Читать книгу 📗 "Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ) - Беж Рина"

Ариша топчется напротив Виктора, преграждающего ей дорогу, и смотрит на того волчонком. Друг явно кипишует, не понимая ситуации, но морду плугом держит.

Ох, а злюка моя. И боится, и кипит, и пытается сдержаться, и кулачки сжимает так будто мысленно меня одной рукой душит, а Мура другой.

Охрененная огненная девочка. Живая, яркая, настоящая. И эмоции у нее, пусть негативные, но никакой наигранности и фальши. Вся на ладони.

Моя.

Пи._здец, какая моя!

— Вить, расплатись, — киваю начбезу в сторону выскочившей следом за мной официантки и двигаюсь в сторону злюки.

— Ариш, а что это сейчас было? — интересуюсь, разглядывая ее пытливым взглядом.

Задирает подбородок, смотрит прямо в глаза и цедит сквозь стиснутые зубы.

— Лекарство от самообмана.

Чего?

Приподнимаю руку, хочу дотронуться до нежной бархатной кожи, заправить рыжий локон за ухо, но в зеленых глазах читаю предупреждение, чтобы не трогал... и не трогаю.

— Что с тобой происходит? — спрашиваю мягко.

Непонимание ситуации уже не веселит, а настораживает. И то что, она толком не предъявляет претензий, а говорит загадками.

— Неважно, что со мной происходит, важно, чтобы ты меня услышал.

Услышал.

Услышал?

Воспроизвожу в памяти брошенную ей в кафе фразу, перематываю ее в голове несколько раз.

— Ариш, я что-то про очередь в постель не совсем понял? Можешь пояснить, что имела ввиду? — уточняю, хмуря брови.

Замирает, слегка приоткрыв пухлый рот Шире распахивает глаза. Хлопает ресницами и краснеет. А затем спиной вперед отступает от меня на шаг. И еще на шаг. Резко разворачивается и сбегает в сторону дома.

Иду следом, не сокращая дистанции. Провожаю до подъезда, не окрикивая. Наблюдаю за цифрами на табло лифта, который поднимает её наверх, а после за окнами, где вскоре загорается свет.

Не хочу, но отпускаю девочку домой. Чувствую, что надо ей дать короткую передышку, иначе реально сорвется. Она и так, судя по мелькнувшему в глазах

испугу, выплеснула больше, чем планировала.

В машину сажусь, снова крутя в голове Аришкину фразу про постель и очередь, а затем расплываюсь в улыбке.

— Ты, чего такой счастливый? — подозрительно интересуется Мур. — Вроде ж Аринка злая убежала.

— Ага, — соглашаюсь, довольно потирая щетину на подбородке.

— Не понял.

Хмыкаю.

— Я и сам только догадался. Это она, по ходу, так ревнует.

— С хера? — удивляется Витя, чуть не забывая тормознуть на светофоре. — Ты жв работе весь по самое не балуй. Ни одной бабы рядом с тобой после ее появления не видел.

— А хрен знает, — пожимаю плечом.

— М-да-а, дела... — Мур на секунду задумывается и усмехается в кулак, — надеюсь, хоть не к Эльзе?

— И я надеюсь, — устремляю задумчивый взгляд в окно, перебирая всех и каждого, кто мог раззадорить мою девочку.

Узнаю. Непременно узнаю.

Или выпытаю, как только со своим аукционом расклепается.

60.

Сегодня день больших перемен в моей жизни. Мятная юбка-карандаш, белая шифоновая блузка с воротничком-галстуком, мятный пиджак без рукавов, туфли на шпильке, телесного цвета чулки, строгая прическа, неброский макияж — я хочу быть безупречной.

Сегодня день моего развода.

И пусть на последнее заседание, где будет выдано решение суда о расторжении брака, мне самой ехать не требуется — Самков сказал, что легко справится самостоятельно — начало свободной жизни хочется встречать во всеоружии.

— Арина Алексеевна, — заведующая фондом перехватывает меня в коридоре на подступах к кабинету, — прекрасно выглядите. Надеюсь, сегодняшний аукцион под вашим чутким руководством пройдет также замечательно?

Сарказм? С чего бы?

Внимательный взгляд, которым она меня окидывает, кажется каким-то особенно пристальным и оценивающим, но я отмахиваюсь от разыгравшегося воображения.

