Читать книгу 📗 "Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II"
Когда Солнце из созвездия Водолей переходит в созвездие Рыбы, где его ждёт весеннее равноденствие 21 марта, ночь становится более половины суток; вечером Водолей появляется на горизонте (греет кудри Солнцу). Так Данте подчёркивает, что в настоящее время середина марта. Конец марта – пора утренних заморозков и интенсивного таяния снега – седого брата инея.
Для Центральной России, где ещё сильны мартовские морозы, эта картина нехарактерна, но в Западной Европе в это время поля уже очистились от снега. Крестьянин подпоясывается (перехватывается) кушаком ниже пояса, чтобы не впускать холод к пояснице и спине. Вставшее утреннее Солнце быстро сгоняет ночной иней, можно выгонять скотину на луг, хранящий прошлогоднюю траву.
Крестьянин, чья кормушка небогата – поэт цитирует экономическое учение Адама Смита (16 июня 1723 года – 17 июля 1790 года), отца английской политической экономии.
Così mi fece sbigottir lo mastro
quand'io li vidi sì turbar la fronte,
e così tosto al mal giunse lo «mpiastro; [18]
ché, come noi venimmo al guasto ponte,
lo duca a me si volse con quel piglio
dolce ch'io vidi prima a piè del monte. [21]
Le braccia aperse, dopo alcun consiglio
eletto seco riguardando prima
ben la ruina, e diedemi di piglio. [24]
E come quei ch'adopera ed estima,
che sempre par che «nnanzi si proveggia,
così, levando me sù ver» la cima [27]
d'un ronchione, avvisava un'altra scheggia
dicendo: «Sovra quella poi t'aggrappa;
ma tenta pria s» è tal ch'ella ti reggia». [30]
Non era via da vestito di cappa,
ché noi a pena, ei lieve e io sospinto,
potavam sù montar di chiappa in chiappa. [33]
E se non fosse che da quel precinto
più che da l'altro era la costa corta,
non so di lui, ma io sarei ben vinto. [36]
Ma perché Malebolge inver» la porta
del bassissimo pozzo tutta pende,
lo sito di ciascuna valle porta [39]
che l'una costa surge e l'altra scende;
noi pur venimmo al fine in su la punta
onde l'ultima pietra si scoscende. [42]
Так вождь причиной был моих тревог,
Когда казался смутен и несветел,
И так же сразу боль мою отвлек: [18]
Как только он упавший мост приметил,
Он бросил мне все тот же ясный взгляд,
Что у подножья горного я встретил. [21]
Он оглядел загроможденный скат,
Подумал и, кладя конец заботам,
Раскрыв объятья, взял меня в обхват. [24]
И словно тот, кто трудится с расчетом,
Как бы все время глядя пред собой,
Так он, подняв меня единым взметом [27]
На камень, намечал уже другой
И говорил: «Теперь вот тот потрогай,
Таков ли он, чтоб твердо стать ногой». [30]
В плаще бы не пройти такой дорогой;
Едва и мы, с утеса на утес,
Ползли наверх, он – легкий, я – с подмогой. [33]
И если бы не то, что наш откос
Был ниже прежнего, – как мой вожатый,
Не знаю, я бы вряд ли перенес. [36]
Но так как область Злых Щелей покатый
К срединному жерлу дает наклон,
То стены, меж которых рвы зажаты, [39]
По высоте не равны с двух сторон.
Мы наконец взошли на верх обвала,
Где самый крайний камень прислонен. [42]
Данте сравнивает Вергилия с крестьянином, когда тот проявляет замешательство в сложной житейской ситуации. Очень интересная интерпретация поведения Геркулеса, которому, казалось бы, нерешительность и беспомощность не свойственны. Когда неопределённость ситуации разъясняется, Вергилий с прежней энергией продолжает свой путь. В подтверждение тому, он хватает Данте, с лёгкостью перенося его над опасными местами. Идёт и приговаривает, подбодряя сам себя, между прочим, замечает: в плаще – песчаной тяжёлой форме – такой дорогой пройти было бы невозможно. Поэт сомневается, что в одиночку он сам справился бы с этим путём. Возможно, так описан им подъём на механизме типа лифта – путники находятся на территории огромного завода.
Область злых щелей – приэкваториальный участок Звёздного Неба, с точки зрения наблюдателя, находящегося в Северном полушарии, очень крута; опускаясь на самое дно, к Южному Полюсу, делается более покатой с точки зрения того же наблюдателя, не учитывающего изменения положения тела, при перемещении по Земле, равно, как и по Небу.
На заводе, по технологии производства, для облегчения перемещения утяжеляющихся форм, территория спланирована с постепенным понижением. В самом низу находится литейный цех, выше которого, на утёсе или скале устраиваются печи-домницы для плавки металла, который самотёком потечёт в литейные формы.
La lena m'era del polmon sì munta
quand'io fui sù, ch'i» non potea più oltre,
anzi m'assisi ne la prima giunta. [45]
«Omai convien che tu così ti spoltre»,
disse «l maestro; «ché, seggendo in piuma,
in fama non si vien, né sotto coltre; [48]
sanza la qual chi sua vita consuma,
cotal vestigio in terra di sé lascia,
qual fummo in aere e in acqua la schiuma. [51]
E però leva sù: vinci l'ambascia
con l'animo che vince ogne battaglia,
se col suo grave corpo non s'accascia. [54]
Più lunga scala convien che si saglia;
non basta da costoro esser partito.
