Читать книгу 📗 "Развод. Бумерангом по самые я... (СИ) - Шевцова Каролина"

- Карина, не надо так! - она всхлипывает, прижимая мою руку к своей щеке. Ее кожа горячая, мои пальцы ледяные. - Я просто хотела, чтобы меня любили! Тебя любят, у тебя есть все! Неужели я не достойна хоть капли этого? Хоть чуточку любви?

Наконец я медленно высвобождаюсь из ее хватки.

- Нет, Лена, - говорю, чеканя каждое слово, - Ты не хотела любви. Ты хотела забрать все то, что принадлежало мне. Любовь стояла здесь на самом последнем месте. Пропустив вперед желание получить комфорт, поддержку, обожание, подарки, деньги, власть. Вот чего ты хотела. И самое смешное, - я позволяю себе легкую, холодную улыбку, - я бы могла помочь тебе прийти к этому честно. Но ты ведь самая умная. Решила идти короткой дорожкой. Удачи тебе на ней. И смотри, не поскользнись.

Я встаю. Отодвигаю стул. Ее глаза расширяются от ужаса. Она пытается схватить меня за край плаща.

- Нет! Если ты уйдешь... если ты бросишь меня сейчас... - ее голос дрожит, переходит на шепот, полный наигранного, отчаянного трагизма. - Я не буду принимать лечение! Я умру!

Мой взгляд скользит по палате. Пожилая женщина перестала смотреть в стену. Две другие притихли, не скрывая любопытства. Даже та, в лохмотьях, повернула голову в нашу сторону. Хорошо. Пусть видят. Пусть запомнят, что я здесь ни при чем.

Я поворачиваюсь к Лене и смотрю на нее в последний раз.

- Ты не поняла, - говорю я с искренним недоумением. – Ты не можешь манипулировать своим состоянием, потому что мне правда плевать, на все, что связано с тобою. Что ты будешь с собой делать и как дальше жить. Ты занимаешь последнее место в моей картине мира. Нет, даже лучше - тебя там вообще нет. Делай что хочешь. Никто тебя спасать не будет.

Я делаю паузу, давая этим словам достичь цели. Вижу, как они вбиваются в ее сознание, как гвозди.

- А если вдруг доведешь начатое до конца, - добавляю я уже почти мягко, с ледяным спокойствием, - подумай о том, что и оплакивать тебя тоже некому. И все это - результат твоих трудов, Лена. Нет ни одного человека, кто бы хорошо к тебе относился. Подумай об этом. И измени хоть что-то, пока еще не стало поздно.

Я разворачиваюсь и выхожу из палаты. Не оглядываюсь. Ее тихий, захлебывающийся плач остается позади, поглощаемый больничной тишиной.

В коридоре, прислонившись к стене, меня ждет Влад. Он не задает вопросов, просто смотрит на мое лицо, читает по нему все, что нужно, сухо кивает, берет под локоть. Его молчаливая поддержка - единственное, что не дает сорваться в истерику.

Он ведет меня в кабинет главного врача. Кажется, тот, кто звонил мне, просил зайти на личный разговор. Что ж, пускай.

За столом сидит мужчина с лицом бульдога, щеки висят вниз под глазами гигантские мешки. Такому врачу и самому бы здоровье проверить.

Он смотрит на меня с неодобрением, так, будто я лично заставила Лену сделать то, что она сделала.

- Резникова пока остается у нас, но долго я ее держать не смогу, - начинает он, отчеканивая слова. – Для начала нужно получить оставшиеся анализы. Но жизни, в целом, ничего не угрожает. - Он делает паузу, тяжело вздыхает. – Как вы понимаете, мы обязаны сообщить в полицию о подобном случае. И, по-хорошему, отсюда ей дорога в психдиспансер.

Я молча киваю. Мне все равно. Пусть хоть на Луну ее отправит. Влад, просматривая бумаги и медицинские заключения по Лене, вдруг берет небольшую пластиковую баночку из-под лекарств. Пустую.

- Она это приняла? - он медленно, по слогам читает название. Его брови удивленно ползут вверх. - Господи. Чудо, что она в принципе выжила после такого!