Всему есть легкое объяснение.

Нервничает начальница. Сильно.

Такого массового наплыва желающих поучаствовать и «посорить» деньгами я за все годы работы припомнить не могу. Да и аукцион, если не ошибаюсь, на моей памяти проводился всего один раз.

Особой пользы тогда не принес. Очень много средств было выкинуто на аренду здания, охрану, организацию самого мероприятия и последующего банкета, да и прочие расходники. А геморроя с капризными денежными мешками и их потребностями подкинул предостаточно.

— Не волнуйтесь, Ксения Игоревна, — обозначаю нейтрально профессиональную улыбку, — у меня всё под контролем.

— Хорошо, если так, — кивает женщина. Еще пару мгновений меня разглядывает и кивком отпускает.

Разворачиваюсь и размеренным шагом иду к себе. Кажется, женский взгляд прожигает спину, но делаю вид, что не чувствую. Всё это мелочи.

С Норкиной мы никогда не были коллегами-подругами. Даже близко. И дело не в том, что она — начальница, а я — подчиненная. Всё гораздо проще и сложнее одновременно.

Дело в статусе.

Два года назад, обретя дядю и в короткие сроки выйдя замуж за Романа, я неожиданно поднялась на ту высоту, к которой она, как я догадалась позже, стремилась больше десяти лет.

Почти четверть жизни являясь любовницей одного солидного человека из министерства, этакого папика в самом прямом смысле слова, который старше ее примерно на двадцатку, Ксения Игоревна тайно лелеяла мысль, что «любимый» вот-вот разведется со своей старушкой и женится на ней.

Не сложилось.

Даже осмелившись явиться пред светлыми очами официальной супруги и заявив о своем статусе, она ничего не добилась.

Да что там?! Потерпела полное фиаско — сказать будет правильней.

Услышала от той самой старушки-жены, как рассказывал Роман, насмешливое: «Деточка, таких как ты, хитрожопых и молодых, у моего мужа было много и до тебя. Уверена, будут и после, но... мужем он так и останется моим. Привыкай быть на подпевках». И всё это на официальном приёме при толпе гостей, которые только что пальцами в нее не тыкали, обсуждая глупость поступка.

Привыкать Норкиной не пришлось. Папик, узнав о самодеятельности пассии для утех, быстренько отправил ее в отставку. Однако, в знак щедрости и признания талантов (каких? — история умалчивает) подарил кресло начальницы фонда.

Так вот, когда в фонд пришла я... ревность к более удачливой девке из низов не позволила ей относиться ко мне непредвзято и раскидала нас по разным сторонам.

О чем я, к слову, ни разу не пожалела. Плохого и без завистливой бабы в «подружках» с лихвой хватает, да и привыкла я на работе работать, а не языком чесать.

Первую половину дня ношусь белкой. По факту уже ничего не делаю — готовы мы неплохо, лишь контролирую. Но и это утомляет. Хотя, всё же больше напрягает ожидание. Когда в начале второго телефон высвечивает входящий вызов от Самкова, нажать иконку соединения получается только с третьей попытки.

— Ну что? — выпаливаю вместо приветствия.

Да и здоровались мы уже утром, созваниваясь и обговаривая детали его поездки в суд.

— Поздравляю с официальной свободой, Арина Алексеевна, — хохмит адвокат в привычной ему беззаботной манере.

— То есть развели?

Голос слегка играет. Приходится откашляться.

— Развели, — соглашается Михаил. - Можешь звонить Русу и смело его радовать отличными новостями. Даже не знаю, кто из вас двоих больше ждал этого дня.

Усмехается, а вот я…

— Ты преувеличиваешь значимость, — хмыкаю, качнув головой, пусть мой собеседник этого и не видит.

— Да уж не скажи. За пять дней долбанных переговоров с австрийцами он мне весь мозг чайной ложкой выжрал, выпытывая, всё ли я сделал правильно, и не выкинет ли Зотов что-то, чтобы затянуть ваш процесс.

— В смысле переговоров? Вы же отдыхать ездили.

О том, что Роман мог воспротивиться разводу — не думаю ни секунды. Он дал обещание меня отпустить, когда в единственный раз мы с ним виделись в клинике.

А слово он держать умеет, это факт.