там же, в больнице, безопасно. Охраны больше, чем у президента, — выпаливаю, нащупывая нить.

Ухмыляется и молчит.

— Сергей был рядом всегда, — продолжаю подбирать нужный паззл, чтобы дособирать картину.

Снова тишина, только ухмылка чуть ядовитее.

Чё-о-орт, доходит. В палате у Ромы Савин со мной не был. Оставался в коридоре.

Неужто доложил шефу?

Неверяще вскидываю брови. Это же Арбатов. Да ладно? Неужели Железного Феликса тоже можно пробить? Нереально.

Или…

— Руслан Германович, ты что, ревнуешь? — выдыхаю самую нелогичную логичность, не скрывая удивления.

Раздувает ноздри, прищуривается.

— Арина.

Пипец! Попала.

— Я сказала ему «нет», — выпаливаю, не желая играть на нервах и держать мужика дольше необходимого в подвешенном состоянии.

Не знаю, как повела бы себя в аналогичной ситуации, не будь за спиной пережитой измены. Может, решила бы подшутить, пофлиртовать. Но она, измена, есть и навсегда останется на задворках памяти, как напоминание, что самую сильную боль причиняют те, кто дорог.

Урок усвоен, и делать больно Арбатову ради того, чтобы потешить собственное самолюбие, считаю мерзким. Так же как несколько часов назад осознала неправильность — давать Роману надежду.

У меня для него её нет.

Когда в палате муж взял меня за руку, заглянул в глаза и попросил не спешить с разводом, а подарить ему один-единственный шанс, чтобы завоевать меня вновь.

Поняла: «Нет, не хочу. С ним больше не хочу».

И это говорила не гордость, не обида и не желание укусить в ответ.

Отказ произносила новая я. Та, которая отпустила прошлое и приняла действительность, что человека любила, но именно вот так... лю-би-ла в прошедшем времени... а теперь все... воспринимает исключительно как чужака, с которым общего будущего не видит, не мыслит, да и не хочет.

Позже, гуляя в парке, анализируя последний месяц и его события, я всё думала, как так быстро сумела перегореть и переключиться? И нащупала ниточку — всё дело в химии.

Между нами с Романом она полностью исчезла в ту ночь, когда он не сдержался.

Когда использовал силу, не чтобы меня защитить, а чтобы продавить под свои потребности. Когда сделал выбор в пользу себя любимого.

А Арбатов, как яркий контраст, не позволил сломаться. Зажег своим огнем, напитал своей энергетикой, внушил уверенность. Он не отказался, не отступил, а неустанно направлял и подсказывал, руководил и защищал. Пусть порой жестко и непонятно, без объяснений, без жалости и сюсюканий, но всё это время он был рядом и старался для меня.

— Твоё «нет» для Зотова — окончательное? — хрипло интересуется Руслан.

Не знала бы его бесподобное умение манипулировать другими, подумала, что волнуется.

— Окончательное, — киваю, поддаваясь гипнозу графитовых глаз.

И делаю то, что совершенно не планировала изначально. Наплевав на риск, сокращаю дистанцию. Подаюсь вперед, привстаю на носочки, опираюсь ладонью на крепкое плечо, тянусь.

— Я развожусь, — шепчу ему в губы и нагло задеваю нижнюю языком.

Прыть Руслана обескураживает. Как-никак почти месяц держался... а тут буквально сотая доля секунды, искра от соприкосновения моих губ и его рта — и он включается, захватывает в ловушку сильных рук, окутывает собой, забирает власть.

Прыть Руслана обескураживает. Как-никак почти месяц держался... а тут буквально сотая доля секунды, искра от соприкосновения моих губ и его рта — и он включается, захватывает в ловушку сильных рук, окутывает собой, забирает власть.

А я пропадаю. Да-да, я, неприступная крепость, добровольно сдаюсь.

Происходящее дальше смешивается в безумную палитру эмоций на грани.

Как же он целуется! Порочный танец и блуд в чистом виде. Это ни разу не прелюдия, это отдельный секс... губами и языком.

Чувства захлестывают. Сердце колотится как бешенное. Перед глазами звездочки мелькают Легкие просят пощады. А в голове взрывается сверхновая. В меня вливается рычание: откровенное, мужское, голодное, стонущее тем призывом, который сметает все барьеры и укрепления. Слыша его, подчиняюсь безоговорочно.

В ощущения окунаюсь с головой. Несколько минут полной отключки и безумства.

Руслан отрывается первым, но не отпускает. Смотрит своими невыносимыми глазами непрерывно и тяжело дышит.

Чувствую, как его пальцы поглаживают затылок, вижу, как мерно поднимается и опускается грудь, и пребываю в непонятной прострации. Кажется, будто мое сердце огромное-огромное и пульсирует в каждой клеточке тела — в груди, в крови, набатом в ушах.