Se tu mi «ntendi, or fa sì che ti vaglia». [57]
Leva'mi allor, mostrandomi fornito
meglio di lena ch'i» non mi sentìa;
e dissi: «Va, ch'i» son forte e ardito». [60]
Su per lo scoglio prendemmo la via,
ch'era ronchioso, stretto e malagevole,
ed erto più assai che quel di pria. [63]
Мне так дыханья в легких не хватало,
Что дальше я не в силах был идти;
Едва взойдя, я тут же сел устало. [45]
«Теперь ты леность должен отмести, —
Сказал учитель. – Лежа под периной
Да сидя в мягком, славы не найти. [48]
Кто без нее готов быть взят кончиной,
Такой же в мире оставляет след,
Как в ветре дым и пена над пучиной. [51]
Встань! Победи томленье, нет побед,
Запретных духу, если он не вянет,
Как эта плоть, которой он одет! [54]
Еще длиннее лестница предстанет;
Уйти от них – не в этом твой удел;
И если слышишь, пусть душа воспрянет». [57]
Тогда я встал; я показать хотел,
Что я дышу свободней, чем на деле,
И молвил так: «Идем, я бодр и смел!» [60]
Мы гребнем взяли путь; еще тяжеле,
Обрывистый, крутой, в обломках скал,
Он был, чем тот, каким мы шли доселе. [63]
Кажется, этот отрывок не нуждается в комментариях. Банальные рассуждения о том, что без труда не выловишь и рыбку из пруда. Но не всё так просто. Поэт начинает задыхаться настолько, что его покидают силы. А ведь только-что Вергилий фактически нёс его наверх по скале, и задыхаться ему, кажется, не с чего.
Путники на огромном заводе приближаются к металлургическим цехам. Дефицит кислорода, вызванный его выжиганием в огромных печах, удушливый сернистый дым перехватывает дыхание. Вергилий, привычный к такой обстановке, не задыхается; Данте, впервые попавший в такую атмосферу, еле дышит.
Еще длиннее лестница предстанет – путникам предстоит восхождение от центра Земли до вершины горы Чистилища. Дух силён, плоть немощна – победить можно, только вооружившись сильным духом. Данте клянётся в верности Вергилию, показывая готовность продолжать путь, который становится труднее и труднее.
Parlando andava per non parer fievole;
onde una voce uscì de l'altro fosso,
a parole formar disconvenevole. [66]
Non so che disse, ancor che sovra «l dosso
fossi de l'arco già che varca quivi;
ma chi parlava ad ire parea mosso. [69]
Io era vòlto in giù, ma li occhi vivi
non poteano ire al fondo per lo scuro;
per ch'io: «Maestro, fa che tu arrivi [72]
da l'altro cinghio e dismontiam lo muro;
ché, com'i» odo quinci e non intendo,
così giù veggio e neente affiguro». [75]
«Altra risposta», disse, «non ti rendo
se non lo far; ché la dimanda onesta
si de» seguir con l'opera tacendo». [78]
Noi discendemmo il ponte da la testa
dove s'aggiugne con l'ottava ripa,
e poi mi fu la bolgia manifesta: [81]
Чтоб скрыть усталость, я не умолкал;
Вдруг голос из расселины раздался,
Который даже не как речь звучал. [66]
Слов я понять не мог, хотя взобрался
На горб моста, изогнутого там;
Но говоривший как бы удалялся. [69]
Я наклонился, но живым глазам
Достигнуть дна мешала тьма густая;
И я: «Учитель, сделай так, чтоб нам [72]
Сойти на вал, и станем возле края;
Я слушаю, но смысла не пойму,
И ничего не вижу, взор склоняя». [75]
И он: «Мой отклик слову твоему —
Свершить; когда желанье справедливо,
То надо молча следовать ему». [78]
Мы с моста вниз сошли неторопливо,
Где он с восьмым смыкается кольцом,
И тут весь ров открылся мне с обрыва. [81]
Поэт, мужественно преодолевая усталость и одышку, постоянно говорит. Такой способ является действенным, чтобы «придышаться» к удушливому воздуху. Вдруг из расселины раздаётся звук, который не является речью. Данте, несмотря на то, что стоит на самом верху, ничего не может ни понять, ни разглядеть из-за густой тьмы – дыма. Он просит Вергилия помочь ему спуститься вниз, чтобы понять источник звука. Путники неторопливо сходят с моста, чтобы не задыхаться, перед ними открывается весь нижний ров – очередной цех огромного завода. Дым остался выше; внизу воздух оказывается чище и прозрачней для зрения.
В темноте Южного Звёздного Неба, не зная всех его созвездий – путники дошли до восьмидесятой широты (где он с восьмым смыкается кольцом); поэт не может разобрать, что ждёт его впереди.
e vidivi entro terribile stipa
di serpenti, e di sì diversa mena
che la memoria il sangue ancor mi scipa. [84]
Più non si vanti Libia con sua rena;
ché se chelidri, iaculi e faree
produce, e cencri con anfisibena, [87]
né tante pestilenzie né sì ree
mostrò già mai con tutta l'Etïopia
né con ciò che di sopra al Mar Rosso èe. [90]
И я внутри увидел страшный ком
Змей, и так много разных было видно,
Что стынет кровь, чуть вспомяну о нем. [84]
Ливийской степи было бы завидно:
Пусть кенхр, и амфисбена, и фарей
Плодятся в ней, и якул, и ехидна, – [87]
Там нет ни стольких гадов, ни лютей,
Хотя бы все владенья эфиопа
И берег Чермных вод прибавить к ней. [90]
Взору Данте открылся страшный ком змей Ливийской степи… – он называет пять родов необычайных змей, из числа тех, которые, по Лукану («Фарсалия», IX, 700—726), водятся в Ливийской пустыне.