Врач снимает очки и устало трет переносицу.

- Ну, от поноса в наше время не умирают. Не в моей клинике так точно. Хотя обезвожена ваша Лена сильно. Будем капать дня два, иначе никак.

В воздухе повисает недоуменная тишина.

- От какого поноса? - слышу я свой собственный голос. Мозг отказывается складывать слова в предложение, смысл их от меня ускользает.

Врач смотрит на меня с плохо скрываемым раздражением.

- Обычного. Точнее, необычного. - Он тяжело вздыхает, будто объясняет урок глупым детям. - Вроде все взрослые люди, но творите какую-то дичь. Неужели вы не знаете, что нельзя хранить одни лекарства в упаковках от других? Хорошо, что у вас вместо статинов в этой баночке оказалось слабительное. А если бы наоборот?

Хорошо, что я сижу. Плохо, что не лежу. Сейчас бы прилечь, в таком состоянии я соображаю быстрее.

- Я... ничего не понимаю, - это все, что я могу выдавить из себя. – Какие слабительные? Откуда у Лены вообще статины? У нас никто, слава Богу, с сердцем ни у кого проблем нет.

- Зато с жопой имеются…

Вдруг Влад издает странный, сдавленный звук. Я смотрю на него. Его плечи трясутся, в беззвучном смехе, на лице выражение придурковато-блаженное.

- Кариш, ну ты чего! - хрипит Яшин. – Подумай, у кого могут быть лекарства для ЖКТ и кто у нас такой мужественный, что решил прикрыться тем, что сердечко шалит?

И Влад начинает хохотать…

Глава 45

Очередной, не помню какой по счету, ужасный день! А серьезно, какой? Пятый? Двадцатый? Сотый? Я устал считать. Кажется, с того момента, как я ушел от Карины, хороших дней не было вовсе. Они все слились в одну сплошную серую полосу провалов и унижений.

Сегодня пришел приказ о моем назначении. Новое назначение в новый регион. Формально это повышение. По факту — ссылка. Та самая, про которую я читал в учебниках истории. Чувствую себя декабристом, которого отправляют на верную смерть. Те хотя бы понимали, ради какой цели пожертвовали своей жизнью, не сломались, потому что горели благородной идеей. А вот я… я вообще ни хрена не понимаю! Но чувствую себя так, будто еду не в N-ск, а в Сибирь, на каторгу. На меня смотрят то с жалостью, то с издевкой. Подходят, хлопают по плечу, говорят какие-то слова поддержки, от которых тошнит еще сильнее. Они даже не пытаются притворяться, соблюдать приличия, потому что я сбитый летчик, которого давно списали со счетов.

И вот, как финальный аккорд этого дня, сообщение от Карины.

«Владлен, твоя Лена в больнице, отказывается от лечения, пока не поговорит со мной. Считаю, что это больше твоя проблема, чем моя, поэтому ставлю тебя в известность».

Холодный, сухой текст. Ни единого лишнего слова. Просто информация и адрес. Не Карины, разумеется, а больницы, куда мне нужно приехать.

Я тыкаюсь в телефоны. Лена не отвечает. Карина вне зоны доступа. Паника, тупая и слепая, сжимает горло. В отчаянии я звоню Тимофею. И, как ни странно, тот берет трубку. И только после этого разговора, под его спокойные, обстоятельные вопросы, до меня доходит: нужно найти телефон главврача. Не бежать сломя голову, а действовать по уму.

Через полчаса я уже обо всем договорился, все узнал и отдал нужные распоряжения, касательно Лены. Осталось только приехать в больницу, чтобы увидеть ее лично. Но я… не могу.

Нет. Вместо этого я еду в огромный гипермаркет. Как сумасшедший, но с абсолютно ясной и четкой целью: собрать Лене все необходимое, чтобы ей было комфортно там. Халат. Тапки. Тарелка с ложкой. Шампунь, зубная паста. Галетное печенье, вода без газа, пачка сканвордов. Я выбираю все это с маниакальной тщательностью, будто от этого выбора зависит ее жизнь.